Этика для малышей: Этика для малышей в историях, стихах, картинках, заданиях. Умнотека детского портала Солнышко

Этика для малышей в историях, стихах, картинках, заданиях. Умнотека детского портала Солнышко

в историях, стихах, картинках, заданиях  1. Урок доброты День сюрпризов сказка о медвежонке, задания по теме урока 2. Урок доброты Зайчишки-братишки сказка о зайчатах, задания по теме урока 3. Урок вежливости Здравствуйте! сказка о поросенке, задания по теме урока 4. Урок вежливости Как Мишка научился дружить сказка о мишке, задания по теме урока Продолжение следует… См. также: Комментарии к публикации Этика для малышей 20.06.2014, 16:12 Татьяна Спасибо! было чем развлечь маленьких сегодня! С удовольствием слушали сказку, а дочка поначалу ужасно возмущалась Мишкиной жадностью 🙂 Спектакль показывали с zoobles – любимые игрушки на данный момент. Сделали все задания – рисунок выполняли вместе дочка и сынок (правда он только каляки-маляки нарисовал – они стали “врединами”) Ждем продолжения уроков.Спасибо 13.09.2014, 21:06 марина С. действительно замечательные уроки этики! 25.02.2015, 06:19 Варвара Задорого!ждём продолжения!класный сайт!!!! 15.03.2015, 09:47 ника Мне понравилось, просто и доступно, попробую сделать инсценировку. Спасибо 10.04.2015, 10:51 Александра здравствуйте. извините если вы заняты, а я врываюсь в ваши дела. я бы хотела выказать свое мнение. сказки очень хорошие, спасибо производителю, я ему очень благодарна за такой сайт. до свидания 24.04.2015, 15:22 Максим Лафон Спасибо за что учите детей вежливость! Ласка очень нужна малышам и школьникам!!! Удачи вам!!!!!!! 24.04.2015, 17:52 Максим Лафон Спасибо! Я хочу вам сказать что ваш сайт очень классный!! Нём можно все что хочешь, всё!!! Попробую к вам побольше заходить. Прекрасно вечера! До свидания!! 24.04.2015, 19:24 Максим Лафон Рассмотрим основные идеи В. Сухомлинского о том, с чего надо начинать обучение, каким должен быть воспитательный процесс, как правильно обучать детей. Ребенок, считал Сухомлинский, не может быть счастлив, если в школе ему скучно и плохо, если он не чувствует себя достаточно способным, чтобы овладеть школьной наукой. Сделать ребенка счастливым — значит прежде всего помочь ему учиться. Обучение не дает желаемых результатов, если учитель ставит перед учеником на первое место цель «Выучить, запомнить!». Вред зубрежки очевиден — она вольно или невольно упраздняет основные идеи учебного предмета. Учитель должен точно разграничить, что надо запомнить на всю жизнь, а что — понять и усвоить без зубрежки, выполняя упражнения. 01.12.2015, 15:48 муза сайт просто класс 04.12.2015, 12:42 Валентина Черняева Спасибо всем вам, дорогие мои читатели! С уважением 17.05.2016, 14:47 муза сайт просто класс 23.05.2016, 17:17 Валентина Черняева Спасибо Вам, наша Муза! 10.06.2016, 02:52 Диля Класс! 10.06.2016, 10:02 Валентина Черняева Спасибо, Диля!

Публикация: Этические рассказы и сказки

О.Л. Лысюк, учитель-дефектолог, МОУ СОШ № 29, г. Иркутск

 

В работе по формированию у старших дошкольников эмоционального отношения к социальным нормам автор использует этические рассказы и сказки.

Сюжеты рассказов и сказок выстроены таким образом, что нравственная проблема становится явной, выпуклой, а образность изложения делает её эмоционально выразительной, эстетически привлекательной. Небольшой объём позволяет включать такие рассказы и сказки в занятия, а также использовать в нравственно-этических беседах.

К созданию подобных рассказов и сказок можно привлекать детей, что позволяет не только формировать у них представления о положительных и отрицательных качествах личности, но и развивать воображение и связную речь.

 

«Старость – не радость»

Занятие

Цель. Закреплять умение сопоставлять вербальное описание эмоции с её схематическим изображением. Учить определять и изображать эмоции. Формировать положительное отношение к пожилым людям.

 

Воспитатель (читает рассказ «Старость – не радость»).

«Светило ласковое летнее солнце. Тёплый ветерок нежно перебирал листочки на деревьях. Девочка Катюша вприпрыжку скакала по аллее. «Как хорошо жить на свете! – думала девочка. – Всё так красиво. И люди вокруг замечательные, у них такие добрые улыбки! Хорошо, когда все счастливы!»

Но тут взгляд Катюши остановился на старушке, которая сидела на скамейке в тени старого клёна. Старушка совсем не выглядела счастливой. Низко опущенные плечи, склонённая голова, сжатые руки делали её похожей на обиженного воробушка. Казалось, даже клён своими ветвями хочет спрятать её от всех.

Катюша подошла к старушке и села рядом.

– Бабушка, вы себя плохо чувствуете?

Старушка перевела на девочку грустный взгляд и горько вздохнула.

– Ничего, деточка, старость – не радость.

– Почему не радость? – поинтересовалась Катюша.

– Трудно мне, милая, и в доме убирать, и в магазин ходить.

– Наверное, у вас нет внуков, которые помогали бы вам?

