Стишок маленький про папу: Стишок для папы от дочки 3 года. Маленькие стихи на день рождения папе

Короткие стихи про папу: красивые детские маленькие стихотворения для детей про отца

Перейти к контенту

Стихи классиков > ♥ Стихи про папу > Короткие стихи про папу

Отзывы

1. Наталия Кравченко — В альбоме старом дремлет времечко

2. Если говорить о папах

3. Марк Вейцман — Эх, папа

4. Татьяна Бокова — Папа

5. Андрей Усачёв — На папе

6. Сергей Викулов — Отцу

7. Людмила Васюхно — Отец

8. Петр Давыдов — Выпьем, папа, за твою Победу

9. Владимир Высоцкий — И отец давал ему отцовского пинка

10. Не своя сегодня мама

11. Опасная работа

12. Татьяна Гусарова — Очень папочку люблю

13. Однажды мне сказал отец

14. Ольга Чусовитина — Самый лучший

15. Станислав Востоков — Не хочется отцу и маме

16. Олег Бундур — Под зонтом на руках у папы

17. Станислав Востоков — Васин папа очень горд

18. Я никогда не говорила, что лучший друг мой это ты

19. Слова отца

20. Хочу давно сказать тебе

21. Наталья Анишина — Папе

22. Олег Бундур — Я всегда его люблю

23. Олег Бундур — Папы разными бывают

24. Эта боль никогда не закончится

25. Андрей Усачев — Выбрал папа елочку

26. Не вправе проклинать я осень

27. А я отец , горжусь тобою

28. Юлия Симбирская — Папа приехал

29. Как папа женился

30. Олег Бундур — Как папа жил в детстве

31. Олег Бундур — Мне бы

32. Олег Бундур — Без папы скучаю

33. Игорь Северянин — В парке плакала девочка

34. У меня уехал папа далеко

35. Римма Дышаленкова — Отец

36. Олег Бундур — Я рядом всегда

37. Олег Бундур — Обновки

38. Олег Бундур — Как люблю папу

39. Олег Бундур — Если папа не хочет

40. Олег Бундур — Геройский папа

41. Олег Бундур — Вот подожди, папа

Короткие стихи про папу: читать популярные, лучшие, красивые стихотворения поэта классика на сайте РуСтих о любви и Родине, природе и животных, для детей и взрослых. Если вы не нашли желаемый стих, поэта или тематику, рекомендуем воспользоваться поиском вверху сайта.

Стихи на 23 февраля для детей дошкольников

Стихи на 23 февраля для детей дошкольников

23 февраля – зимний день, чудесный… (Кирилл Авдеенко)

23 февраля – зимний день, чудесный,

23 февраля – танцы будут, песни!

23 февраля – спляшем, погуляем,

23 февраля – папу поздравляем!

23 февраля – праздник, начинайся,

23 февраля – папа, улыбайся!

Маленький офицерик, или рассказ маленького мальчика (Кирилл Авдеенко)

Пусть я маленький ерошка,

Пусть коверкаю слова!

Но мечтаю я немножко

Быть смелей седого льва.

Мама хочет дипломатом

Сделать в будущем меня;

Папа хочет адвокатом

Чтобы стал когда-то я.

Я их слушаю серьёзно

И киваю им в ответ;

А потом вприпрыжку к деду,

У него спросить совет.

«Не хочу быть дипломатом,

Адвокатом не хочу!

Буду Родины солдатом!» –

Деду громко прокричу.

Ну а ты, любимый деда,

Улыбнёшься, как всегда:

«Эх, мой милый непоседа!

Офицером будешь – да!»

Я тебя услышу, деда,

Генералом стану я!

Пусть сейчас я непоседа –

То теперь мечта моя!

И скажу я за обедом

Маме, папе и коту,

Что пойду, мой милый деда,

Я в военный институт.

Там я занят буду делом –

Все науки изучать!

Там меня научат смело

Маму, папу защищать!

А погоны на рубашке,

Тёмный кожаный ремень,

И ботинки, и фуражку

Чистить будет мне не лень!

И все девочки задорно

Улыбаться будут мне,

Как домой поеду в форме

К дяде, тёте – всей родне!

Пусть я маленький ерошка,

Пусть я взрослым не чета!

Вот такая вот немножко

Защищать страну мечта!

