Сказки для детей про деревья: Сказка «О чём шепчут деревья?»
“Лесная сказка” – Мамин-Сибиряк. Читать онлайн
I
У реки, в дремучем лесу, в один прекрасный зимний день остановилась толпа мужиков, приехавших на санях. Подрядчик обошел весь участок и сказал:
— Вот здесь рубите, братцы… Ельник отличный. Лет по сту каждому дереву будет…
Он взял топор и постучал обухом по стволу ближайшей ели. Великолепное дерево точно застонало, а с мохнатых зеленых ветвей покатились комья пушистого снега. Где-то в вершине мелькнула белка, с любопытством глядевшая на необыкновенных гостей; а громкое эхо прокатилось по всему лесу, точно разом заговорили все эти зеленые великаны, занесенные снегом. Эхо замерло далеким шепотом, будто деревья спрашивали друг друга: кто это приехал? Зачем?..
— Ну, а вот эта старушка никуда не годится… — прибавил подрядчик, постукивая обухом стоящую ель с громадным дуплом. — Она наполовину гнилая.
— Эй ты, невежа, — крикнула сверху Белка. — Как ты смеешь стучать в мой дом? Ты приехал только сейчас, а я прожила в дупле этой самой ели целых пять лет.
Она щелкнула зубами, распушила хвост и так зашипела, что даже самой сделалось страшно. А невежа-подрядчик не обратил на нее никакого внимания и продолжал указывать рабочим, где следовало начать порубку, куда складывать дрова и хворост.
Что было потом, трудно даже рассказать. Никакое перо не опишет того ужаса, который совершился в каких-нибудь две недели. Сто лет рос этот дремучий ельник, и его не стало в несколько дней. Люди рубили громадные деревья и не замечали, как из свежих ран сочились слезы: они принимали их за обыкновенную смолу. Нет, деревья плакали безмолвными слезами, как люди, когда их придавит слишком большое горе. А с каким стоном падали подрубленные деревья, как жалобно они трещали!.. Некоторые даже сопротивлялись, не желая поддаваться ничтожному человеку: они хватались ветвями за соседние деревья во время своего падения. Но все было напрасно: и слезы, и стоны, и сопротивление. Тысячи деревьев лежали мертвыми, как на поле сражения, а топор все продолжал свое дело.
Деревья-трупы очищались от хвои, затем оголенные стволы разрубались на равные части и складывались правильными рядами в поленницы дров. Да, самые обыкновенные поленницы, которые мы можем видеть везде, но не всегда думаем, сколько живых деревьев изрублено в такую поленницу и сколько нужно было долгих-долгих лет, чтобы такие деревья выросли.
Уцелела одна старая ель с дуплом, в котором жила старая Белка с своей семьей. Под этой елью рабочие устроили себе балаган и спали в нем. Целые дни перед балаганом горел громадный костер, лизавший широким, огненным языком нижние ветки развесистого дерева. Зеленая хвоя делалась красной, тлела, а потом оставались одни обгоревшие сучья, топорщившиеся, как пальцы. Старая Белка была возмущена до глубины души этим варварством и громко говорила:
— Для чего все это сделано?.. Кому мешал красавец лес? Противные люди! Нарочно придумали железные топоры, чтобы рубить ими деревья… Кому это нужно, чтобы вместо живого, зеленого леса стояли какие-то безобразные поленницы? Не правда ли, старушка Ель?
— Я ничего не знаю и ничего не понимаю, — грустно ответила Ель, вздрагивая от ужаса.
— Мое горе настолько велико, что я не могу даже подумать о случившемся… Лучше было погибнуть и мне вместе с другими, чтобы не видеть всего, что происходило у меня на глазах. Ведь все эти срубленные деревья — мои дети. Я радовалась, когда они были молодыми деревцами, радовалась, глядя, как они весело росли, крепли и поднимались к самому небу. Нет, это ужасно… Я не могу ни говорить, ни думать!.. Конечно, каждое дерево когда-нибудь должно погибнуть от собственной старости; но это совсем не то, когда видишь срубленными тысячи деревьев в расцвете сил, молодости и красоты.
Люди, срубившие деревья, почти совсем не говорили о них, точно все так было, как должно быть. Они заботились теперь о том, как бы поскорее вывезти заготовленные дрова и уехать самим. Может быть, их мучила совесть, а может быть, им надоело жить в лесу, — вернее, конечно, последнее.
К ним на помощь явились другие. Они в несколько дней сложили приготовленные дрова на воза и увезли, оставив одни пни и кучи зеленого хвороста.
Вся земля была усыпана щепками и сором, так что зимнему ветру стоило больших хлопот засыпать эту безобразную картину свежим, пушистым снегом.
— Где же справедливость? — жаловалась Ветру старая Ель. — Что мы сделали этим злым людям с железными топорами?
— Они совсем не злые, эти люди, — ответил Ветер. — А просто ты многого не знаешь, что делается на свете.
— Конечно, я сижу дома, не шатаюсь везде, как ты, — угрюмо заметила Ель, недовольная замечанием своего старого знакомого. — Да я и не желаю знать всех несправедливостей, какие делаются. Мне довольно своего домашнего дела.
— Ты, Ветер, много хвастаешься, — заметила в свою очередь старая Белка. — Что же ты можешь знать, когда должен постоянно лететь сломя голову все вперед? Потом, ты делаешь часто большие неприятности и мне и деревьям: нагонишь холоду, снегу…
— А кто летом гонит к вам дождевые облака? Кто весною обсушит землю? Кто?.. Нет, мне некогда с вами разговаривать! — еще более хвастливо ответил Ветер и улетел.
— Прощайте пока…
— Самохвал!.. — заметила вслед ему Белка.
С Ветром у леса велись искони неприятные счеты главным образом зимой, когда он приносил страшный северный холод и сухой, как толченое стекло, снег. Деревья к северу повертывались спиной и тянулись своими ветвями на юг, откуда веяло благодатным теплом. Но в густом лесу, где деревья защищали друг друга, Ветер мог морозить только одни вершины, а теперь он свободно гулял по вырубленному месту, точно хозяин, и это приводило старую Ель в справедливое негодование, как и Белку…
II
Наступила весна. Глубокий снег точно присел, потемнел и начал таять. Особенно скоро это случилось на новой поруби, где весеннее солнце припекало так горячо. В густом лесу, обступавшем порубь со всех сторон, снег еще оставался, а на поруби уже выступали прогалины, снеговая вода сбегала ручьями к одному месту, где под толстым льдом спала зимним сном Речка Безымянка.
— Что вы меня будите раньше времени? — ворчала она.
— Вот снег в лесу стает, и я проснусь.