– Есть у меня два внука: Петя и Антоша. Хорошие они мальчики. Петя ещё маленький, а Антоша очень внимательный, друзей у него много, всех навестить надо. А ещё он и артист, и спортсмен! В школе хорошо учится. Молодец Антоша!

Лицо старушки засияло от гордости за своего внука.

– Какой же он молодец, если своей бабушке не помогает? – возмутилась Катюша.

– Когда же ему помогать, если весь день у него занят: то уроки, то спортивные соревнования, то занятия в кружке. Ему и отдохнуть некогда. Вот сейчас пойду в магазин, куплю ему яблочек, пусть витаминов поест.

Старушка осторожно поднялась со скамейки и медленно побрела по аллее. Катюша смотрела ей вслед и думала, почему же старость – не радость и можно ли это исправить».

Вопросы к тексту.

– Чему радовалась Катюша?

– Почему бабушка была грустная?

– Кто мог бы помочь старушке? Каким образом?

– Как старушка говорит о своём внуке Антоше?

– Согласна ли с ней Катюша? А вы?

– Почему бабушка сказала, что старость – не радость?

– Как сделать так, чтобы старость не была горькой?

Упражнение «Эмоции».

Воспитатель. Вспомните, как менялось настроение Катюши на протяжении беседы с бабушкой.

Зачитывает отрывки из рассказа. Дети подбирают соответствующие мимические схемы для персонажа.

Воспитатель. Вам не понравилось, что Антоша не помогал своей бабушке. А вы помогаете дома бабушке и дедушке, маме и папе? Чем вы можете им помочь?

Дидактическая игра «Помощники».

Детям предлагается набор предметных картинок с изображением инструментов и хозяйственного инвентаря. Каждый выбирает картинку, поясняет функциональное назначение изображённого предмета и свои действия с этим предметом. («Это веник. Я подмету им пол»; «Это лопата. Я помогу вскопать грядки».)

Упражнение «Нарисуй эмоцию».

Каждый ребёнок получает три схематически изображённых лица. Воспитатель просит дорисовать необходимые элементы (брови, рот и т.д.) так, чтобы выражения получившихся «лиц» соответствовали зачитанным предложениям.

– Бабушка пришла из магазина усталая и грустная.

– Бабушка увидела, что Антоша пропылесосил ковёр, и очень удивилась.

– В вазе на столе стояли цветы. Бабушка обрадовалась.

Релаксация.

Каждый ребёнок должен  закончить предложение «Бабушка вернулась из магазина и…»

 

Предлагаем вашему вниманию ещё две этические сказки, которые вы также можете использовать и на занятиях, и во время бесед.

 

«Как кисточка краски подружила»

В одном детском саду на полочке жили яркие краски разных цветов. Каждая так гордились своей красотой, что не хотела дружить с другими. Каждая краска была уверена в том, что она достаточно хороша и ей никто не нужен.

Так стали появляться очень странные картины: красная река с красной травой на красных берегах, зелёное небо с зелёными облаками и зелёными птицами, фиолетовые горы с фиолетовыми оленями на вершине.

Никто не понимал таких рисунков. А упрямые краски никак не хотели дружить. Так бы и потратили они себя на непонятные изображения, но однажды из стакана с карандашами раздался тонкий голосок:

– Извините, я ещё очень маленькая кисточка, но если вы не против, я бы хотела подружиться с вами. Мне очень одиноко.

Краски не были против, но они не знали, что значит дружить. И тогда кисточка объяснила:

– Дружить – это значит всё делать вместе, помогать друг другу, заботиться и защищать друг друга. Дружба – это замечательно.

Маленькая кисточка обмакнула свою косичку в баночку с красной краской и провела дугу на чистом листе. Затем она провела рядом дугу оранжевого цвета, затем жёлтого, зелёного, голубого, синего, фиолетового…

Воспитатель. Дети, вы, конечно, догадались, что нарисовала кисточка. а, это была радуга. И переливалась радуга, как настоящая. Краски так обрадовались этой красоте, что пообещали друг другу всегда дружить. С той поры краски живут в одной коробочке и делают одно общее дело, а маленькая кисточка помогает им.

 

«Добрый клубок»

Лежал у бабушки в корзинке обыкновенный клубок шерсти. Был он довольно маленьким, потому что большая его часть уже была израсходована на варежки для Алёши.

– Ах! – вздохнул клубок. – Скоро от меня ничего не останется. А я так и не посмотрел мир.

Клубок ловко выскочил из корзинки и покатился прочь из дома. Выкатившись из подъезда, он натолкнулся на плачущего малыша.

– Почему ты плачешь?

Глотая слёзы, малыш показал свою машинку с оторванной верёвочкой.

– Понятно! Ты не можешь катать машинку! Не плачь! Вот, возьми.

И клубочек щедро поделился с малышом частью своей нити.

«Ничего, что я стал ещё меньше, зато малыш не плачет», – подумал клубок и покатился дальше. Но его остановило громкое мяуканье. На лавочке под деревом сидела Маша и крепко держала котёнка.

– Почему ты не отпустишь котёнка побегать? – спросил клубок у Маши.

Оказалось, что маленький котёнок всё время убегает от девочки, а поскольку он такой маленький, то может потеряться.

– Ох, – вздохнул клубок и протянул Маше свою ниточку. – Привяжи к ниточке бумажку, и твой котёнок от тебя не отойдёт.