Про папу делового (Татьяна Гусарова)

Папы снова дома нету

Месяц, кажется, второй.

Он уехал на край света,

Он в поездке деловой.

Без него бардак в квартире:

В коридоре свет погас,

Кран “поёт”, ножи тупые,

Протекает унитаз.

Пёс Тимошка не ухожен,

В маркет некому сходить,

Гвоздь забить никто не может

И с соседкой покурить.

Что же делать? За подмогой

Обращусь к директорам.

Холостым – везде дорогу!

Ну а пап оставьте нам!

Про папу-шишку (Татьяна Гусарова)

Папы разные бывают,

Папа-лётчик, врач, артист,

Кто-то уголь добывает.

Кто-то повар иль таксист.

А вчера один мальчишка

Тот, с кем ходим в детский сад,

Мне сказал: «Твой папа – шишка!

Все об этом говорят»

Я ужасно рассердился!

Что за чушь они несут!

Папа в городе родился,

Не на ёлке, не в лесу.

Если вправду шишка папа,

То, по логике вещей,

Быть должна у папы лапа,

Шишка ведь растёт на ней!

Врут противные мальчишки,

Зря про папу говорят.

Никакая он не шишка,

Он обычный депутат.

Очень папочку люблю! (Татьяна Гусарова)

Каждый вечер с нетерпеньем

Папу дома ждёт семья:

Мама, кот, собака Феня,

Больше всех, конечно, я.

Папу крепко обниму

И газету дам ему,

Вкусно-вкусно накормлю.

Очень я его люблю!

Про папу-стену (Татьяна Гусарова)

Хоть мой папа, скажем прямо,

Ростом вовсе не большой,

Говорит всё время мама:

«Я за каменной стеной»

Всем он в доме заправляет,

Всё в руках его горит,

Даже сказки нам читает,

В Интернете не торчит!

Папа умный, папа смелый,

На работе папа – клад,

Он заведует отделом

Очень важным, говорят.

Врач, учёный и рабочий –

Папы разные нужны.

Папы – это важно очень

Для семьи и для страны!

Но МОЙ папа – лучший самый!

Повезло мне с ним. .. и с мамой!

«Мой папа – военный» (Г. Лагздынь)

Мой папа – военный.

Он в армии служит.

Он с техникой сложной

Армейскою дружит!

Ходил он не раз

В боевые походы.

Не зря говорят:

«Командир – из пехоты»

***

Горжусь я папою своим

Защитник он под номером один!

Он для меня и друг, и командир,

Любим, необходим, незаменим!

