Времена года зима: Книга: “Времена года. Зима 5+” – Елена Ульева. Купить книгу, читать рецензии | ISBN 978-5-00132-089-0
«Органный концерт «Времена года: зима с Вивальди и Пьяццоллой»»
Времена года: зима с Вивальди и Пьяццоллой. За органом — неподражаемая Мария Лобецкая.
Соскучились по зиме? Тогда вам — сюда. Одно из самых популярных классических сочинений в мире — «Времена года» Антонио Вивальди — цикл из четырёх скрипичных концертов в сопровождении струнного оркестра, к которому на протяжении веков обращались многочисленные музыканты, делая смелые и неожиданные аранжировки этого шедевра. Смена сезонов и состояний природы, а также человеческого настроения — главная тема знаменитого цикла рыжего аббата. Звенящий зимний день и осенняя печаль, азарт весны и истома летнего зноя настолько ярко переданы в звукописи «Времен года», что у публики создается эффект полнейшего погружения в меняющийся калейдоскоп сезонов.
«Времена года» Пьяццоллы – это четыре больших танго. Он назвал свой цикл «Cuatro Estaciones Portenas», а словом «Porteno» он намекает на уроженцев Буэнос-Айреса, а точнее – на бедняков, ютящихся на улочках портовых кварталов, где собственно и родилось аргентинское танго.
«Времена года» Чайковского, знакомые нам с детства, – музыкальный дневник композитора, зафиксировавший дорогие его сердцу эпизоды жизни, встречи и картины природы. Размеренная усадебная жизнь XIX века и петербургский городской пейзаж. Еще один взгляд на зиму — органная версия танцующего снега из сюиты «Детский уголок» великого мастера звукописи Клода Дебюсси.
В этот вечер прозвучат шедевры Баха и его старшего современника Брунса. Альфа и омега органной музыки, величайший новатор своей эпохи, Иоганн Себастьян Бах, тем не менее прочно опирался на традиции своих славных предшественников. Более всего это ощущается в его гениальных хоральных прелюдиях, берущих начало из протестантского хорала. Николаус Брунс – немецкий органист, скрипач и композитор. Один из самых ярких музыкантов своего времени, проживший очень краткую жизнь, но оставивший хоть небольшое, но весьма интересное и талантливое наследие.
Окунитесь в зиму, такую разную и непредсказуемую в чудесной компании величайших гениев разных стран и эпох!
Программа:
Иоганн Себастьян Бах (1685–1750) Три хоральные прелюдии Nun komm der Heiden Heiland BWV 659-661
Николаус Брунс (1665–1697) Хоральная фантазия Nun komm der Heiden Heiland
Антонио Лучо Вивальди (1678–1741) Концерт № 4 фа минор «Зима» RV 297:
I. Allegro non molto
II. Largo
III. Allegro
Клод Дебюсси (1862–1918) «Снег танцует» из сюиты «Детский уголок»
Астор Пьяццолла (1921–1992) Времена года в Буэнос-Айресе: Invierno Porteño (Буэнос-Айрес, Зима)
Исполнитель:
Лауреат международных конкурсов
Мария Лобецкая, орган
Санкт-Петербург
Продолжительность концерта – 1 час 10 минут без антракта; концерт предназначен для всех категорий зрителей старше 6 лет.
Антонио Вивальди «Зима»: история, интересные факты, содержание
Антонио Вивальди «Зима»
Каждое время года прекрасно по-своему и, возможно, зима не так приятна, как весна или лето, но в ней есть своё особое очарование, которое художники, поэты и, конечно же, композиторы воспевают в своих творениях. Всем любителям классической музыки хорошо известны такие выдающиеся шедевры, как симфония «Зимние грезы» Петра Ильича Чайковского, «Снежный покой» Яна Сибелиуса и «Шаги на снегу» Клода Дебюсси. Однако среди произведений, прославляющих зиму, есть ещё одно, в котором упомянутое время года отображено с особым колоритом. Это скрипичный концерт «Зима» величайшего итальянского маэстро эпохи барокко Антонио Вивальди. Данное сочинение, признанное настоящей скрипичной феерией, поражает звуковым великолепием и невероятным изобилием композиторской фантазии.
Историю создания скрипичного концерта «Зима» Антонио Вивальди, а также множество интересных фактов и содержание произведения читайте на нашей странице.
История
К большому сожалению, но в нынешнее время ни один биограф великого Вивальди не может назвать точную дату, когда из-под пера великого композитора вышел программный скрипичный концерт «Зима» из знаменитого
Всё началось в 1713 году с поездки в Виченца – города, в котором должна была состояться премьера первой оперы Вивальди. Композитор путешествовал редко и в этот раз, сидя в дилижансе, он с каким-то особым интересом рассматривал проплывающие мимо пейзажи. В дальнейшем, из-за активной концертной деятельности, поездки Антонио из одного города в другой стали более частыми. Он колесил по Италии летом и зимой, весной и осенью, заинтересованно созерцая за всеми изменениями, происходящими в живой природе.