Но ее все-таки разбудили раньше. Проснувшись, река не узнала своих берегов; везде было голо и торчали одни пни.
— Что такое случилось? — удивлялася Речка, обращаясь к одиноко стоявшей старой Ели. — Куда девался лес?
Старая Ель со слезами рассказала старой приятельнице обо всем случившемся и долго жаловалась на свою судьбу.
— Что же я теперь буду делать? — спрашивала Речка. — Раньше лес задерживал влагу, а теперь все высохнет… Не будет влаги, — не будет и лесных ключиков с холодной водой. Вот горе!.. Чем я буду поить прибрежную траву, кусты и деревья? Я сама высохну с горя…
А весеннее солнце продолжало нагревать землю. Дохнул теплом первый весенний ветерок, прилетевший с теплого моря. Набухли почки на березах, а мохнатые ветви елей покрылись мягкими, светлыми почками. Это были молодые побеги новой хвои, выглянувшие зелеными глазками. Через мокрый, почерневший снег, точно изъеденный червями, пробился своей желтой головкой первый Подснежник и весело крикнул тоненьким голоском:
— Вот и я, братцы!.
. Поздравляю с весной!
Прежде в ответ сейчас же слышался веселый шепот елей, кивавших своими ветвями первому весеннему гостю, а теперь все молчало кругом, так, что Подснежник был неприятно удивлен таким недружелюбным приемом. Когда развернулась цветочная почка и Подснежник глянул кругом желтым глазком, он ахнул от изумления: вместо знакомых деревьев торчали одни пни; везде валялись кучи хвороста, щеп и сучьев. Картина представлялась до того печальная, что Подснежник даже заплакал.
— Если бы я знал, то лучше остался бы сидеть под землей, — печально проговорил он, повертываясь на своей мохнатой ножке. — От леса осталось одно кладбище.
Старушка Ель опять рассказала про свое страшное горе, а Белка подтвердила ее слова. Да, зимой приехали люди с железными топорами и срубили тысячи деревьев, а потом изрезали их на дрова и увезли.
Не успел этот разговор кончиться, как показались перистые листья папоротников. В густом дремучем лесу трава не растет, а мох и папоротник, — они любят и полусвет и сырость.
Их удивление было еще больше.
— Что же? Нам ничего не остается, как только уйти отсюда, — сурово проговорил самый большой Папоротник. — Мы не привыкли жариться на солнце…
— И уходите… — весело ответила зеленая Травка, выбившаяся откуда-то из-под сора нежными усиками.
— А ты откуда взялась? — сурово спросила старая Ель незваную гостью. — Разве твое место здесь? Ступай на берег реки, к самой воде…
Весело засмеялась зеленая Травка на это ворчанье. Зачем она пойдет, когда ей и здесь хорошо? Довольно и света, и земли, и воздуха. Нет, она останется именно здесь, на этой жирной земле, образовавшейся из перегнившей хвои, моха и сучьев.
— Как я попала сюда? Вот странный вопрос! — удивлялась Травка, улыбаясь. — Я приехала, как важная барыня… Меня привезли вместе с сеном, которое ели лошади: сено-то они съели, а я осталась. Нет, мне решительно здесь нравится… Вы должны радоваться, что я покрою все зеленым, изумрудным ковром.
— Вот это мило! — заметила Белка, слушавшая разговор.
— Пришла неизвестно откуда, да еще разговаривает… А впрочем, что же, пусть растет пока, особенно если сумеет закрыть все эти щепы и сор, оставленные дровосеками.
— Я никому не помешаю, — уверяла Травка. — Мне нужно так немного места… Сами будете потом хвалить. А вот вы лучше обратите внимание вон на те зеленые листочки, которые пробиваются из-под щеп: это осина. Она вместе со мной приехала в сене, и мне всю дорогу было горько. По-моему, осина — самое глупое дерево: крепости в нем никакой, даже дрова из нее самые плохие, а разрастается так, что всех выживает.
— Ну, это уж из рук вон! — заворчала старая Ель. — Положим, старый ельник вырублен, но на его месте вырастут молодые елочки… Здесь наше старинное место, и мы его никому не уступим.
— Когда еще твои елочки вырастут, а осинник так разрастется, что все задушит, — объяснила Белка. — Я это видела на других порубях… Осина всегда занимала чужие места, когда хозяева уйдут… И вырастает она скоро, и неприхотлива, да и живет недолго.
Пустое дерево, вечно что-то бормочет, а что — и не разберешь. Да и мне от него поживы никакой.
В одну весну на свежей поруби явились еще новые гости, которые и сами не умели объяснить, откуда явились сюда. Тут были и молодые рябинки, и черемуха, и малинники, и ольхи, и кусты смородины, и верба; все эти породы жались главным образом к реке, оттесняя одна другую, чтобы захватить местечко получше. Ссорились они ужасно, так что старая Ель смотрела на них, как на разбойников или мелких воришек, которые никак не могли разделить попавшуюся в руки лакомую добычу.
— Э, пусть их, — успокаивала ее Белка. — Пусть ссорятся и выгоняют друг друга. Нужно подождать, старушка. Только бы побольше уродилось шишек, а из шишек выпадет семя и народятся маленькие елочки.
— У тебя только и заботы, что о шишках! — укорила Ель лукавую лакомку. — Всякому, видно, до себя…
Порубь заросла вся в одну весну и новой травой, и новыми древесными породами, так что о сумрачных папоротниках не было здесь и помину.
В зеленой, сочной траве пестрели и фиолетовые колокольчики, и полевая розовая гвоздика, и голубые незабудки, и ландыши, и фиалки, и пахучий шалфей, и розовые стрелки иван-чая. Недавняя смерть сменилась яркой жизнью молодой поросли; а в ней зачирикала, засвистела и рассыпалась веселыми трелями разная мелкая птичка, которая не любит глухого леса и держится по опушкам и мелким зарослям. Приковылял в своих валенках и косой зайка: щипнул одну травку, попробовал другую, погрыз третью и весело сказал Белке:
— Это повкуснее будет твоих шишек… Попробуй-ка!..
III
С тех пор как вырубили лес у реки, прошло уже несколько лет, и порубь сделалась неузнаваемой. С вершины старой Ели виднелось точно сплошное зеленое озеро, разлившееся в раме темного ельника, обступившего порубь со всех сторон зубчатой стеной. Старая Белка, бывшая свидетельницей порубки, успела в это время умереть, оставив целое гнездо молоденьких белочек, резвившихся и прыгавших в мохнатой зелени старой Ели.