Для родителей дошкольников:
| | | | |

Маленький отец Ли-Янга – Стихи

 Он сплетничает, как моя бабушка, этот мужчина
с моим лицом, и я мог стоять
веселился весь день
в продуктовом магазине Hon Kee,
среди висящего мяса он
отбивные: жаркое из свинины
от кабана повешенный
по носу и плечам,
вся ее кожа сожжена
хрустящая, плоть, которую я знаю
быть милым,
ее сияние
улыбающееся лицо
на утках
висящий один файл,
каждый пронзен черным
крючки через грудь, клюв,
и дым из дыры
зашитый в заднице,
Я подхожу к прилавку, читаю,
а он, даже чуть-чуть
меняя ритм своей текущей исповеди или разглагольствования,
строчит мой заказ на засаленной квитанции,
и быстро его рубит. 
Такое печальное китайское лицо,
кочевник, Гоби, Северный
в своей костлявости
ясно с высоты
воинственный лоб
до самого края челюсти.
Он мог бы быть моим братом, но лучше,
и, кроме его левого предплечья, которое налилось кровью,
жилистый от ежедневной хватки и
владение двухфунтовым инструментом,
он тонкий, узко-
талия, его телосложение
такой маленький любовник, какой-то
грубый другой
может сломать его
его гладкая, маслянистая длина.
В его легкой каллиграфии
в квитанциях и в его
капризность, он
южанин из речной провинции;
подходит для стипендии, его лицо готово
над открытой книгой он бормотал
его любимые отрывки.
Он мог быть моим дедом;
приехать в Америку, чтобы получить западное образование
в 1917, но слишком скучаю по дому, чтобы учиться,
он сидит в парке весь день, читает стихи
и писать письма матери.
Он отрубает голову, рубит
шея утки
на шесть, щели
тело
открытый, пах
к груди, и стоки
обжигающие соки,
затем четвертуют тушу
двумя быстрыми взмахами тесака,
старое лезвие, которое изношено
на поверхность круглого
блок для еды толщиной в фут
совок, который удерживает именно изогнутую сталь. 
  Голова, отброшенная от тела, открывается
посередине, где мясник
чисто пополам между
глаза, и я
см., скорчившийся зародыш
внутри черепа, гомункул,
серый мозг зернистый
есть.
Неужели это животное, в конце концов, в данный момент
сломалась шея,
образ как его палач
боится собственной смерти?
Это как
Я тоже отшатываюсь от своего дня?
Посмотрите, как эта форма
сам орды, посмотри как
мало это.
Посмотрите на его смазку на лезвии.
Так меня найдут
когда суд выносится, когда имена
называются, когда подсчитываются преступления?
Так же я выглядел до того, как разорвал свою мать.
Так ли я руководил своим веком, так ли
Я считал убийства?
Я тоже так молился.
Был ли это я в другом
Я молился, когда я молился?
Так же и я спал, обняв жену.
Был ли это я в другом, которого я любил
когда я любил другого?
Мясник видит, как я смотрю на это лакомство.
Пальцем он выбирает его
из колыбели черепа
и предлагает мне.
Я осторожно беру его между пальцами
и сосать его вниз.
Я ем своего мужчину.
Шум, который производит тело
когда тело встречается
душа над океаном души и полутенью
это старый звук вверх-вниз, туда-сюда,
комок мышечной пыхтящей крови
в ухо; любовника
язык в форме сердца;
плоть качает плоть, пока не придет плоть;
мясник за работой
на его блоке и лезвии, чтобы жениться на их формах
насилием и временем;
моторный переезд,
повторное пересечение соленой воды, буксировка
иммигранты и мусор
бедных.   Эти
лица, которые я люблю, тела
и запахи тела
для которого я долго
по-разному, в разное время,
тринадцать собрались вокруг секвойи,
веселый, разговорчивый, прожорливый
в конце дня,
хочет есть
четыре вида мяса
готовятся четырьмя разными способами,
многочисленные тарелки и миски с рисом и овощами,
каждая из которых сделана разными привязанностями
и принесенный к столу многими руками.
Братья и сестры по крови и замыслу,
которые сидят в отдельных телах различной формы,
мы представляем собой многочленный
тело любви.
В мире форм
моих желаний, каждое здесь
является формой одного из моих желаний, и каждое
известен мне и дорог в силу
уникальной порчи каждого
тех текстов, лица, тела:
эта выступающая челюсть
скрежетать сухожилия;
этот широкий нос, чтобы встретить удары
такое лицо приглашает;
эти длинные глаза, закрывающие увиденное;
эти толстые губы
сосать мясо животных
или прочитайте 300 стихотворений Тан;
эти зубы, чтобы кусать мои односложные слова;
эти скулы сделать
эти слоги поют душу.
Вздутый или затонувший
судя по жизни,
темный или светлый в зависимости от
к рождению, прямо
или горбатый, целый, manqué, квази, каждому нравится, граничащий
на полнейший гротеск. 
Все красивы разнообразием.
Душа тоже
это унижение
текста, но, таким образом,
приобретает значимость, хотя
человеческое достоинство, но
неповторимым, а значит, запоминающимся.
Бог — это текст.