Прирождённому горожанину было любопытно наблюдать, как весной зацветают сады, а осенью деревья одеваются в багряные одежды. Видимо все это вдохновило и натолкнуло Вивальди на мысль: посредством музыкальных звуков отобразить сезонные изменения природы. Данную амбициозную идею он задумал воплотить в четырёх концертах, каждый из которых имел бы название определённого времени года, и по одной из версий первые наброски композиций Антонио сделал уже в 1716 году. В те времена, будучи священником, он служил в приюте для осиротевших девочек – «Оспедале делла Пьета» в должности концертирующего педагога.
В церкви приюта по воскресным дням проходили благотворительные концерты для местной аристократии и гостей Венеции, которые высоко оценивая совершенство исполнения оркестра и хора, делали для сирот Пьета щедрые пожертвования. Воспитанницам богоугодного заведения Вивальди преподавал теорию музыки, вокал, а также учил их игре на инструментах. Помимо этого он занимался с хором и проводил репетиции оркестра.
Некоторые биографы предполагают, что возможно в это время Антонио решил осуществить идею, которая возникла у него несколько лет назад, то есть написать концерты, отображающие смену календарных сезонов, но тем не менее довести там дело до конца композитору так и не удалось. В 1720 году Вивальди вернулся в Венецию и вновь приступил к работе в Пьета, где его с нетерпением ждали воспитанницы приюта. Однако он продолжал разъезжать по Италии, ставить новые оперы и поражать публику на концертах своим виртуозным мастерством. Антонио был весьма загружен, выполняя один композиторский заказ за другим, и вероятно работать над концертами ему приходилось от случая к случаю, урывками.Впрочем, произведения были всё же написаны, и в середине декабря 1725 года в местной амстердамской газете появилось объявление об издании двенадцати концертов итальянского композитора Антонио Вивальди, которые озаглавлены общим названием «Искус гармонии и инвенции». Первые композиции имели заголовки «Весна», «Лето», «Осень» и «Зима», но сам автор не имел намерения объединить их в цикл.
Общее название «Времена года» концерты получили лишь двести лет спустя, когда творчество гениального маэстро стало вызывать большой интерес.
Интересные факты
- В нынешнее время любителям классической музыки известно около тридцати сочинений Вивальди, которые носят заголовки, указывающие на программность данных сочинений. Однако стоит отметить, что только четыре композиции: «Весна», «Лето», « Осень» и «Зима», составляющие цикл «Времена года», имеют сопроводительный литературный текст и являются по-настоящему программными произведениями.
- Антонио Вивальди в своё время признавался удивительным скрипачом-виртуозом, мастерство исполнения которого восхищало всех: от простых смертных до королей. Современники композитора в своих воспоминаниях отмечали особую ловкость его левой руки, которая с такой ошеломляющей скоростью двигалась по грифу, что приводило публику в дикий восторг и заставляло складывать о нём легенды.
- Сегодня доподлинно неизвестно, кто автор сонета, раскрывающего программное содержание концерта «Зима», являющегося одной из частей цикла «Времена года».
- Перевод сонета, передающего программную сущность концерта «Зима», принадлежит Владимиру Григорьеву, который для более точного выражения смысла поэтического текста отказался от формы сонета и подменил её на четверостишие.
- Творческое наследие Антонио Вивальди включает в себя большое количество многожанровых произведений, однако при жизни он не особо стремился их опубликовывать. Вероятно, композитор таким образом старался сохранять секреты своего исполнительского искусства. Спустя время точно такой же тактики придерживался и Никколо Паганини.
- Концерт «Зима» Антонио Вивальди пользуется необычайной популярностью. Изначально написанный для скрипки, сегодня это произведение можно услышать с солирующей флейтой, виолончелью, баяном, саксофоном и гитарой. Помимо этого данное произведение довольно эффектно звучит на концертных площадках в переложении для фортепиано.
- Кинорежиссёры частенько используют музыку скрипичного концерта «Зима» в своих фильмах. Например, это произведение можно услышать в таких популярных фильмах, как «Цена человека» (2013), «Десять тысяч святых» (2015), «Исчезнувшие» (2015), «Мелкие преступления» (2017), «Риск Тёрнера» (2019).
Помимо этого данное произведение довольно эффектно звучит на концертных площадках в переложении для фортепиано.
Содержание «Зимы» Вивальди
Концерт «Зима» (L’Inverno) является композицией, завершающей знаменитый цикл Антонио Вивальди «Времена года». Оно, как и предыдущие произведения, отличается яркой художественной изобразительностью и состоит из трёх контрастных частей: первой – энергичной, второй – лирической и третьей – блистательной. «Зиме» также предпослан сонет, поясняющий содержание музыки, а также авторские указания в нотах, комментирующие, что музыкант должен звукоизобразить той или иной музыкальной темой. Например, первая часть концерта, изначально сопровождается ремаркой композитора о том, что выпал снег и стало холодно.