Маша так и сделала. Теперь котёнок играл с бумажкой и совсем не собирался убегать от неё.

А наш клубок, значительно похудевший, покатился дальше. Ему очень понравилось путешествовать, но пора было возвращаться домой. Клубок выкатился на дорожку сквера и пустился в обратный путь. Почти у самого подъезда он увидел тонкое деревце. Ещё утром оно радостно шелестело листочками, а теперь его ствол склонился к земле, веточки безжизненно повисли, листочки увяли. Наверное, сильный ветер повредил его.

«Деревце может погибнуть, – подумал клубок. – Ему не хватит сил поднять ветки, оно слишком слабое. Надо подвязать тонкий ствол к палке, тогда никакой ветер ему не страшен. Но во мне так мало осталось ниток».

Клубок вздохнул и крепко-накрепко привязал ствол деревца к палке.

Клубок стал совсем маленьким. Он уже не сможет путешествовать, но зато шелестит листвой подросшее деревце, весело играет девочка Маша с котёнком, больше не плачет малыш с машинкой, а Алёшины руки не замёрзнут в зимнюю стужу.

0 0 голоса

Рейтинг статьи

Этика и эстетика для детей.

         Общение, является необходимой частью человеческой жизни, важнейшим видом отношений с другими людьми. Вечным и главным регулятором этих отношений выступают этические нормы, в которых выражены наши представления о добре и зле, справедливости и несправедливости, правильности и неправильности поступков людей. И каждый из нас, так или иначе, сознательно или стихийно опирается на эти представления.

       Вежливость.

Сейчас мы поговорим с тобой о волшебных словах.

Сразу откроем тебе секрет – волшебные слова бывают не только в сказках: мы слышим их достаточно часто, хотя и не обращаем на них внимания. А зря, ведь знать волшебные слова полезно нам всем.

Вот, например, ты пролил чай на стол. Мама конечно рассердится. Но если ты подойдешь к ней и вежливо скажешь : «Мамочка, извини меня, пожалуйста – я не нарочно!» – то мама не будет ругать тебя слишком уж сильно!

Получается, что знать волшебные слова вежливости очень нужно, а иногда просто необходимо. А сколько волшебных слов знаешь ты?

   

   Твоя внешность.

Когда встречаются незнакомые люди, они в первую очередь обращают внимание на внешний вид друг друга. Что подумал бы ты о незнакомом человеке, который не причесан, не умыт, одет не аккуратно или грязно?

Вот видишь, какое важное значение имеет внешний вид человека. А ты следишь за своим внешним видом – за прической и ногтями, за одеждой и обувью?

     Твои привычки.

У каждого человека есть свои привычки – это такие действия, которые мы совершаем, часто даже не задумываясь над ними. Привычки бывают хорошие, плохие и даже вредные.

Например, привычка каждое утро чистить зубы – это хорошая привычка; привычка ковыряться в носу – это плохая привычка; а курение – это очень вредная привычка, так как от курения сильно портится здоровье и того человека, который курит, и тех людей, которые находятся рядом.

Каждый воспитанный человек должен следить за своими привычками, воспитывать в себе хорошие и избавляться от плохих.

Правильно ли ты здороваешься? Когда встречаются двое людей, то первые слова, которые они говорят друг другу, – это слова приветствия. И, конечно, от того, правильно ли ты поздороваешься, зависит отношение к тебе твоего собеседника.

Итак, давай поговорим о том, как нужно правильно здороваться.

Во-первых, слова приветствия нужно выговаривать четко. При этом желательно остановиться и посмотреть в глаза тому, с кем ты здороваешься. Неправильно кричать на ходу через всю улицу.

Здороваться необходимо со всеми знакомыми людьми. Дети должны первыми здороваться со взрослыми. Мальчики первыми здороваются с девочками.

Правильно ли ты прощаешься?

Ты уже знаешь, что здороваться можно по-разному, при помощи разных слов. Точно так же разные слова могут использоваться при прощании. Давай поговорим об этом подробнее.

«До свидания», – говорим мы, когда надеемся встретиться с кем-то еще раз.

«Всего доброго», «Счастливо», – так мы желаем благополучия и счастья человеку, с которым прощаемся.

«Спокойной ночи», «Доброй ночи», – такие слова мы говорим друг другу перед сном, и после таких пожеланий действительно лучше спится и снятся хорошие сны.

«Пока», – такое короткое слово можно использовать при прощании с ровесниками, но не со взрослыми людьми. Первым прощается тот, кто уходит, а уже потом тот, кто остается. Мальчики могут прощаться друг с другом за руку, как и при приветствии, но не следует подавать руку для прощания взрослому, пока тот не сделает это первым.

 Более подробно об этике,правилах дорожного движения, эмоциях и безопасности для малышей можно узнать из серии “Азбука для малышей”

Прививаем хорошие манеры, играя – Азбука воспитания

Хоро­шие манеры детям при­ви­вают с дет­ства: сна­чала роди­тели, потом вос­пи­та­тели и учи­теля. А эффект – неве­лик. Почему?! Воз­можно, все дело в том, что пра­ви­лам эти­кета обу­чают слиш­ком скучно и назидательно?!