Душа - это коррупция
и мнемоника.
Яркий момент,
Я держу старую голову
с моря и любоваться надменными
изогнутый вниз рот
это кажется пренебрежением
все глаза слепы,
включая меня, едока.
Целый сам по себе, полный
без меня, но это
форма дополняет форму моего разума.
Я принимаю это как текст и доказательство
любви мира ко мне,
и я чувствую побуждение произнести,
призвал читать тело мира, призвал
сказать это
по-человечески,
мое чтение своего рода еды, моя еда
вид чтения,
мое высказывание уменьшение, мой шум
любовь в ответ.
Что это во мне было бы
поглотить мир, чтобы произнести это?
Что это в меня не пускает
Мир бы съел
не только эта рыба,
но тот, кто убил его,
мясник, который его чистил.
Я бы ел так, как он
приседает, как он
достигает в пластиковых ваннах
и вытаскивает рыбу, бьет ее, берет
к раковине, потрошит его, бросает на чашу весов. 
я бы съел этот трэш
и погружение в водное тело
в воде это жидкое насилие
между мужскими руками,
я бы поел
безвольный дергается на весах,
три фунта глупости
нерв и пульс, я бы все это съел
произнести это.
Смерти в раковинах, эти тела подготовлены
для еды, я бы съел,
и постоянные смерти
на прилавках, в проходах,
ходячие смерти на улицах,
смерть вдали от дома, смерть-
в чужой стране, в этом китайском квартале
смертей, этих американских смертей.
Я бы проглотил эту гонку, чтобы спеть ее,
эта раса, которая, по словам Эмерсона,
  удалось сохранить до волос
три-четыре тысячи лет
самые уродливые черты в мире. 
Я бы съел эти черты, съел бы
последние три-четыре тысячи лет, каждый волосок.
И я бы съел Эмерсона, его прозрачную душу, его
усыпляющая трансцендентность.
Я бы съел эту голову,
глазированные в перечно-крапчатом соусе,
вареные глаза непрозрачны в глазницах.
Я подношу его ко рту и...
как меня учили, как я смотрел
другие до меня делают--
жестким языком вылизывать
щеки и мясо
Над бронированной челюстью моя еда,
его чувственная, бросающаяся в глаза нынешность,
перемежая пустоту
из чего возникает такой голод и к чему он приводит. 
И что
это
я копаю
моим ртом?
Что это
пластинчатый, ребристый, шарнирный
архитектура, это  голова карпа  ,
но еще один
артикуляция единого ничего
по отдельности проявляется?
Что я ем,
восхищен, как есть,
но другой
форма движения,
мой безупречный истечение?
О, ничего такого
стойко это не пойдет
как движется тело.
Тело идет.
Могила тела,
так серьезно
в своем умирании,
трудные как мученики
в этой задаче и как
славный. Это идет
пустой всегда
и объявляет о своем уходе
спазмами и стонами, пердежом и потом.
То, что я думал, было оружием
болят  рассекают  , дрожат ли колени  оставить  .
Я думал, что это мышцы
настаивать  сопротивляться, упорствовать, существовать, 
были поры
шипящий  туман  и  отходы  .
То, что я думал, было телом, гудящим , живущим, живущим, 
был кузов вздох  ревизия, ревизия .
О, убийственные удаления, причитания
ни к чему, расщепление.
Все ревизии тела заканчиваются
в смерти.
Все ревизии тела заканчиваются.
Тела поедают тела, головы пожирают головы,
мы ничего не едим,
и хотя мы пируем,
переполнены, переполнены,
мы голодаем. 
Мы строим двери смерти.
То есть наши смерти кормятся
чтобы мы могли продолжать нашу ежедневную смерть,
наши тела идут
вниз, пока тарелки-скоро-пустые
ходят вокруг, что правда
направление наших истинных молитв,
в то время как мясник заклинания
его сообщение, многообразие,
в смертельном воздухе.
Он уговаривает, расщепляет, приносит изменения
на наших глазах и каждый раз
момент нашего бытия.
Когда мы едим, нас едят.
Еще что это
насилие, эта соль, это
страсть, этот рай?
Я думал, что душа воздушная вещь.
Я не знал души
раскалывается, чтобы душа могла быть восстановлена.
Тесаный живой лес,
его сок вытекает из липкой раны.
Ни семени, ни яйца у него нет
чьи дела требуют топора.
В торговле формированием моей души,
он торгует хрипами и взломами.
Нелегкая вещь, насилие.
Одно из его названий? Изменять. Изменять
находится в объятиях
стертого и стертого,
в завете открытого и открывающего;
топор совершает это на оси души.
Что тогда я могу сделать
но цепляйся за то, что цепляется за меня.
Я целую лезвие и ем мясо. 
Я благодарю владельца и получаю,
в то время как духи ужаса
мое изменение, горе также.
Ужас мясник
скрипты в незалеченном
воздух, печаль его Шан
лицо династии,
Африканское лицо с щелевидными глазами. Он
моя сестра, это
прекрасная бедуинка, эта Суламита,
хранительница суббот, прорицательница
священных текстов, этот темный
танцор, этот еврей, этот азиат, этот
с камбоджийским лицом, вьетнамским лицом, этим китайцем
Я ежедневно сталкиваюсь,
этот иммигрант,
этот человек с моим собственным лицом.
 