— Посмотрите-ка, что там делается, на реке, — просила старушка Ель своих бойких квартиранток. — Меня ужасно это беспокоит… Кажется, довольно здесь набралось всяких деревьев, а идут все новые… Насильно лезут вперед, продираются, душат друг друга, — это меня удивляет! Мне, наконец, надоели эта суматоха и постоянные раздоры… Прежде было так тихо и чинно, каждое дерево знало свое место, а теперь точно с ума все сошли…
Белочки прыгали к реке и сейчас же приносили невеселый ответ:
— Плохо, бабушка Ель… По реке вверх поднимаются новые травы и цветы, новые кустарники, и все это стремится на порубь, чтобы захватить хоть какой-нибудь кусок земли.
— Э, пусть идут: мне теперь все равно, — печально шептала старушка Ель. — Мне и жить осталось недолго.
Время в лесу шло скорее, чем в городах, где живут люди. Деревья считали его не годами, а десятками лет. Происходило это, вероятно, потому, что деревья живут гораздо дольше людей и растут медленнее. С другой стороны, существовали однолетние растения, для которых весь круг жизни совершался в одно лето, — они родились весной и умирали осенью.
Кустарники жили десять-двадцать лет, а потом начинали хиреть, теряли листья и постепенно засыхали. Лиственные деревья жили еще дольше, но до ста лет выживали одни липы и березы, а осины, черемухи и рябины погибали, не дожив и половины. С лиственными деревьями пришли и свои травы, и цветы, и кустарники — эта веселая зеленая свита, которая не встречается в глухих хвойных лесах, где недостает солнца и воздуха и где могут жить одни папоротники, мхи и лишайники.
Главными действующими лицами на поруби являлись теперь река Безымянка и Ветер, — они вместе несли свежие семена новых растений и лесных пород, и таким образом происходило передвижение растительности. Через двадцать лет вся порубь заросла густым смешанным лесом, точно зеленая щетка. Посторонний глаз ничего здесь не разобрал бы, — так перемешались разные породы деревьев. Зеленая трава и цветы первыми покрыли свежую порубь, а теперь они должны были отступить на берег реки и лесные опушки, потому что в густой заросли им делалось душно да и солнца не хватало.
Но среди светлой зелени лиственных пород скоро показались зеленые стрелки молодых елочек, — они целой семьей окружали старую, дуплистую ель и, точно дети, рассыпались по опушке оставшейся нетронутой стены старого дремучего ельника.
— Не пускайте их! — кричала горькая Осина, шелестя своими дрожавшими листиками. — Это место наше… Вот как они продираются. Пожалуй, и нас выгонят…
— Ну, это еще мы посмотрим, — спокойно ответили зеленые Березки. — А мы не дадим им свету… Загораживайте им солнце, — отнимайте из земли все соки. Мы еще посмотрим, чья возьмет…
Завязалась отчаянная война, которая особенно страшна была тем, что она совершалась молча, без малейшего звука. Это была общая война лиственных пород против молодой хвойной поросли. Березы и осины протягивали свои ветви, чтобы загородить солнечные лучи, падавшие на молодые елочки. Нужно было видеть, как томились без солнца эти несчастные елочки, как они задыхались, хирели и засыхали. Еще сильнее шла война под землей, где в темноте неутомимо работали нежные корни, сосавшие питательную влагу.
Корешки травы и цветов работали в самом верхнем слое почвы, глубже их зарывались корни кустарников, а еще глубже шли корни берез и молоденьких елочек. Там, в темноте, они переплетались между собой, как тонкие белые волосы.
— Дружнее работайте, детки! — ободряла их старая Ель. — Не теряйте времени…
Вся беда была в том, что березы росли быстрее елочек, но, с другой стороны, елочки оставались зелеными круглый год и пользовались одни светом и солнцем, пока березки спали зимним сном.
— Бабушка, нам трудно, — жаловались Елочки каждую весну. — Одолеют нас березы летом. Они в одно лето вырастут больше, чем мы — в два года.
— Имейте терпение, детки! Ничего даром не дается, а все добывается тяжелым трудом… Дружнее работайте!..
Кусты отступили первыми; им нечего было здесь делать. Они скромно исчезли, уступив место более сильным лесным породам. Молодому осиннику приходилось также плохо: его теснили березы.
— Вы это что же делаете? — спросили Осины. — Мы прежде вас пришли сюда, а вы нас же начинаете выживать… Это бессовестно!.
.
— Вы находите, что бессовестно? — смеялись веселые Березки. — Только мы нисколько не виноваты… Вас все равно выгонят отсюда вот эти елочки, как только они подрастут. Вы уж лучше уходите сами подобру-поздорову и поищите себе другого места. Только мешаете нам.
— Мы им мешаем?! Мы им мешаем?! — шептали огорченные листики бедной Осины. — Это называется просто нахальством. Вы пользуетесь правом сильного. Да… Когда-нибудь вы раскаетесь, когда самим придется плохо…
— Ах, отстаньте, надоели! Некогда нам разговаривать с вами…
Плохо пришлось осинкам, когда их загнали в самый угол поруби; с одной стороны на них наступал молодой березняк, а с другой — молодая еловая поросль.
— Батюшки, погибаем! — кричали несчастные Осинки. — Господа, что же это такое? Двое на одного…
— Уходите! Уходите! — тысячами голосов кричали Елочки. — Вы нам только мешаете… Смешно плакать, когда идет война. Нужно уметь умирать с достоинством, если нет силы жить…
— А где же у нас рябины и черемухи? — спрашивал насмешник-Ветер, прилетавший поиграть с молодыми березками.
— Ах, бедные, они ушли совсем незаметно, чтобы никого не побеспокоить…
Большой шалун был этот Ветер: каждую веточку по дороге нагнет, каждый листочек поцелует и с веселым свистом летит дальше. Ему и горя мало, как другие живут на свете, и только самому бы погулять. Правда, зимой, в холод, ему приходилось трудненько, и Ветер даже стонал и плакал, но ему никто не верил; это горе было только до первого весеннего луча.
IV
Прошло пятьдесят лет.
От старой поруби не осталось и следа. На ее месте поднималась зеленая рать молодых елей, рвавшихся в небо своими стрелками. Среди этой могучей хвойной зелени сиротами оставались кой-где старые березы, — на всю порубь их было не больше десятка. Там, где торжествовали смерть и разрушение, теперь цвела молодая жизнь, полная силы и молодого веселья. В этой зелени выделялась своей побуревшей вершиной одна старая Ель.
— Ох, детки, плохо мне… — часто жаловалась старушка, качая своей бурой вершиной. — Нехорошо так долго заживаться на свете.
Всему есть свой предел… Теперь я умру спокойно, в своей семье, — а то совсем было осталась на старости лет одна-одинешенька.
— Бабушка, мы не дадим тебе умереть! — весело кричали молодые Ели. — Мы тебя будем защищать и от ветра, и от холода, и от снега.