Непи­сан­ные правила

Нормы эти­кета, хоть они и опи­саны в раз­ных источ­ни­ках, явля­ются «непи­са­ными» – ведь они не закреп­лены ни одним зако­ном. Это свое­об­раз­ное согла­ше­ние между людьми вести себя опре­де­лен­ным обра­зом. Эти­кет опре­де­ляет пра­вила пове­де­ния людей в самых раз­ных местах и при самых раз­ных обстоятельствах:
• при знакомстве
• в момент при­вет­ствия и прощания
• в обще­ствен­ных местах (транс­порт, дорога, празд­нич­ные меро­при­я­тия, музей, кино­те­атр, театр, цирк, поли­кли­ника, биб­лио­тека, парик­ма­хер­ская, ресто­ран и пр.)
• в теле­фон­ном разговоре
• как вести себя в гостях
• как при­ни­мать гостей
• как вести себя за столом
• как пра­вильно состав­лять письма, отве­чать на письма
• обще­ние с незна­ко­мыми людьми, дру­зьями, стар­шими людьми
• упо­треб­ле­ние веж­ли­вых слов (просьба, бла­го­дар­ность, сочувствие)
• выбор одежды и при­чески для раз­ных меро­при­я­тий (dress code)
• соблю­де­ние лич­ной гиги­ены и забота о здоровье
• отно­ше­ние к мате­ри­аль­ным ценностям
• поня­тие о вкусе, кра­соте, моде, стиле

Одно только пере­чис­ле­ние тем по пра­ви­лам эти­кета выгля­дит впе­чат­ля­юще. А ведь надо запом­нить пра­вила по каж­дой теме и, глав­ное, выпол­нять их. При­чем, все­гда. Счи­та­ется, что самый высо­кий уро­вень чело­ве­че­ской куль­туры в том, чтобы соблю­дать пра­вила эти­кета даже тогда, когда ты нахо­дишься один, и никто не может про­сле­дить, соблю­да­ешь ты эти­кет или нет. Воз­ни­кает вопрос, как при­вить такую высо­кую куль­туру детям?

Нра­во­уче­ния по этикету

Зна­ком­ство с эти­ке­том начи­на­ется с самого ран­него дет­ства, осо­знан­ное – лет с 5‑ти. Как это обычно про­ис­хо­дит? В дет­са­дах и шко­лах про­во­дятся спе­ци­аль­ные заня­тия – уроки по этике и эсте­тике. И пусть не оби­жа­ются на меня педа­гоги, но про­во­дятся, как пра­вило, скучно, нази­да­тельно, в совер­шенно одно­бо­кой форме заучи­ва­ния пра­вил. И какова же судьба всех подоб­ных нра­во­уче­ний? Полу­чаем обрат­ный эффект – выпол­нять пра­вила не хочется.

Это что каса­ется тео­ре­ти­че­ской части по эти­кету. А как прак­ти­че­ски при­ви­ва­ется эти­кет? Еще хуже. Я бы даже ска­зала, в нару­ше­ние всех пра­вил эти­кета. Окри­ками, нака­за­ни­ями, дик­та­том. «Не хло­пай две­рью!», «Вымой руки!», «Сядь прямо!», «Локти со стола убери!», «Не спеши, тща­тельно пере­же­вы­вай пищу!», «Не раз­го­ва­ри­вай с наби­тым ртом!», «Не чав­кай!», «Рот при­кры­вай, когда чиха­ешь!», «Уступи место бабушке!». А самое пара­док­саль­ное в этом ряду, вот это: «Что ты орешь, как ненор­маль­ный?!» (есте­ственно, эту фразу воз­му­щен­ные взрос­лые орут, как ненор­маль­ные). Все это было бы смешно, если бы не было так грустно.

Детям мало ска­зать: «Делай так, а не иначе». Хорошо бы объ­яс­нить, почему не иначе. А еще лучше было бы при­ви­вать пра­вила эти­кета не напря­мую, а кос­венно, испод­воль, чтобы ребенку самому хоте­лось их выполнять.

С точ­но­стью до наоборот

Весьма нетра­ди­ци­он­ный спо­соб при­ви­вать хоро­шие манеры пред­ло­жил в свое время Гри­го­рий Остер, сочи­нив «Вред­ные советы». Идея при­ду­мать вме­сто полез­ных сове­тов вред­ные, при­шла ему в голову по вполне понят­ной при­чине. Чаще всего дети про­те­стуют про­тив всего, что им сове­туют и делают все наобо­рот. И если таким детям дать вред­ные советы, то, сде­лав наобо­рот, они как раз и будут посту­пать пра­вильно. Ну, например,

Нет при­ят­нее занятья,
Чем в носу поковырять.
Всем ужасно интересно,
Что там спря­тано внутри.
А кому смот­реть противно,
Тот пус­кай и не глядит.
Мы же в нос к нему не лезем,
Пусть и он не пристает.

Если ты при­шел к знакомым,
Не здо­ро­вайся ни с кем,
Слов «пожа­луй­ста», «спа­сибо»
Никому не говори.
Отвер­нись и на вопросы
Ни на чьи не отвечай.
И тогда никто не скажет
Про тебя, что ты болтун.

Если руки за обедом
Вы испач­кали салатом
И стес­ня­е­тесь о скатерть
Пальцы выте­реть свои,
Опу­стите незаметно
Их под стол и там спокойно
Выти­райте ваши руки
Об сосед­ские штаны.