Маленький отец | Поэзия вслух

Ли-Янг Ли

Я похоронил своего отца
в небе.
С тех пор птицы
чистят и вычесывают его каждое утро
и натягивают одеяло до подбородка
каждую ночь.

Я похоронил своего отца под землей.
С тех пор мои лестницы
только спускаются вниз,
и вся земля стала домом   
чьи комнаты часы, чьи двери
стоят открытыми вечером, принимая   
гость за гостем.
Иногда я вижу мимо них
к столам, накрытым для свадебного пира.

Я похоронил своего отца в своем сердце.
Теперь он растет во мне, мой странный сын,   
мой маленький корень, который не пьет молока,   
маленькая бледная ножка, утонувшая в неслыханной ночи,   
маленькая часовая пружина, недавно мокрая
в огне, маленькая виноградинка, родительница будущее   
вино, сын плод собственного сына,   
маленький отец Я выкупаю своей жизнью.

Ли-Янг Ли, «Маленький отец» из Книга моих ночей. Copyright © 2001 Ли-Янг Ли. Перепечатано с разрешения BOA Editions, Ltd., www.boaeditions.org.

Источник: Book of My Nights (BOA Editions Ltd., 2003)

• Жизнь
• Отношения

Поэт Био

Ли-Юнг Ли, сын личного врача Мао Цзэдуна, родился в Джакарте, Индонезия, в семье китайцев. После бегства из страны семья поселилась в США в 1964. Мать Ли-Янг Ли происходила из дворянской семьи, а ее дедушка был первым президентом Китайской Республики. По прибытии в США отец Ли стал пресвитерианским священником в Пенсильвании. Поэзия Ли наполнена яркими образами и создает атмосферу тишины, как и стихи китайских поэтов-классиков. Его работы часто исчезают из реальности в миры снов и перемежаются вниманием к чувствам. Увидеть больше этого поэта

Еще от этого поэта

Подарок

Чтобы вытащить металлический осколок из моей ладони
Мой отец вполголоса рассказал сказку.
Я смотрел на его прекрасное лицо, а не на лезвие.
Перед тем, как история закончилась, он удалил
железную щепку, от которой я думал, что умру.

Я не могу вспомнить сказку,
но…

Ли-Янг Ли

• Искусства и науки
• Жизнь
• Отношения

Из цветов

Из цветов приходит
этот коричневый бумажный пакет с персиками
мы купили у мальчика
на повороте дороги, где мы повернули к   
нарисованные знаки Персики .

Из нагруженных ветвей, из рук,
из сладкого общения в закромах,
нектар на обочине получается, сочный
персики, которые мы пожираем, пыльные…

By Li-Young Lee

• Виды деятельности
• Жизнь
• Природа

Еще стихи о жизни

если время странное/и память трансгендерная/и у меня болят руки на морозе/то

есть способы сдерживать боль как ночь сменяет день
не зная как пройдет завтра.

больно, как никогда, когда всегда сейчас,
сейчас, когда время не позволит.

нет ни образа завтрашнего дня, ни формы сегодняшнего дня
только как всегда иметь…

Социальные комментарии

Вот вам океанская сказка

Мой брат до сих пор грызет ногти за живое,
но в последнее время он позволяет им отрастать.
Столько боли забыто на фоне горизонта
. Это сводится к простой математике.

Пляж не принадлежит никому из нас, независимо от
цвета кожи или денег….

Квоя Фейгин Мэйплз

• Мероприятия
• Жизнь
• Природа

Просмотреть стихи о жизни

Еще стихи об отношениях

Вот вам океанская сказка

Мой брат до сих пор грызет ногти за живое,
но в последнее время он позволяет им отрастать.
Столько боли забыто на фоне горизонта
. Это сводится к простой математике.

Пляж не принадлежит никому из нас, независимо от
цвета кожи или денег….

By Kwoya Fagin Maples

• Деятельность
• Жизнь
• Природа

Память зерна

Ветка косточки падает
с дуба моей бабушки Тельмы
для меня.