— Нет, детки, устала я жить… Довольно. Меня уже точат и черви, и жучки, а сверху разъедают кору лишайники.
— Тук, тук!.. — крикнул пестрый Дятел, долбивший старую Ель своим острым клювом. — Где жучки? Где червячки? Тук… тук… тук… Я им задам!.. Тук… Не беспокойтесь, старушка, я их всех вытащу и скушаю… Тук!..
— Да ведь ты меня же долбишь, мою старую кору? — стонала Ель, возмущенная нахальством нового гостя. — Прежде в дупле жили белки, так те шишки мои ели, а ты долбишь меня, мое деревянное тело. Ах, приходит, видно, мой конец.
— Ничего. Тук!.. Я только червячков добуду… Тук, тук, тук!..
Молодые елочки были возмущены бессовестностью дятла; но что поделаешь с нахалом, который еще уверяет, что трудится для пользы других! А старая Ель только вздрагивала, когда в ее дряблое тело впивался острый клюв.
Да, пора умирать.
— Детки, расскажу я вам, как я попала сюда, — шептала старушка. — Давно это было… Мои родители жили там, на горе, в камнях, где так свистит холодный ветер. Трудно им приходилось, особенно по зимам… Больше всех обижал Ветер: как закрутит, как засвистит… Северная сторона у елей вся была голая, а нижние ветви стлались по земле. Трудно было и пищу добывать между камнями. Корни оплетали камни и крепко держались за них. Ель — неприхотливое дерево и крепкое, не боится ничего. Сосны и березы не смели даже взглянуть туда, где мои родители зеленели стройной четой. Выше их росли только болотная горная трава да мох… Красиво было там, на горе… Да… На такую высоту только изредка забегали белки да зайцы. Одна такая белка подобрала между камнями спелую еловую шишку и утащила сюда, в свой дом, а из этой шишки выросла я. Здесь привольнее, чем на горе, хоть и не так красиво. Вот моя история, детки… Долго я жила и скажу одно, что мы, ели, — самое крепкое дерево, а поэтому другие породы и не могут нас одолеть.
Сосна тоже хорошее дерево, но не везде может расти… Вот пихты и кедры — те одного рода с нами и также ничего не боятся…
Все слушали старушку с приличным молчанием, а папоротники широко простирали свои листья-перья. В молодом лесу уже водворились сырость и вечная полумгла, какие необходимы этому красивому растению. О полевых цветах и веселой зеленой травке не было и помину, а от старых берез оставались одни гнилые пни, в которых жили мыши и землеройки. Следы поруби исчезли окончательно.
Настал и роковой день. Это было среди лета. С вечера еще ветер нагнал темную тучу, которая обложила половину неба. Все притихло в ожидании грозы, и только изредка налетал ветер. В воздухе сделалось душно. Весело журчала одна Безымянка: ветер принесет ей новой воды. Обновилась и зеленая травка, которую несколько дней жгло солнце.
— Эй, берегись! — свистал Ветер, проносясь по верхушкам елей. — Я вас всех утешу, только стоять крепче.
Потом все стихло. Сделалось совсем темно. Где-то далеко грянул первый гром, а туча уже закрыла все небо.
Ослепительно сверкнула молния, и раздался новый, страшный удар грома прямо над лесом. Где-то что-то затрещало и зашумело. Посыпались первые крупные капли дождя, и рванулся ветер, а там — новый удар грома. Эта канонада продолжалась в течение целого часа, а когда она кончилась и буря пронеслась, старая Ель лежала уже на земле. Она рухнула под тяжестью пережитых лет и старческого бессилия. Когда взошло солнце и под его лучами ярко заблестела омытая дождем зелень, не оказалось только одной бурой вершины старой Ели…
Расскажите детям о деревьях – Мороз В. Бурмистрова Л. – Узнай-ка!: читать с картинками, иллюстрациями
Страница 1 из 4
Расскажите детям о деревьях
БЕРЕЗА
В белом сарафанчике
С платочками в карманчиках,
С красивыми застежками,
С зелеными сережками.
(А. Прокофьев)
Именно березу считают символом нашей страны. С давних времен об этом дереве слагали песни, стихи:
Во поле березка стояла,
Во поле кудрявая стояла.
* * *
Белая береза под моим окном
Принакрылась снегом, точно серебром,
На пушистых ветках снежною каймой
Распустились кисти белой бахромой.
(С. Есенин)
Береза неприхотлива, растет и на сухих песках, и на заболоченных почвах. Ее можно встретить и в лесу, и в поле, и в парках.
Ранней весной, когда на деревьях набухают почки, на березе появляются цветы – малоприметные сережки. Летом они заметно увеличиваются, становятся коричневыми. В каждой созревшей сережке содержится несколько сотен мелких семян. А на целом взрослом дереве в урожайные годы их может созревать до нескольких миллионов. Мельчайшие плодики, похожие на очень маленькую бабочку с распахнутыми крыльями, разносятся ветром на большие расстояния и следующей весной прорастают на подходящих почвах. Вот почему береза одной из первых занимает свободные участки земли.
Белая кора березы – береста – отражает солнечные лучи и защищает дерево от перегрева. С давних времен бересту использовали для изготовления бытовых изделий.
Сырье заготавливали весной. В это время «береста линяет», то есть свободно отделяется от древесины. Сырье сушили в тени и разглаживали под прессом. Из бересты изготовляли туески, кружки, хлебницы, короба и другие предметы быта. Из внутренней части коры березы – лыка – плели лапти, корзины, баулы.
Когда люди еще не умели делать бумагу, на бересте писали. Берестяные грамоты, которым 700–800 лет, сохранились до наших дней.
Береза и в наши дни приносит пользу. Из ее древесины изготавливают мебель. Березовые почки обладают целебными свойствами, их используют для приготовления лекарств.
ЗАГАДКА
Клейкие почки,
Зеленые листочки,
С белой корой,
Стоит над горой.
(Береза)
ДУБ
Дуб дождя и ветра
Вовсе не боится.
Кто сказал, что дубу
Страшно простудиться?
Ведь до поздней осени
Я стою зеленый.
Значит, я выносливый,
Значит, закаленный.
Дуб – мощное, величественное дерево. Ствол толстый, покрыт коричнево-серой корой с извилистыми трещинами.
Чем старше дерево, тем глубже трещины. Дуб считают олицетворением богатырской силы. В Греции дубовая ветка была символом силы, могущества и знатности. Дуб посвящали покровителю искусств – богу Аполлону. В Древнем Риме желуди считались божественными плодами. Древнеримский ученый Плиний Старший так писал про дубы: «Не тронутые веками, одного возраста со вселенной, они поражают своей бессмертной судьбою, как величайшее чудо мира».