Сочинение, написанное в тональности фа минор, четырёхдольном размере и с темповым указанием «Allegro non molto», открывается звучанием виолончелей и клавесина, постоянно повторяющими одну и ту же ноту восьмой длительности. В каждом последующем такте на однообразное биение басовых звуков наслаиваются монотонные звуки альтов, а затем скрипок. Стоит отметить, что в дальнейшем такая равномерная ритмическая фигурация будет являться фоном для музыкального материала практически на протяжении всего первого раздела. Вскоре, тоже с авторским пояснением, в диалог с оркестром вступает солирующая скрипка, которая своими красивыми пассажами, изображает не только порывистое дуновение холодного ветра, но и разукрашивание морозными узорами окон домов. В двадцать втором такте в нотах вновь появляется ремарка композитора, указывающая, что музыка должна отображать пронизывающую зимнюю стужу, заставляющую всех двигаться активнее. Впоследствии музыка произведения становится ещё драматичнее и такой остаётся до окончания раздела.
Средняя часть концерта «Зима», как было указано выше, по своему характеру абсолютно противоположна первоначальному разделу. Её спокойный и задушевный настрой колоритно отражает те строки сонета, в которых говорится о тепле, уюте и приятном потрескивании дров в каминной печи. Написанная в тональности Ми-бемоль мажор и простой двухчастной форме, композиция по фактуре делится на четыре музыкальных пласта. Первый – это мелодическая линия, исполняемая нежным голосом солирующего инструмента. Второй – гармоническая основа виолончелей и бассо континуо, третий – педальное звучание альтов и четвёртый – с авторским пояснением «дождь», исполнение пиццикато арпеджированной партии первых и вторых скрипок.
Третья часть (Allegro). Как повествуется в сонете, а также в авторских указаниях нотного текста в этом разделе композитор желал изобразить весёлую жанровую сценку: катание на коньках. Например, начинающие фигуристы очень осторожны, так как боятся упасть, а более опытные, показывают сложные пируэты, да так, что лёд не выдерживает и ломается.
Музыкальный материал данной части, вновь вернувшийся в тональность фа минор, включает в себя более десяти следующих друг за другом без остановки небольших различных по ритму тем, живописно рисующих зимние народные забавы. Исключение составляет заключительный эпизод. Его тематический материал, который является наиболее продолжительным, иллюстрирует драматическую сцену противоборства северного и южного ветра. В итого произведение завершается весьма жизнеутверждающе, так как победа южного ветра означает наступление весны, а значит новое пробуждение природы.
«Зима». Это эффектное произведение знаменитого венецианца Антонио Вивальди, сочинённое триста лет назад, сегодня имеет всемирную известность и пользуется невероятной популярностью. Оно, украшая репертуары именитых музыкантов, признано бесценным шедевром, в котором звукоизобразительное мастерство композитора проявилось особенно ярко. Слушая его, можно явственно почувствовать не только холод, но и буйство непогоды данного времени года.
Понравилась страница? Поделитесь с друзьями:
Антонио Вивальди «Зима»
“Четыре сезона” зима (телевизионный эпизод 2009)
Four SeasonsS1.e3
Все эпизоды
All
- Эпизод, выпущенный 25 декабря 2009 г.
- 1H 30M
RATING
6.2/10 000m9
. 25
ВАША ОЦЕНКА
DramaRomance
Зима в Endillion приносит один сюрприз за другим для всей семьи. Зима в Endillion приносит один сюрприз за другим для всей семьи. Зима в Endillion приносит один сюрприз за другим для всей семьи.
IMDb RATING
6.2/10
25
YOUR RATING
- Giles Foster
- Rosamunde Pilcher(novel)
- Matthew Thomas(screenplay)
- Stars
- Senta Berger
- Tom Conti
- Natalia Wörner
- Giles Foster
- Розамунд Пилх0010
- Stars
- Senta Berger
- Tom Conti
- Natalia Wörner
Photos
Top cast
Senta Berger
- Джулия Комб
Том Конти
- Чарльз Комб
Наталья Вернер
- Шарлотта Комб, она же Лара Джонс
Майкл Йорк
- Stephen Combe
Frank Finlay
- Alexander ‘Alex’ Combe
Paula Kalenberg
- Abigail Abby’ Combe
Perdita Weeks
- Imogen Combe
James Roache
- Lucas Conroy
- (как Уилл Роуч)
Джон Лайт
- Саймон Максвелл
Тим Делап
- Том Тресильян
Джульет Миллс0003
- Lady Florence Combe
Tina Grawe
- Georgina ‘Gina’ Combe
Angela Douglas
- Mrs. Edwina Webber
Edwina WebberTerence Harvey
- Mr. Spalding
Lewis Till
- Бармен
- Джайлз Фостер
- Розамунда Пилчер (роман)
- Мэтью Томас (сценарий)
Все0- Производство, касса и многое другое по адресу IMDBPRO
Сюжетная линия
Пользовательские отзывы
– первые, кто обзор
Технические спецификации
1 час 30 минут 9003
- . эта страница
Предложить редактирование или добавить отсутствующий контент
Top Gap
Каков план сюжета на испанском языке для Зимы (2009)?
Ответить
Еще для изучения
Недавно просмотренные
У вас нет недавно просмотренных страниц
из Времена года: Зима Джеймса Томсона его восходящий поезд —
Пары, и тучи, и бури. Будь это моя тема,
Эти, что возвышают душу до торжественной мысли
И небесного размышления. Добро пожаловать, родственные сумрака!