На обложке этого сбор­ника сти­хо­тво­ре­ний честно напи­сано «Книга для непо­слуш­ных детей», а ниже при­писка – «Послуш­ным детям читать запре­ща­ется». Потря­са­ю­щая при­манка, согла­си­тесь? Конечно, есть и еще одна малень­кая хит­рость в том, что все сти­хо­тво­ре­ния напи­саны с необык­но­вен­ным, тон­ким чув­ством юмора. Соеди­не­ния метода от про­тив­ного и чув­ства юмора – хоро­ший ход для того, чтобы, на самом деле, научить эти­кету и высме­ять неве­же­ство, таким спо­со­бом наглядно про­де­мон­стри­ро­вав, как дол­жен вести себя по-насто­я­щему веж­ли­вый и куль­тур­ный чело­век и почему плохо посту­пать иначе.

Эти­кет для плю­ше­вого мишки

Одна­жды я наблю­дала в дет­ской такую сцену. Моя 5‑тилетняя дочь играла со своим люби­мым плю­ше­вым миш­кой. Она кор­мила его с ложечки и гово­рила ему: «Не чав­кай, пожа­луй­ста. Это непри­лично!» Понятно, что игру­шеч­ный мишка не мог чав­кать, про­сто дочке хоте­лось поучить его хоро­шим мане­рам. И, сама того не подо­зре­вая, она под­ска­зала мне еще одну идею, как можно учить детей эти­кету. В игре. С кук­лами и плю­ше­выми игрушками.

Детям не нра­вится заучи­вать пра­вила на уро­ках, они не любят, когда их одер­ги­вают и исправ­ляют их пове­де­ние (да еще, если это про­ис­хо­дит в рез­кой форме). Но дети не про­тив соблю­де­ния пра­вил эти­кета. И они пони­мают, что по пра­ви­лам жить удоб­нее для всех. Детям надо­едает одна и та же одно­об­раз­ная роль уче­ника, сидя­щего за пар­той. И так хочется почув­ство­вать себя в роли учителя.

Играя с кук­лами и плю­ше­выми игруш­ками, дети учат эти­кет очень охотно. Взрос­лым можно только под­бра­сы­вать все новые и новые ситу­а­ции, кото­рые будут разыг­раны, чтобы охва­тить все слу­чаи из жизни, где нужно знать пра­вила этикета.

Играя по пра­ви­лам этикета

Игра – это луч­ший спо­соб обу­че­ния для детей. И, конечно, не только играя в куклы можно научить детей эти­кету. При­ви­вать детям хоро­шие манеры можно с помо­щью мно­же­ства раз­ных игр, где (что уни­кально!) пра­вила эти­кета ста­нут пра­ви­лами игры!

СИТУАЦИЯ. Для игры выби­ра­ются обыч­ные быто­вые ситу­а­ции: «При­вет­ствие и зна­ком­ство», «Теле­фон­ный раз­го­вор», «Как дарить подарки», «Как вести себя в обще­ствен­ном транс­порте», «Как вести себя в зри­тель­ном зале». Пред­ло­жите детям при­ду­мать исто­рию по пра­ви­лам и про­тив них. Можно пред­ло­жить про­ил­лю­стри­ро­вать при­ду­ман­ные исто­рии сцен­ками. Не забы­вайте о чув­стве юмора.

РАЗОРВАННЫЕ ЗАПИСКИ. На запис­ках пишутся пра­вила эти­кета так, чтобы они были сфор­му­ли­ро­ваны из двух частей: усло­вие и пра­виль­ное пове­де­ние. Потом все записки раз­ры­ва­ются на 2 части, и пере­ме­ши­ва­ются. Детям необ­хо­димо вос­ста­но­вить разо­рван­ные записки, пра­вильно подо­брав соот­вет­ству­ю­щие друг другу части.

ПИСЬМА ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА ВЕЖЛИВОСТИ. Дети пишут друг другу (а может, даже и взрос­лым) письма, в кото­рых рас­ска­зы­вают, о чем им захо­чется. Глав­ное – изла­гая содер­жа­ние, не нару­шить эти­кет. Письма рас­сы­ла­ются элек­трон­ной поч­той. И вто­рой этап – полу­чив­ший письмо дол­жен оце­нить его с точки зре­ния соблю­де­ния пра­вил эти­кета. При­чем, можно про­ве­рить две вещи в соблю­де­нии пра­вил эти­кета: по состав­ле­нию письма и по пове­де­нию в опи­сан­ных в письме ситуациях.

ДОРИФМУЙ. Не слож­ная игра. Подой­дет для малы­шей. Взрос­лые читают сти­хо­тво­ре­ние, не окан­чи­вая фразу, а дети добав­ляют нуж­ные слова в конце строки.
Например,
В обмене доб­рых слов участвуйте
И гово­рите чаще… (здрав­ствуйте)

Нужно знать, как два­жды два
Все… (вол­шеб­ные слова)

В день не бойся раз до ста
Гово­рить… (пожа­луй­ста).