Дуб считали священным деревом и славяне, его посвящали богу молнии и грома – Перуну.
Дуб – деревьев всех король,
У него большая роль.
(И. Горюнова) В средней полосе нет деревьев, которые превосходили бы дубы размерами. Живут дубы 400–500 лет. Единичные экземпляры достигают возраста около полутора тысяч лет. Самый древний дуб растет в Германии. Его возраст – около 1400 лет.
Дуб – дерево светолюбивое. Обращали внимание на ветви дуба? Они многократно изогнутые, словно скрученные, у старых дубов имеют причудливые изгибы. Дело в том, что ветви постоянно тянутся к солнцу, к свету.
Вот и меняют направление роста в зависимости от освещения.
Цветут дубы в мае. Плоды – желуди – созревают осенью. Полакомиться желудями любят многие лесные жители: кабаны, олени, полевые мыши, сойки.
У дуба ценная древесина: плотная, твердая, прочная с красивой текстурой. Ее используют в кораблестроении, мебельном, столярном производстве.
ЗАГАДКИ
Я из крошки-бочки вылез,
Корешки пустил и вырос,
Стал высок я и могуч,
Не боюсь ни гроз, ни туч.
Я кормлю свиней и белок —
Ничего, что плод мой мелок.
(Дуб)
* * *
В этот гладкий коробок
Бронзового цвета
Спрятан маленький дубок
Будущего лета.
(Желудь)
КАШТАН
Солнце встало рано,
Заглянуло в дом.
Зацвели каштаны
За моим окном.
Птица распевает
Близко-близко где-то,
Значит наступает
Золотое лето.
(Г. Бойко)
Конский каштан – величественное дерево с раскидистой, плотной, равномерной высокосводчатой кроной. Ствол у взрослых деревьев очень мощный, обычно прямой.
В высоту это дерево достигает 25–30 метров.
Конский каштан заслуженно пользуется славой одного из красивейших парковых деревьев. Его часто высаживают в парках и садах, близ домов и дач. Ранней весной на каштане возникают крупные клейкие зеленовато-розовые почки. Спустя несколько дней из них появляются оригинальные большие листья, разделенные на 5–7 листочков.В начале мая каштан цветет. Цветочки у него очень красивые – пирамидальные метелки высотой до 30 сантиметров, состоящие из крупных белых цветков с желтоватыми или красноватыми капельками сока. Цветы, напоминающие свечи на новогодней елке, придают дереву неповторимый облик. Привлекательно выглядят и плоды каштана: зеленые, с многочисленными шипами, шаровидные коробочки, в каждой их которых содержится 1–3 блестящих, темно-коричневых семени.
В южных районах растет каштан посевной благородный. Он так сильно отличается от каштана конского, что ученые относят их к разным семействам. Похожи они только внешне, у обоих видов блестящие, коричневые, словно отполированные орешки, заключенные в почти одинаковые оболочки, только у съедобного она бурая с шипами, а у конского каштана – ярко-зеленая с бугорками.
Точно сказать, почему каштан стали называть конским, сложно. Существуют две версии. По одной из них, после опадения листа на месте прикрепления черешка к ветке остается рубец, напоминающий след лошадиной подковы. Согласно второй, на темно-коричневой поверхности плода есть серое пятно, похожее на отпечаток конского копыта. Древесину конского каштана используют в мебельном производстве для изготовления высококачественных бочек. Экстракт, приготовленный из коры, используют для дубления кожи, окраски хлопчатобумажных, шерстяных и шелковых тканей в темно-коричневый и оливковый цвет. Из молодых ветвей плетут корзины.
Уроки Гримма: деревья в сказочном саду
Пока мы читали Гримма, мы столкнулись с несколькими типами деревьев. На этой неделе мы читаем о двух видах. Но сначала прогулка по саду в сказках братьев Гримм:
Орешник
В «Золушке» отец Золушки дает ей веточку орешника (первая веточка, которая задела его шляпу по дороге домой). Она сажает ее. возле могилы матери и поливает ее своими слезами.
Он быстро вырастает в дерево, в котором живет маленькая белая птичка, которая дает Золушке то, что она просит.
Грушевое дерево
В Девушка без рук любимая груша растет в королевском саду, окруженном рвом. Ангел закрывает замок, и вода стекает, а безрукая дева может пройти через него, чтобы съесть фрукт, прежде чем она умрет с голоду. Пропавший плод создает загадку, которую король должен разгадать, и приводит к тому, что он влюбляется в девушку.
Яблоня
В The Gnome у короля есть ценная яблоня, с которой он запретил есть. Если кто-нибудь соберется с дерева, его отправят на семь саженей под землю. Три его дочери думали, что правила к ним не относятся…
Можжевеловое дерево
В серии Можжевеловое дерево бесплодная женщина чистит яблоко под можжевеловым деревом и порезает себе палец. Кровь на снегу делает ее грустной, и она мечтает о ребенке, красном, как кровь, и белом, как снег. Проходит семь месяцев, и когда ягоды созреют, она ест их, пока не заболеет.
На восьмом месяце она говорит мужу, что если она умрет, то похоронить ее под можжевеловым деревом. По прошествии девятого месяца она рожает сына, как и просила, а затем умирает. После более поздней трагедии кости этого сына кладут под дерево. Дерево начинает гореть и из дыма вылетает птица и сын в образе птицы отправляется освобождаться.
И это подводит нас к этой неделе, где мы читаем о зачарованном дереве и Древе Жизни.
Зачарованное дерево
В сказке Старуха в лесу бедная служанка убегает от группы грабителей, которые убивают всех, с кем она путешествовала. Она теряется в лесу и в отчаянии падает на дерево, готовясь умереть.
Сказки братьев Гримм: Старуха в лесуГолубь дает ей ключ и говорит найти замок на большом дереве, потому что внутри она найдет много еды. Голубь дает ей второй ключ, чтобы открыть другое дерево с кроватью. В третий раз голубь приносит ей ключ от дерева, наполненного одеждой и драгоценностями.
В конце концов, голубь просит ее кое-что для него сделать.
Она следует его инструкциям, чтобы найти кольцо, которое освобождает принца от чар. Ведьма превратила его в дерево, но на несколько часов в день он был голубем.
Древо Жизни
На данный момент мы читали о Древе Жизни как минимум в одной другой сказке Гримм. Древо жизни — это отсылка к дереву в Эдемском саду. По традиции братьев Гримм, здесь растут яблоки, хотя Библия не называет эти фрукты. На самом деле Древо Жизни, как описано в книге Откровения, приносит двенадцать видов плодов!