Родственные ужасы, привет! Частой ногой,
Рад был бы я в свое веселое утро жизни,
Когда вскормленный беззаботным одиночеством, Я жил
И воспевал Природу с непрестанной радостью,
Молитвами’ б я блуждал по твоим суровым владениям;
Ступал по чистым снегам-девинам, сам как чистый;
Слышал, как ревут ветры, и прорывается большой поток;
Или видел бурное брожение, сваренное
В мрачном вечернем небе.
Так проходило время, До тех пор, пока через светлые чертоги юга
Выглянула радостная Весна – выглянула и улыбнулась.
Теперь, когда унылая империя небес
Козерогу Кентавру-Лучнику уступает,
И яростный Водолей пятнает перевернутый год,
Скудный эфир унылого дня.
Тусклы его отблески и безрезультатны выстрелы
Его борющиеся лучи в горизонтальных линиях
Сквозь густой воздух; как одетый в облачную бурю,
Слабый, бледный и широкий, он огибает южное небо;
И, скоро спустившись, в долгую темную ночь,
Широко затенив все, поверженный мир покоряется.
И ночь не нежеланная; в то время как жизненное тепло,
Свет, жизнь и радость сомнительный день оставить.
Тем временем, в соболином поясе, обширные тени,
Глубокие и влажные, и сгустившиеся облака,
И вся паровая турбулентность небес
Вовлекайте лицо вещей.
Так наступает Зима, Тяжёлый мрак угнетает мир,
Через Природу, излучающую пагубное влияние,
И пробуждает семена тёмной болезни.
Душа человека умирает в нем, ненавидя жизнь,
И черный с более чем меланхоличными взглядами.
Помёт крупного рогатого скота; и над пахотной землей,
Свежие от плуга, бурые обесцвеченные стада,
Неуправляемое разбрасывание, обрежьте здоровый корень.
По лесам, по мавританским болотам,
Вздыхает грустный гений о грядущей буре;
И среди рыхлых разрозненных утесов
И расколотых гор дикий, бушующий ручей
И пещера, предвещая, посылает глухой стон,
Звучит долго в слуху Фэнси.
Природа! отличный родитель! чья непрестанная рука
Обвивает времена года переменчивого,
Как могущественны, как величественны дела твои!
С каким приятным ужасом они наполняют душу,
Что смотрит с удивлением, и с удивлением поет!
И вы, ветры! что теперь начинают дуть
С шумным взмахом я возвышаю к тебе свой голос.
Где ваши запасы, могущественные существа! скажем,
Где ваши воздушные журналы зарезервированы,
Чтобы раздуть надвигающиеся ужасы бури?
В какой далекой области неба,
В глубокой тишине уснул ты, когда тихо?
Когда с бледного неба спускается солнце,
Со множеством пятен над его сияющим шаром
Неуверенные блуждания, пятна; красные огненные полосы
Начинают краснеть. Кружащиеся облака
Шатаются с головокружительной уравновешенностью, пока еще сомневаясь
Какому хозяину повиноваться; в то время как, восходя медленно,
Пустая на свинцово-цветном востоке, луна
Носит бледный круг вокруг своих притупленных рогов.
Видно сквозь мутный, колеблющийся воздух,
Тупые звезды испускают дрожащий луч;
Или частые кажутся пронзающими мрак,
И долго за ними шлейф белеющий пламенем.
Пойманный короткими водоворотами, играет увядшим листом;
И по реке плывет танцующее перо.
Ноздрями к небу вздернутыми,
Сознательная телка нюхает бурю бурю.
Даже как матрона, в своей ночной задаче,
С задумчивым трудом тянет льняную нить,
Опустошенная свеча и потрескивающее пламя
Предсказать взрыв. Но вождь пернатой расы,
Жители неба, его перемены говорят.
Уходя с холмов, где весь день
Они собирали свою скудную пищу, чернеющий поезд роща.
Усердный, в своей беседке, плачущая сова
Вьется его грустная песня. Баклан на высоте
Колесит из глубины и кричит по земле.
Громко кричит парящая цапля; и с диким крылом
Кружащиеся морские птицы рассекают чешуйчатые облака.
Океан, неравномерный, с разбитым приливом
И слепое волнение; а с берега,
Въедает в пещеры неугомонная волна,
И шумит лесом горный голос
Это торжественное звучание призывает мир подготовиться.
Затем вырывается буря с внезапным взрывом,
И швыряет весь осажденный воздух
Вниз потоком. На пассивной магистрали
Нисходит эфирная сила, и сильным порывом
Крутит со дна обесцвеченную пучину.
Сквозь черную ночь, окутывающую необъятностью,
Взбитый в пену яростный конфликтный рассол
Кажется, тысячи бушующих волн горят.
Между тем горы-волны, к облакам
В ужасной сутолоке вздулись, всплеск над волной,
Ворвались в хаос с ужасным ревом,
Дикие, как ветры, над воющими пустошами
Могучих вод: то надутая волна
Напрягаясь, взбираются, то стремительно стреляют
В потайные залы глубин,
Зимний Балтийский грохот над головой.