ДИАЛОГ С ПОДТЕКСТОМ. Эта игра обычно про­хо­дить очень весело. В ее основе сти­хо­тво­ре­ние Вадима Левина «Мистер Сноу».
– Мистер Сноу! Мистер Сноу!
Вы при­дете в гости снова?
– Через час. Даю вам слово.
– Вот спа­сибо, мистер Сноу…
Это сти­хо­тво­ре­ние уни­вер­сально в том смысле, что одним и тем же тек­стом может выра­зить совер­шенно раз­ный под­текст, вклю­чая и прямо про­ти­во­по­лож­ные: вос­торг, радость, сдер­жан­ность, без­раз­ли­чие, разо­ча­ро­ва­ние, огор­че­ние, испуг, ужас. Каж­дый ребе­нок испол­няет это сти­хо­тво­ре­ние, дру­гие уга­ды­вают под­текст и обсуж­дают, в какой мере каж­дое про­чте­ние было так­тич­ным по отно­ше­нию к мистеру Сноу.

Веж­ли­вый-мед­веж­ли­вый

Учат эти­кету и про­из­ве­де­ния искус­ства. Одни напря­мую, дру­гие в более заву­а­ли­ро­ван­ной форме. Дети читают, увле­ка­ются сюже­том, сопе­ре­жи­вают пер­со­на­жам, а между строк зна­ко­мятся с пра­ви­лами пове­де­ния. Есть много пре­крас­ный тво­ре­ний, кото­рые могли бы войти в книгу по эти­кету. Вот лишь самые популярные:
1. «Очень веж­ли­вый индюк» (Б. Заходер)
2. «Урок веж­ли­во­сти»: Мед­ведя лет пяти-шести учили, как себя вести…(С. Маршак)
3. «Мой­до­дыр», «Федо­рино горе» (К.Чуковский)
4. «Сказка о поте­рян­ном вре­мени» (Е.Шварц)
5. «Малень­кий принц» (Антуан де Сент-Экзюпери)

Театр хоро­ших манер

Очень полезно ста­вить с детьми спек­такли по лите­ра­тур­ным про­из­ве­де­ниям. Эти­кет и театр – нераз­де­лимы. Во-пер­вых, все про­из­ве­де­ния, так или иначе, учат эти­кету в самом широ­ком смысле, а именно пра­ви­лам обще­ния людей – добру, спра­вед­ли­во­сти, так­тич­но­сти, сочув­ствию, дружбе. Во-вто­рых, исто­ри­че­ский фон любой пьесы отра­жает осо­бен­но­сти эти­кета сво­его вре­мени. В‑третьих, играя роль, ребе­нок про­жи­вает по пра­ви­лам эти­кета, если роль поло­жи­тель­ная, и про­тив пра­вил, если роль отри­ца­тель­ная. Опыт такого про­жи­ва­ния даст ребенку воз­мож­ность самому все почув­ство­вать. Не понять, не узнать, не заучить, а ПОЧУВСТВОВАТЬ. И это наи­луч­шим обра­зом при­учит ребенка сле­до­вать пра­ви­лам этикета.

Ради чего, собственно?

Вся­кая тео­рия без прак­тики мертва. Если ваш ребе­нок мало обща­ется, ведет замкну­тый образ жизни, если вы не посе­ща­ете с ним театры, музеи, кафе, не любите ходить в гости или при­ни­мать гостей, то ситу­а­ции, в кото­рых ребенку пона­до­бится при­ме­нить пра­вила эти­кета, будут весьма огра­ни­чены, све­дены до мини­мума. Есте­ственно, то, что не тре­бует при­ме­не­ния, будет разумно счи­таться вашим ребен­ком не нужным.

Задача роди­те­лей состоит, прежде всего, в том, чтобы соци­а­ли­зи­ро­вать жизнь ребенка самым опти­маль­ным обра­зом. Это будет и раз­ви­вать его куль­турно, и сде­лает жиз­ненно необ­хо­ди­мым поня­тие «эти­кет». Дети будут наблю­дать за пове­де­нием дру­гих людей в раз­ных обсто­я­тель­ствах, видеть, что зна­чимо для дру­гих, и нач­нут смот­реть на себя со сто­роны. Они будут учиться уже не самим пра­ви­лам, а спо­со­бам вза­и­мо­дей­ствия с дру­гими людьми по этим правилам.

И глав­ное! Роди­тели, соблю­дайте пра­вила эти­кета сами. Обя­за­тельно. Даже самые нескуч­ные игры не при­учат детей к хоро­шим мане­рам, если перед гла­зами у них не будет достой­ного при­мера для под­ра­жа­ния в вашем лице. Чтобы ваш малыш вырос насто­я­щим джентль­ме­ном или леди, будьте сами джентль­ме­ном или леди.

Автор: Инга Зайонц

Корпоративная этика

Высокие этические стандарты являются для нас ключевыми.

Компания Tiny Love работает в соответствии с высокими стандартами деловой этики и в согласии с международным законодательством. Для нас важно, чтобы наши партнеры по всему миру разделяли наши взгляды на этику ведения бизнеса.

• В нашей компании большое внимание уделяется этическим, юридическим и трудовым вопросам

  Мы строго следим за тем, чтобы процесс производства строго соответствовал стандартам безопасности и законодательствам о детской занятости, а также являлся честным и справедливым с точки зрения заработной платы, продолжительности рабочего дня и прочих аспектов. Более того, компания Tiny Love настаивает на том, чтобы персонал компаний-партнеров имел возможность вступать в профсоюзные организации, которые смогут гарантировать защиту их прав. При приеме на работу категорически запрещена дискриминация по расовому, национальному или религиозному признаку.

• Мы также соблюдаем законы по охране окружающую среду.