В Королевский сын, который ничего не боялся , принц отправляется за яблоком с Древа Жизни и приносит его великану, чтобы подарить своей невесте. Великану нелегко найти дерево, но принц находит его сразу по описанию великана:
Сад, в котором стоит дерево, окружен железной оградой, а перед оградой лежат дикие звери , друг к другу близко, и бодрствуют, и никого не впускают… даже если ты войдешь в сад и увидишь, что яблоко висит на дереве, оно все равно не твое; перед ним висит кольцо, через которое всякий, кто хочет дотянуться до яблока и отломить его, должен просунуть руку, а сделать это еще никому не посчастливилось».
Когда принц протягивает руку через кольцо, чтобы достать яблоко, кольцо смыкается вокруг его руки, как повязка, и дает ему силу. На выходе лев следует за ним как за его защитником. (Примечание к сюжету: в конце концов они оказываются в заколдованном замке с запертой внутри девушкой, и он освобождает ее.)
Итак, почему принцу так легко удалось получить яблоко, когда, очевидно, все остальные потерпели неудачу? Это еще одна религиозная сказка, а принц является прообразом или символом Христа.
Принц говорит, что не боится; с божьей помощью он попытается разрушить чары на девице. Дева вначале черная, а со временем становится белой. Это не цвет кожи, а символ почерневшего, грешного сердца, очищенного жертвой царского сына. Дева представляет человечество. Три ночи приходят черти и нападают на царевича:
Таскали его по полу, щипали, кололи, били, мучили, но от него не исходило ни звука…..Они падали на царевича , и били его гораздо сильнее, чем прошлой ночью, до тех пор, пока его тело не было покрыто ранами….
Они кололи его и били, и бросали туда и сюда, и тянули его за руки и за ноги, как будто хотели растерзать его. на куски, но все терпел и ни разу не вскрикнул.
Они кололи его и били, и бросали туда и сюда, и тянули его за руки и за ноги, как будто хотели растерзать его. на куски, но все терпел и ни разу не вскрикнул.ВНИМАНИЕ! Эта серия постов превратилась в книгу! Оформите предзаказ электронной книги прямо сейчас; книги в мягкой обложке и рабочие тетради!
См. также: Вера и сказки
Елочка | Ганс Христиан Андерсен
История Читает: 29,115
Это винтажная сказка , которая может содержать насилие. Мы рекомендуем родителям читать заранее , если ваш ребенок чувствителен к таким темам.
Далеко в лесу, где теплое солнце и свежий воздух давали приятное место для отдыха, росла хорошенькая елочка. Ситуация была всем, что можно было желать; и все же дерево не было счастливо, оно так хотело быть похожим на своих высоких товарищей, сосны и ели, которые росли вокруг него.
Светило солнце, и мягкий воздух колыхал листвой, и проходили, весело болтая, маленькие крестьянские дети; но ель их не слушала.
Иногда дети приносили большую корзину с малиной или клубникой, обвязанную соломой, садились возле елки и говорили: «Разве это не хорошенькое деревце?» что сделало его еще более несчастным, чем прежде.
И все это при том, что дерево с каждым годом становилось выше на щель или сустав, потому что по количеству суставов в стволе ели мы можем определить ее возраст.
Тем не менее, по мере того, как он рос, он жаловался: «О! как бы я хотел быть таким же высоким, как другие деревья; тогда бы я раскинул свои ветви во все стороны, и моя крона возвышалась бы над широким миром вокруг. Я хотел бы, чтобы птицы вили свои гнезда на моих ветвях, а когда дул ветер, я бы кланялся с величавым достоинством, как мои высокие товарищи».
Дерево было так недовольно, что не получало удовольствия ни от теплого солнца, ни от птиц, ни от розовых облаков, плывущих над ним утром и вечером.
Иногда зимой, когда на земле лежал белый и блестящий снег, прибегал зайчонок и прыгал прямо через деревце; тогда как унижено это будет чувствовать.
Две зимы прошли; а когда прибыл третий, дерево стало таким высоким, что зайцу пришлось обежать его вокруг. Но оно оставалось неудовлетворенным и восклицало: «О! расти, расти; если бы я только мог продолжать расти высоким и старым! В мире больше нет ничего, о чем стоило бы заботиться».
Осенью, как обычно, пришли лесорубы и срубили несколько самых высоких деревьев; и молодая ель, выросшая теперь в хороший, полный рост, вздрогнула, когда благородные деревья с грохотом упали на землю.
После того, как ветки были обрублены, стволы выглядели такими тонкими и голыми, что их едва можно было узнать. Затем их посадили друг на друга на повозки и вывезли из леса на лошадях. Куда они могли идти? Что с ними будет? Молоденькая елочка очень хотела узнать.
Итак, весной, когда прилетели ласточки и аисты, оно спросило: «Ты знаешь, куда эти деревья были взяты? Вы встречались с ними?
Ласточки ничего не знали; но аист, немного подумав, кивнул головой и сказал: «Да, думаю, знаю.
«О, как бы мне хотелось быть достаточно высокой, чтобы выйти в море», — сказала ель. «Скажи мне, что это за море и как оно выглядит?»
— Объяснение заняло бы слишком много времени, слишком много, — сказал аист, быстро улетая.
«Радуйся юности твоей», сказал солнечный луч; «радуйся новому росту твоему и молодой жизни, которая в тебе».
И целовал ветер дерево, и роса его слезами поливала, а ель не смотрела на них.
Приближалось Рождество, и многие молодые деревья были срублены, некоторые были даже меньше и моложе ели, которая не знала ни покоя, ни покоя из-за стремления покинуть свой лесной дом. Эти молодые деревца, выбранные за их красоту, сохранили свои ветви, и их тоже положили на повозки и увезли на лошадях далеко из леса.
«Куда они идут?» — спросила ель.
«Они не выше меня; действительно, один не так высок. И почему они держат все свои ветви? Куда они идут?”
«Знаем, знаем», — пели воробьи; «Мы заглянули в окна городских домов и знаем, что с ними делается. Ой! вы не можете себе представить, какую честь и славу они получают. Они одеты самым роскошным образом. Мы видели их стоящими посреди теплой комнаты и украшенными всякими красивыми вещами — медовыми пирожными, позолоченными яблоками, игрушками и многими сотнями восковых свечей».
— А потом, — спросила ель, дрожа всеми ветвями, — а потом что будет?
«Больше мы не видели», — сказали воробьи; — Но нам этого было достаточно.
«Интересно, случится ли со мной когда-нибудь что-нибудь столь блестящее», — подумала елка. — Это было бы даже лучше, чем пересечь море. Я жажду этого почти с болью. О, когда же здесь будет Рождество? Теперь я такой же высокий и хорошо вырос, как те, кого забрали в прошлом году. О, если бы я сейчас лежал на телеге или стоял в теплой комнате со всем этим светом и великолепием вокруг меня! Что-то лучше и красивее должно появиться после, иначе деревья не были бы так украшены.