Появляясь оттуда вновь, перед дуновением
Из полных неба они летят своим курсом,
И мчатся к дальним берегам, Если какая-нибудь острая скала
Или коварная отмель
7
7
7 И рассыпавшимися осколками разбрасывать их по кругу.
Не менее под рукой царит ослабевшая буря.
Гора гремит, и ее крепкие сыновья
Склонитесь к подножию скал, которые они затеняют.
Одинокий на полуночном круче и весь в ужасе,
Темный странник, задыхаясь, трудится,
И, часто падая, лезет против ветра.
Низкие волны коренящегося леса, раздосадованные и сараи
Что еще осталось от его запятнанной чести;
Разбитый и рассеянный порывами ветра
Усердная ярость, ее гигантские конечности.
Так пробиваясь сквозь заброшенную рощу,
Вихревая буря бушует по равнине;
И на коттедже с соломенной или барской крышей,
Крепление, качает их к прочному основанию.
Испуганные мухи во сне; и вокруг качающегося купола,
Для входа рвется, воет дикий взрыв.
И тогда, говорят, через весь тягостный воздух
Слышны долгие стоны, пронзительные звуки и отдаленные вздохи,
То, что изрек демон ночи,
Предупредить преданного негодяя от горя и смерти.
Огромный шум царит повсюду. Облака, смешанные
Со звездами быстро скользящими, несутся по небу.
Вся Природа катится: до Короля Природы, который часто
Среди бурной тьмы обитает один,
И на крыльях проносящегося ветра
Ходит ужасно безмятежно, внушает спокойствие;
Тогда воздух, море и земля замолкают одновременно.
Пока еще полночь. Утомленные облака,
Медленно встречающиеся, сливаются в сплошной мрак.
Ныне, пока дремлющий мир лежит потерянным во сне,
Позвольте мне соприкоснуться с серьезной Ночью,
И Созерцанием, ее степенной спутницей;
Позвольте мне стряхнуть с себя назойливые заботы дня,
И отбрось вмешивающиеся чувства.
Куда теперь, лживая суета жизни!
Вечно соблазнительный, вечно обманчивый поезд!
Где ты сейчас? и какая у вас сумма?
Досада, разочарование и раскаяние.
Грустная, болезненная мысль! и все же заблуждающийся человек,
Сцена грубых бессвязных видений прошлого,
И разбитые дремоты, пробуждения все еще решительные,
С новыми надеждами, чтобы бегать в головокружительном кругу.
Отец света и жизни! Ты Добрый Всевышний!
О, научи меня добру! научи меня Сам!
Спаси меня от глупости, тщеславия и порока,
От всякой низменной погони; и питай мою душу
Знанием, сознательным покоем и добродетелью чистой,
Священным, существенным, неувядающим блаженством!
Приближаются сильные бури; и, дымящийся серенький
Со всего лилового востока или пронизывающего севера,
Густые облака поднимаются, в чьем вместительном чреве
Лежит паровой потоп, чтобы снег застыл.
Тяжело катят свой пушистый мир,
И небо грустит собравшейся бурей.
Сквозь безмолвный воздух спускается белеющий дождь,
Сначала тонко колеблясь; пока, наконец, хлопья
Падают широко, широко и быстро, затемняя день
С непрерывным потоком.
Заветные поля Наденьте свои зимние одежды чистейшей белизны.
‘Все это яркость; сохранить там, где тает новый снег
Вдоль лабиринта течения. Низкий лес
Склони свою седую голову; и перед вялым солнцем,
Тусклым с запада, испускающим свой вечерний луч,
Вселенское лицо Земли, глубоко сокрытое и холодное,
Одна дикая ослепительная пустошь, которая широко погребает
Дела человека. Поникший рабочий-вол
Стоит, засыпанный снегом, и требует
Плоды всех своих трудов. Небесные птицы,
Прирученные жестоким сезоном, толпятся вокруг
Веялки и требуют маленькое благо
, Которое предначертано им Провидением. Одинокий,
Красногрудый, священный для домашних богов,
Мудро заботящийся о ссорящемся небе,
В безрадостных полях и колючих зарослях оставляет
Своих дрожащих товарищей, и платит доверенному человеку
Свой ежегодный визит.
Полуиспугавшись, он первый В окно бьется; затем быстро садится
На теплый очаг; потом прыгает по полу,
Глаза всей улыбающейся семьи искоса,
И клюет, и вздрагивает, и удивляется, где он;
До, привычнее выращенных, столовых крошек
Привлеките его стройные ножки. Дебри без еды
Изливают своих коричневых обитателей. Заяц,
Хоть и боязлив сердцем, и тяжело окружен
Смертью в различных формах, темными петлями и собаками,
И более безжалостными людьми сад ищет,
Бесстрашный хотеть. Блеющий вид
Взгляните на мрачное небо, а затем на сверкающую землю,
С взглядами немого отчаяния; затем, растерявшись,
Копать засохшую траву в кучах снега.