  Компания Tiny Love также следит за тем, чтобы все поставщики действовали в соответствии с природоохранным законодательством, действующим в их странах.

• Мы наблюдаем за действиями своих поставщиков, чтобы удостовериться, что их методы ведения бизнеса совпадают с нашей деловой этикой.

  Мы не только настаиваем на соблюдении бизнес – кодекса, но и добиваемся этого. Все поставщики компании

Уроки этикета для детей: обучающие видео с правилами хороших манер для ребенка

Уроки этикета для детей: обучающие видео с правилами хороших манер для ребенка

Навыки правильного поведения в обществе помогут ребенку и родителям избежать неловкой обстановки, научат уверенно чувствовать себя в общении, создадут основу для формирования культурной личности. Мамы и папы должны помнить: прививать детям хорошие манеры следует ненавязчиво, объясняя причины общепринятых правил. Полезно использовать обучающие мультфильмы и разыгрывать примеры с участием ребенка, друзей и игрушек. 

 

ВСЕ КУРСЫ ОНЛАЙН подобрал 10 полезных видео с правилами детского этикета. Уроки рассчитаны на широкую возрастную категорию и обыгрывают самые популярные ситуации: поход в гости, чаепитие, манеры за столом, в школе и на улице.

Детский этикет за столом

 

Короткий видеоролик о правилах поведения за едой придется по вкусу детям младшего возраста. Волк Зубок не в настроении – громко дует на чай, разбрасывает фантики от конфет и смятые салфетки. Но, разбив тарелку, Зубок решает с помощью тетушки Дарьи изучить правильные столовые манеры. К Зубку присоединяются мышка и лисичка, которые задают Дарье много вопросов. Вместе с героями дети узнают, как остудить чай, зачем держать блюдце под чашкой, куда класть булочки и какой ложкой брать сахар к чаю.

В школе

 

Видеоролик от канала «Полезный вечер» окажется полезным для родителей, которые должны объяснять малышу правильный образ действий в любых обстоятельствах. Частые ошибки, допускаемые детьми в школе – приветствие старших не вставая, еда за партой, пренебрежение критериями внешнего вида, ошибки в общении со сверстниками. Ведущая акцентирует внимание на каждом аспекте и призывает старших объяснить ребенку базовые правила хорошего тона.

 

 

В гостях

 

Видео рассчитано на детей школьного возраста. Сюжет построен вокруг конкретной проблемы – приглашение в гости – и раскрывает следующие вопросы.
• как быть вежливым; 
• почему важно уважать «устав» каждого дома и нельзя засиживаться;
• что нужно делать на прощание;
• как не доставить хлопот хозяевам и стать надежным другом в глазах родственников друга;
• что взять с собой, когда идешь к другу с ночевкой.

 

 Назидания тетушки Совы

 

В видео собраны короткие уроки пристойного поведения, которые дает зрителям и двум проказникам-котам, Яше и Кесе, тетушка Сова. Из мультфильма дети узнают: плохо дразниться, обманывать, брать чужие вещи без спроса, играть с мячом около дороги и окон, хвастаться и ругаться. Каждый проступок демонстрируется на примере Яши и Кеси, которые враждуют с собакой Булей, отчего постоянно попадают в переделки. 

 

 

Уроки от Кати

 

Гаврюша и Ерошка говорят о вежливости. Преподаватель по этикету Катя приводит примеры различных случаев: в транспорте кто-то наступил на ногу, задержался гость, на танцах заявили: «Ты плохо танцуешь». Ведущая расскажет, почему нельзя проявлять агрессию и недовольство, как стать воспитанным, вежливым и в чем польза подобных навыков.

 

 Советы от Ариши

 

Девочка Ариша знакомит с правилами этикета во время приема пищи. Что делать до посадки за стол? Как правильно мыть руки? Как держать руки и спину, пользоваться ножом и вилкой? Почему нужно разделять еду на порционные кусочки? Девочка делится полезными советами, как съесть салат, достать до далеко отставленного блюда, когда пользоваться салфеткой, как складывать столовые приборы по окончании трапезы и благодарить. 

 

 

Для детей и взрослых

 

Уроки этикета без нравоучений превратят процесс в увлекательную и полезную игру. Родители узнают о способах увлечь свое чадо, заинтересовать и помочь быть культурным за обедом. Поднимается вопрос выбора посуды, сервировки детского праздника, схемы сервировки для разных возрастов. Демонстрируют правила мальчик Савва и девочка Изабель. Самая интересная часть урока – практическое занятие в кафе: дети могут закрепить полученные навыки и сыграть в игру «Кто поросенок?»

Что хорошо и что плохо

 

Наглядные примеры позволят запомнить этикетные «хорошо» и «плохо». Ролик поможет разобраться:
• в ритуалах, связанных с едой, и причинах нарушения;
• что обязательно делать до еды;
• почему нельзя набивать полный рот и баловаться за едой;
• в 9 правилах хорошего тона;
• основах культурного поведения в детском возрасте. 

 

 

Этикет с Лунтиком

 

Обучающий мультфильм позволит узнать больше про культуру в обществе. Божья коровка Мила показывает Лунтику графический альбом и предлагает отгадывать правильные и неправильные ситуации на картинках. Поиск правильных вариантов вместе с героями позволит определиться с нужной моделью поведения. Изучение хорошего тона с любимыми героями заинтересует даже самых маленьких леди и джентльменов. В конце видео все узнают, почему Лунтик старается соблюдать все правила и каким хочет быть.