«Радуйся нашей любви», — сказали воздух и солнечный свет. «Наслаждайся собственной яркой жизнью на свежем воздухе».
Но дерево не радовалось, хоть и росло с каждым днем все выше, и зимой и летом его темно-зеленая листва виднелась в лесу, а прохожие говорили: «Какое красивое дерево!»
Незадолго до очередного Рождества первой упала недовольная елка. Когда топор резко пронзил ствол и рассек сердцевину, дерево со стоном упало на землю, чувствуя боль и бессилие и забыв все свои мечты о счастье в печали о выходе из своего дома в лесу. Он знал, что никогда больше не увидит своих дорогих старых товарищей — деревьев, маленьких кустиков и разноцветных цветов, выросших рядом с ним; возможно, даже не птицы. Путешествие было совсем не из приятных.
Дерево впервые восстановилось, когда его распаковывали во дворе дома вместе с несколькими другими деревьями; и оно услышало, как мужчина сказал: «Мы хотим только одного, и это самое красивое.
Это прекрасно!”
Затем пришли двое слуг в пышных ливреях и внесли елку в большую и красивую комнату. На стенах висели картины, а возле высокой изразцовой печи стояли большие фарфоровые вазы со львами на крышках. Там были кресла-качалки, шелковые диваны и большие столы, покрытые картинами; там были и книги, и игрушки, стоившие в сто раз сто долларов, — по крайней мере, так говорили дети.
Затем елку поместили в большую кадку, полную песка, но вокруг нее было обвешено зеленое сукно, так что никто не мог догадаться, что это кадка, и она стояла на очень красивом ковре. О, как трепетала ель! Что теперь с ним будет?
Пришли барышни, и слуги помогли им украсить елку. На одной ветке висели мешочки, вырезанные из цветной бумаги, и каждый мешочек был наполнен сладостями. С других ветвей свисали позолоченные яблоки и грецкие орехи, как будто они росли там; а сверху и вокруг были сотни красных, синих и белых свечей, прикрепленных к ветвям. Куклы, совсем как настоящие мужчины и женщины, были помещены под зеленые листья, — такого дерево еще никогда не видело, — а на самом верху была прикреплена блестящая звезда из золотой мишуры.
«О, если бы наступил вечер, — подумало дерево, — и зажглись бы свечи! Тогда я узнаю, что еще произойдет. Придут ли деревья леса, чтобы увидеть меня? Интересно, не заглянут ли воробьи в окна, когда летают? Буду ли я расти здесь быстрее, чем в лесу, и буду ли я носить все эти украшения летом и зимой?» Но гадать было очень мало. Спина у него болела от усилий, и эта боль для стройной елки так же страшна, как головная боль для нас.
Наконец зажглись свечи, и тогда какое сверкающее великолепие представило дерево! Он так затрепетал от радости всеми своими ветвями, что одна из свечей упала между зелеными листьями и сожгла некоторые из них. “Помощь! помощь!” воскликнули барышни; но никакого вреда не было сделано, потому что они быстро потушили огонь.
И вот раздвижные двери распахнулись, и в комнату ворвалась стайка детей, словно собиравшихся опрокинуть дерево, а за ними медленнее шли старшие. На мгновение малыши замерли в изумлении, а потом закричали от радости, пока в комнате не зазвонил; и они весело танцевали вокруг дерева, пока одного за другим снимали с него.
«Что они делают? Что будет дальше?» подумало дерево. Наконец свечи догорели до ветвей и были потушены. Тогда дети получили разрешение ограбить дерево.
О, как они на него набросились! Был такой бунт, что ветки трещали, и если бы он не был прикреплен сверкающей звездой к потолку, то, должно быть, был бы сброшен вниз.
Тогда дети затанцевали со своими красивыми игрушками, и никто не заметил дерева, кроме детской служанки, которая подошла и заглянула между ветвей, чтобы увидеть, не забыли ли яблоко или инжир.
«Сказка, сказка!» — кричали дети, подтягивая толстяка к дереву.
«Теперь мы будем в зеленой тени, — сказал человек, усаживаясь под ней, — и дерево тоже будет иметь удовольствие слышать; но я расскажу только одну историю.
Что это будет? Иведе-Аведе или Шалтай-Болтай, который упал с лестницы, но вскоре снова поднялся и наконец женился на принцессе?
«Иведе-Аведе», — кричали одни; «Шалтай-Болтай», — кричали другие; и был знаменитый шум. А елка стояла совсем неподвижно и думала про себя: «А мне-то какое дело до всего этого? Может, мне тоже пошуметь? но он уже позабавил их, как они хотели, и они не обратили на него внимания.
Тогда старик рассказал им историю Шалтая-Болтая — как он упал с лестницы, снова поднялся и женился на принцессе. И дети захлопали в ладоши и закричали: «Расскажи еще, расскажи еще», ибо они хотели услышать историю Иведе-Аведе; но на этот раз у них был только «Шалтай-Болтай».
После этого елка стала совсем тихой и задумчивой. Никогда еще птицы в лесу не рассказывали таких историй, как про Шалтая-Болтая, который упал с лестницы и все же женился на принцессе.
«Ах, да! так бывает на свете», — подумала елка. Он всему этому поверил, потому что это рассказал такой приятный человек.
«Ну что ж!» — подумал он. — Кто знает? Может быть, я тоже упаду и женюсь на принцессе? и он с радостью предвкушал следующий вечер, ожидая, что его снова украсят огнями и игрушками, золотом и фруктами. «Завтра я не буду дрожать, — думал он. «Я буду наслаждаться всем своим великолепием, и я снова услышу историю Шалтая-Болтая и, возможно, Иведе-Аведе». А дерево всю ночь оставалось тихим и задумчивым.
Утром вошли слуги и горничная. «Сейчас, — подумала ель, — все мое великолепие начнется снова». Но его вытащили из комнаты наверх на чердак и бросили на пол в темном углу, куда не проникал дневной свет, и там оставили. “Что это значит?” подумало дерево. «Что мне здесь делать? Я ничего не слышу в таком месте, как это. и он прислонился к стене и думал и думал.
И у него было достаточно времени подумать, потому что шли дни и ночи, и никто не приближался к нему; а когда наконец кто-то пришел, то только для того, чтобы отодвинуть в угол несколько больших ящиков. Так что дерево было полностью скрыто от глаз, как будто его никогда не существовало.