Теперь, пастухи, будьте добры к вашей беспомощной подопечной;
Отразите бушующий год и наполните их загоны
Едой по желанию;
Поселите их под бурей,
И наблюдайте за ними строго: ибо, с ревущего востока,
В это ужасное время года часто крыло вихря
Сметает бремя целых зимних равнин
В одну широкую несутся над несчастными стадами,
Спрятался в ложбине двух соседних холмов,
Вьюга бушует; пока, устремляясь вверх,
Долина к сверкающей горе вздымается,
Направлена венком, высоко вьющимся в небе.
Ах!
Кого окружают радость, власть и изобилие, —
Они, которые бездумно проводят часы в головокружительном веселье,
И бессмысленные, часто жестокие, буйные растраты —
Ах! мало думают они, пока танцуют,
Сколько чувствуют в этот самый миг смерть
И все печальное разнообразие боли;
Сколько тонет в пожирающем потопе,
Или более пожирающем пламени; сколько истекает кровью,
Позорной разницей между мужчиной и человеком;
Сколько сосен в нужде и мраке подземелий,
Закрытых от общего воздуха и общего пользования
Своих конечностей; сколько выпить чашку
От пагубной печали, или есть горький хлеб
От страданий; рана, пронзенная зимними ветрами,
Сколько сжимается в убогой хижине
Невеселой бедности; сколько трясти
Со всеми лютейшими муками ума,
Безграничная страсть, безумие, вина, угрызения совести;
Откуда, рухнув с высоты жизни,
Дают материю трагической музе.
Даже в долине, где любит обитать мудрость,
С дружбой, миром и созерцанием соединенными,
Сколько, измученных искренними страстями, падают
В глубокой уединенной беде , сколько стоит
У смертного одра своих самых дорогих друзей,
И указывает тоску разлуки! Мысль любящего человека
Из них и всех тысяч безымянных болезней
Что одна непрекращающаяся борьба дает жизнь,
Одна сцена тяжелого труда, страданий и судьбы,
Порок в его высокой карьере был бы потрясен,
И беспечный бессвязный Импульс учится думать;
Согрело бы Сознательное сердце Милосердия,
И расширило бы ее широкое желание Доброты;
Социальная слеза поднимется, социальный вздох;
И, в ясное совершенство, постепенное блаженство,
Утончаясь, общественные страсти работают.
Ныне, среди суровости года,
В дикой глубине зимы, пока без
Непрекращающийся ветер дует льдом, будь моим убежищем,
Между стонущим лесом и берегом,
Удар бескрайним множеством волн,
Сельская, защищенная, уединенная сцена;
Где красный огонь и сияющие свечи соединяются
Чтобы развеселить мрак.
Там прилежно дай мне посидеть, И высоко беседовать с могущественными мертвецами:
Мудрецы древности, как боги почитаемые,
Как благодетельные боги, благословившие человечество
Искусством и оружием, и очеловеченные мир.
Воодушевленный вдохновенной мыслью, я отбрасываю
Долгоживущий том и глубокомысленный град
Священные тени, что медленно поднимаются
Перед моими блуждающими глазами. Первый Сократ,
Кто, твердо добр в испорченном состоянии,
Против ярости тиранов одинокой стоял
Непобедимый! святой закон спокойного разума,
Этот голос Бога в внимательном уме,
Повинующийся, бесстрашный в жизни или смерти:
Великий учитель нравственности! мудрейший из людей!
Следующий Солон, который построил свое государство
На широкой основе справедливости; по законам о тендерах
Оживленный народ, сдерживающий, но незатухший
Сохранив еще этот быстрый своеобразный огонь,
Откуда в лавровом поле изящных искусств,
И смелой свободы они сияли несравненно,
Гордость улыбающейся Греции и человечества .
Тогда Ликург, склонившийся под силой
Строгой дисциплины, суровой мудрости,
Все человеческие страсти. Вслед за ним я вижу,
Как в Фермопилах он славный пал,
Твердый преданный начальник, доказавший делом
Самый тяжелый урок, который преподал другой.
Тогда Аристид поднимает свой честный фронт;
Чистое сердце, которому нелестный голос
Свободы дал благороднейшее имя Справедливости;
В чистой величественной бедности почитаем;
Кто, даже своей славой на благо своей страны
Покорившись, раздул славу надменного соперника.
Воспитанный его заботой, появляется более мягкий луч
Кимон, милая душа; чей гений, поднявшись,
Стряхнул груз юного разврата; за границей
Бич персидской гордыни, дома друг
Всякой ценности и всякого великолепного искусства;
Скромность и простота в пышности богатства.
С более грубого фронта приходят могучие люди,
Раса героев! в те добродетельные времена
Который не знал пятен, кроме частичного пламени
Свою дорогую страну они слишком нежно любили.
Первый ее лучший основатель, Свет Рима,
Нума, который смягчил ее ненасытных сыновей;
Царь Сервий, заложивший прочную основу
На которой раскинулась по земле обширная республика.