«Сейчас зима», — подумало дерево; «Земля твердая и покрыта снегом, так что люди не могут меня посадить. Осмелюсь сказать, я буду здесь укрываться, пока не придет весна. Как все заботливы и добры ко мне! Тем не менее, я хотел бы, чтобы это место не было таким темным и таким ужасно одиноким, чтобы не было даже маленького зайца, на которого можно было бы смотреть. Как приятно было в лесу, пока снег лежал на земле, когда заяц пробежит, да и через меня тоже перепрыгнет, хотя мне это тогда не нравилось. Ой! здесь ужасно одиноко».
«Писк, писк», — сказала мышка, осторожно подкрадываясь к дереву; потом пришел еще один, и они оба обнюхали ель и забрались туда-сюда между ветвями.
«Ой, очень холодно», — сказал мышонок. — Если бы не это, нам было бы здесь очень уютно, не правда ли, старая елочка?
«Я не старая», — сказала ель. «Есть много людей старше меня».
«Откуда ты родом?» спросили мыши, которые были полны любопытства; “А что вы знаете? Вы видели самые красивые места в мире, и можете рассказать нам о них все? А вы бывали в кладовке, где на полке лежат сыры, а с потолка свисают ветчины? На сальных свечах там можно побегать; можно похудеть, а выйти толстым».
«Я ничего об этом не знаю, — сказала ель, — но я знаю лес, где светит солнце и поют птицы». И тогда дерево рассказало мышам все о своей молодости.
Они никогда в жизни не слышали такого рассказа; и после того, как они внимательно выслушали его, они сказали: «Как много вещей вы видели! Вы, должно быть, были очень счастливы.
«Счастливый!» воскликнула ель; а затем, размышляя над тем, что он им говорил, он сказал: «Ах, да! в конце концов, это были счастливые дни». Но когда он продолжил и рассказал все о рождественском сочельнике и о том, как его украсили пирогами и гирляндами, мыши сказали: «Как ты, должно быть, была счастлива, старая елочка».
«Я вовсе не стар», — ответило дерево; «Я только этой зимой пришел из леса. Сейчас меня проверяют в моем росте».
«Какие замечательные истории вы можете рассказать», — сказали мышата. А на следующую ночь вместе с ними пришли еще четыре мыши, чтобы послушать, что рассказало дерево. Чем больше он говорил, тем больше вспоминал, а потом подумал про себя: «Да, это были счастливые дни; но они могут прийти снова.
Шалтай-Болтай упал с лестницы и все же женился на принцессе. Возможно, я тоже женюсь на принцессе. И елочка подумала о хорошенькой березочке, которая росла в лесу; настоящая принцесса, прекрасная принцесса, она была для него.
«Кто такой Шалтай-Болтай?» — спросили мышки. И тогда дерево рассказало всю историю; он мог запомнить каждое слово. И мышонки были в таком восторге от этого, что готовы были запрыгнуть на верхушку дерева. На следующую ночь появилось еще много мышей, а в воскресенье с ними пришли две крысы; но крысы сказали, что это совсем некрасивая история, и маленькие мышки очень огорчились, потому что это заставило их меньше думать об этом.
«Ты знаешь только эту историю?» — спросили крысы.
«Только тот», — ответила ель. «Я услышал это в самый счастливый вечер в моей жизни; но я не знал, что был так счастлив в то время».
«Мы думаем, что это очень жалкая история», — сказали крысы. — Разве ты не знаешь какой-нибудь истории о беконе или сале в кладовой?
«Нет», — ответило дерево.
«Тогда большое вам спасибо», — ответили крысы и разошлись.
Мышата после этого тоже отвернулись, а дерево вздохнуло и сказало: «Очень приятно было, когда весёлые мышата сидели вокруг меня и слушали, пока я говорил. Теперь и это все в прошлом. Однако я буду считать себя счастливым, когда кто-нибудь придет, чтобы забрать меня отсюда».
Но произойдет ли это когда-нибудь? Да; однажды утром пришли убраться на чердаке; ящики убрали, а дерево вытащили из угла и грубо бросили на пол; тогда слуги вытащили его на лестницу, где сиял дневной свет.
«Теперь жизнь начинается снова», — сказало дерево, радуясь солнцу и свежему воздуху.
Потом его снесли вниз и вынесли во двор так быстро, что он забыл о себе думать и мог только смотреть по сторонам, столько всего нужно было увидеть.
Двор находился рядом с садом, где все выглядело цветущим. Свежие и ароматные розы висели над маленькими частоколами. Липы цвели, а ласточки летали туда-сюда, крича: «Тит, твит, твит, моя пара идет»; но они имели в виду не елку.
«Теперь я буду жить», — радостно воскликнуло дерево, раскинув ветви; но увы! все они были увядшие и желтые, и лежала она в углу среди бурьяна и крапивы. Звезда из золотой бумаги все еще торчала на верхушке дерева и блестела на солнце.
Двое веселых детей, которые танцевали вокруг елки на Рождество и были так счастливы, играли в том же дворе. Младший увидел позолоченную звезду, побежал и сорвал ее с дерева. «Посмотри, что липнет к уродливой старой ели», — сказал ребенок, наступая на ветки, пока они не затрещали под его сапогами.
И дерево увидело все свежие, яркие цветы в саду, а потом посмотрело на себя и пожалело, что не осталось в темном углу чердака. Он думал о своей свежей юности в лесу, о веселом рождественском вечере и о мышонках, слушавших сказку о Шалтае-Болтае.
«Прошлое! мимо!” — сказало бедное дерево. — О, если бы я наслаждался собой, пока мог! но теперь уже слишком поздно».
Потом пришел парень и рубил дерево на мелкие части, пока большая связка не легла кучей на землю. Осколки были помещены в огонь, и они быстро ярко вспыхнули, а дерево вздохнуло так глубоко, что каждый вздох был подобен выстрелу из пистолета.
Затем дети, которые играли, подошли и сели перед огнем, посмотрели на него и закричали: «Там, хлоп». Но при каждом «хлопке», который был глубоким вздохом, дерево думало о летнем дне в лесу или о какой-нибудь зимней ночи там, когда ярко сияли звезды, и о рождественском вечере, и о Шалтае-Болтае, — единственная история он когда-либо слышал или знал, как рассказать, пока, наконец, он не был поглощен.
Мальчики все еще играли в саду, а самый младший носил на груди золотую звезду, которой украшало дерево в самый счастливый вечер его существования. Теперь все было в прошлом; жизнь дерева прошла, и история тоже прошла, ибо все истории рано или поздно должны закончиться.
Рассказ для детей Ганса Христиана Андерсена
Старинные иллюстрации Эдны Ф. Харт
Иллюстрация для заголовка Wavebreak Media Micro
Давайте поговорим об историях ~ Идеи для разговора с детьми
Благодарность
1.