Затем великие консулы досточтимые поднимаются:
Публичный отец, которого усмирил частный,
Как на страшном трибунале, сурово печально;
Тот, кого его неблагодарная страна не могла потерять,
Камилла, лишь мстительная своим врагам;
Фабрициус, презритель всепобеждающего золота,
И Цинциннат, ужасный от плуга;
Твоя добровольная жертва, Карфаген! вырвавшись на свободу
От всех мольб, которым Природа могла противостоять,
От слез целого города, твердой верой
Властный зов и ужасный приказ чести;
Сципион, кроткий вождь, человечески храбрый,
Тот, кто вскоре побежал в гонке незапятнанной славы,
И, согревшись юностью, к поэтической тени
С дружбой и философией удалился;
Туллий, чье могучее красноречие
сдерживало стремительную судьбу стремительного Рима;
Непокоренный Катон, до крайности добродетельный;
И ты, несчастный Брут, доброе сердце,
Чья твердая рука, по ужасной доблести,
Подняла римскую сталь против твоего друга.
Тысячи помимо дани стиха
Спрос; но кто может сосчитать звезды небесные.
Кто воспевает свое влияние на этот нижний мир?
Смотрите, кто идет! в трезвом состоянии,
Прекрасная, кроткая и сильная, как весеннее солнце:
Сам Феб, или же мантуанский кавалер!
Великий Гомер тоже появляется, дерзкого крыла,
Родитель песни! и равный рядом с ним,
Британская муза; взявшись за руки, они идут,
Дарклинг, взбираясь по средней крутизне к славе.
Не отсутствовали и те тени, чья искусная рука
Жалкая привлекла страстное сердце и очарование
Перенесла Афины с нравственной сценой;
Ни тех, кто, мелодичный, разбудил чарующую лиру.
Первый в своем роде! божественное общество!
По-прежнему посещай мои ночи, для тебя зарезервированные,
И вознеси мою парящую душу к мыслям, подобным твоим.
Молчи, одинокая сила! дверь будет твоей;
Смотри в священный час, чтобы никто не вторгался,
Спаси нескольких избранных друзей, которые иногда соизволят
Благословить мою скромную крышу, с утонченным смыслом,
Усвоенное хорошо, возвышенная вера ,
Неизведанное остроумие и веселый юмор.
Или с холма Муз сойдет Папа,
Чтобы поднять священный час, чтобы он улыбнулся,
И светским духом сердце согреть;
Хотя его собственный Гомер не слаще поет,
Тем не менее его жизнь более милая песня.
Город интенсивно кишит. Публичное пристанище,
Полное каждой темы и теплое от смешанного дискурса,
Шум нечеткий. Сыновья бунта текут
Вниз по свободному потоку фальшивой заколдованной радости
К стремительному разрушению. На измученную душу
Игровая ярость падает; и в одной пропасти
Полного разорения, чести, добродетели, мира,
Друзья, семьи и удача стремительно тонут.
Вспыхивает танец вдоль освещенного купола,
Смешивается и развивается тысячами способов.
Блестящий двор излучает всю пышность;
Круг углубляется; сияющий яркими одеждами,
Свечи, и сверкающие драгоценные камни, и сияющие глаза,
Мягкое сияние над дворцовыми волнами:
В то время как веселое насекомое в своем летнем сиянии,
Фантом , легонько порхая, расправляет мучнистые крылья.
Ужас Над сценой бродит призрак Гамлета;
Отелло бушует; бедная Монимия скорбит;
И Бельвидера изливает душу в любви.
Глубоко волнующий ужас сотрясает; миловидная слеза
крадет щеку: иль комическая муза
Держит перед миром картину себя,
И поднимает лукавый беспристрастный смех.
Иногда она снимает напряжение и рисует сцены
Прекрасной жизни; что может украсить человечество,
Или очаровать сердце, в щедром проявлении Бевиля.
О ты, чья мудрость тверда, но утонченна,
Чья патриотическая добродетель и непревзойденное мастерство может даровать,
И весь оживляющий огонь Аполлона,
Дать тебе с приятным достоинством сиять
Сразу хранитель, украшение и радость
Полированной жизни; разрешение на сельскую музу,
О Честерфилд, благословить тебя своей песней.
Прежде чем снова уйти в тень, она смиренно летит,
Потворствуй ее страстным амбициям в своем поезде
(Для каждой музы есть место в твоем поезде) ,
Чтобы отметить тот дух, который с британским презрением
отвергает соблазны коррумпированной власти;
Элегантная вежливость, которая превосходна,
Ev’n в суде самонадеянной Франции,
Хвастливые манеры ее сияющего двора;
То остроумие, яркая энергия смысла,
Правда природы, которая с аттической точкой
И доброй сатирой благодушной, плавно острой,
Прокрадывается сквозь душу и без боли исправляет.
Или, поднимаясь оттуда с еще более ярким пламенем,
О, позволь мне приветствовать тебя в какой-то славный день,
Когда сенат слушает пылкую толпу
Сыновья Британии, чтобы услышать ее аргументы!
Тогда, одетый тобою, более любезно прекрасный,
Истина носит мягкую одежду мягкого убеждения;
Ты снова поддаешь разуму
Ее собственные просветленные мысли; призванный от сердца,
Th ‘послушные страсти на голосе твоем присутствуют;
И даже неохотная сторона чувствует некоторое время
Твоя благодатная сила, как сквозь разнообразный лабиринт
Красноречия, то гладкого, то быстрого, то сильного,
Глубокого и ясного, ты катишь обильный поток.
Возвратись в любимую обитель, моя счастливая муза:
А пока смотри! радостные зимние дни,
Морозные, успейте; и через голубую безмятежность,
Для зрения слишком хорошо, летит эфирная селитра,
Убивая заразные сырости и отработанный воздух
Свежее хранение с элементарной жизнью.
Тесно толпится сияющая атмосфера; и связывает
Наши крепкие тела в своих холодных объятиях,
Стягивающих; питает и оживляет нашу кровь;
Облагораживает наш дух через вновь натянутые нервы
В более быстрых вылазках, проникающих в мозг;
Где сидит душа, интенсивная, собранная, прохладная,
Яркая, как небо, и как время года.
Вся природа чувствует обновляющую силу
Зимы, только для бездумного взгляда
Видно в руинах. Глеб, приготовленный на морозе
Впитает в себя обильную растительную душу,
И наберется сил на грядущий год;
Более сильный румянец сидит на живой щеке
Румяного огня; и прозрачны вдоль
Текут чище реки: их угрюмые пучины,
Прозрачные, открытые взору пастуха,
И ропот хриплый на крепкий мороз.
Что ты, мороз? и откуда твои острые запасы
Производные, ты, тайная всепоглощающая сила,
Кого не может летать даже призрачная жидкость?
Разве это не твоя мощная энергия, невидимая,
Мириады маленьких солей, или крючковатых, или изогнутых
Как двойные клинья, и рассеянные огромные
Сквозь воду, землю и эфир ? Следовательно, в канун
Пар рвется с красного горизонта кругом,
Свирепой яростью Зимы глубокой дышит,
Ледяной ветер, часто меняющийся, над омутом
Дышит синей пленкой, и в середине своей карьеры
Арестовывает спорный поток.
Разрыхленный лед, Спущенный потоком и наполовину растворившийся днём,
Больше не шумит; но к осоковому берегу
Быстро растет, или собирается вокруг остроконечного камня,
Хрустальная мостовая, дуновение небес
Прочный цемент; до, захваченный от берега до берега,
Вся плененная река журчит внизу.
Громко звенит мерзлая земля, и тяжело отражается
Двойной шум; в то время как на его вечерней вахте
Деревенская собака отпугивает ночного вора;
Телки мычит, далекий водопад
Волны на ветру; и торопливой поступью
Путника глухо звучащая равнина
Трясет издалека. Полный эфирный круг,
Бесконечные миры, открывающиеся взору,
Сильно сияет остро, и, все едино
Звездного блеска, сияет от полюса до полюса.
От полюса к полюсу падает жесткое влияние
Сквозь тихую ночь, непрекращающееся, тяжелое, сильное,
И быстро захватывает природу.
Он замерзает, До утра, поздно вставая над поникшим миром,
Нерадостно поднимает свой бледный глаз. Затем появляется
Разнообразный труд безмолвной ночи:
Склонный от капающего карниза и немой водопад,
Чьи праздные потоки только ревут,
Подвесная сосулька; Ярмарка морозных работ,
Где возникают преходящие оттенки и причудливые фигуры;
Широкоструйный над горой замерзший ручей,
Багровый тракт, холодный блеск утром;
Лес согнулся под перовой волной;
И морозом белее снег
Покрытый коркой и звенящий по поступи
Раннего пастуха, когда он задумчиво ищет
Довольный скользкой поверхностью, стремительный спуск.
‘Готово! Dread Winter распространяет свои последние уныния,
И безмерно царит над победным годом.
Как мертво лежит растительное царство!
Как немой мелодичный! Ужас широко простирается
Его тоскливая империя.
Вот, милый человек! Взгляни на свою образную жизнь; Пройдет несколько лет,
Твоя цветущая весна, твоя пылкая сила лета,
Твоя трезвая осень, уходящая в старость,
И бледное завершение Зима наконец наступает
И закрывает сцену. Ах! куда теперь сбежали
Эти мечты о величии? эти несбыточные надежды
счастья? эти стремления к славе?
Эти беспокойные заботы? те занятые суетливые дни?
Эти веселые праздничные ночи? эти блуждающие мысли,
Затерянные между добром и злом, которые разделили твою жизнь?
Все исчезли! Единственная добродетель выживает,
Бессмертный, неизменный друг человека,
Его проводник к счастью на небесах. И посмотреть!
«Пришло, славное утро! второе рождение
Неба и земли! пробуждающаяся природа слышит
Новотворящее слово и начинает жить
Во всех возвышенных формах, от боли и смерти
Навеки свободна.
эта страница
Так проходило время, 
Так наступает Зима, 
Заветные поля 
Полуиспугавшись, он первый 
Там прилежно дай мне посидеть, 
Разрыхленный лед, 
Он замерзает, 
Вот, милый человек! 