 

Как дарить цветы

 

Ролик рассчитан на детей среднего и старшего школьного возраста, давая исчерпывающие ответы по теме.
• От чего зависит выбор подходящих цветов, и какие цветы дарить на День рождения.
• Как не испортить сюрприз и подобрать лучший подарок.
• Что дарить молодой девушке, взрослой женщине и стоит ли дарить цветы мужчинам и мальчикам.
• В чем разница между букетом для женщины и для мужчины.
• Что представляет церемония вручения цветов, каким правилам подчиняется и где расположить вазу.

 

Чем раньше ребенок начинает осваивать правила хорошего тона, тем легче будет адаптироваться в социальной среде. Самое важное для взрослых – заинтересовать и мотивировать держать лицо в любой ситуации, подкрепляя теорию собственным примером. 

как с этим жить и как нам друг с другом общаться»

23 июня, 19:30

Концепция «новой этики» появилась в середине прошлого века, но активно в России о ней заговорили совсем недавно. При этом понятие уже употребляется так, будто обозначает что-то устоявшееся и очевидное. Однако в российском инфопространстве оно объединяет множество разных явлений: новую волну феминизма, гендерное равенство, борьбу с насилием и харассментом, дискриминацию по расовым, физическим и социальным характеристикам и многое другое.

Лекция-дискуссия будет посвящена истории термина «новая этика», вопросам о том, что в России подразумевают под этим понятием, почему оно вызывает такие жаркие споры, как «новая этика» изменила нашу речь и общение, с какими проблемами мы сталкиваемся при повседневном взаимодействии и как их решаем, а также гендерным аспектам и приемлемым формам коммуникации.

В обсуждении примут участие:

Дарья Литвина — научный сотрудник факультета социологии (программа «Гендерные исследования»), старший преподаватель программы «Социальные исследования здоровья и медицины» Европейского университета в Санкт-Петербурге.

Мария Бобылёва — журналистка портала «Такие дела» и автор книги «Мы так говорим» и спецпроекта «Поэтика феминизма».

Модератор: Григорий Туманов — журналист, сооснователь телеграм-канала и подкаста о современных мужчинах «Мужчина, вы куда?»

Вход бесплатный. Количество мест ограничено. Пожалуйста, соблюдайте дистанцию при рассадке, носите маску в течение всей лекции, и оставайтесь дома при любых признаках болезни.

Пожалуйста, зарегистрируйтесь. 18+

---

Лекторий издания «Такие дела» («Новая социальная реальность»)

Куратор: издание «Такие дела»

Портал «Такие дела» рассказывает истории людей со всей страны и пишет о социальных проблемах, чтобы привлечь к ним внимание и попытаться вместе их решить. Лекторий «Таких дел» приглашает слушателей разобраться, что сегодня значит термин «социальное», подумать, как меняется наше общество и насколько это касается каждого из нас. Можем ли мы повлиять на эти изменения? Зачем вообще говорить о социальных проблемах и какой для этого нужен язык? Люди, которые добиваются реальных перемен, — кто они? И как, в конце концов, со всем этим жить?

возрастов и этапов: этическое и нравственное развитие

По мере того, как дети проходят различные стадии физического и эмоционального развития, по мере взросления они также растут морально и этически. Психологи Лоуренс Колберг и Кэрол Гиллиган определили этапы нравственного развития, которые важны для социального и эмоционального роста. Основа этичного поведения по отношению к другим начинает формироваться в первые пять лет, а забота и внимание в раннем возрасте влияют на нравственность на протяжении всей жизни.

Что дети в возрасте от 0 до 5 лет понимают о нравственном поведении и как мы можем помочь им развить этические привычки? Вот несколько идей:

Возраст 0–1: Младенцы не имеют понятия о морали, но они знают, что им хорошо или плохо, что может означать правильное и неправильное. Когда взрослые оказывают физическую и эмоциональную помощь, это помогает ребенку чувствовать себя в безопасности и «правым». Удовлетворение потребностей ребенка – от смены подгузников до того, чтобы держать его или с ней на руках и общаться с ним – устанавливает ранний стандарт заботы и уважения к другим.Хотя для развития нравственности требуется много времени, к концу первого года жизни большинство детей начинают узнавать о добре и зле и учатся имитировать и сообщать о своих чувствах и предпочтениях.

Возраст 1-3: Малыши часто импульсивны, действуют раньше, чем думают. На этом этапе дети начинают понимать концепцию «хорошо / не хорошо» и могут начать проявлять стыд, вину или раскаяние, если они делают что-то неправильно. В то время как они начинают понимать, что у других есть чувства и потребности, малыши еще не способны по-настоящему различать добро и зло.Вместо этого родители и другие опекуны определяют моральное поведение и начинают помогать детям распознавать этический кодекс – например, «Мы не берем игрушки других людей, потому что не хотим, чтобы они забирали наши». Воспитатели служат образцом для подражания этичному поведению. Последовательное предложение рекомендаций, исправлений и последствий помогает научить детей тому, как их поведение влияет на них самих и других, а также помогает определять правильное и неправильное.

Возраст 4–5: Дошкольники начинают развивать свои собственные представления о добре и зле, и они лучше способны следовать правилам.Хотя детей дошкольного возраста можно мотивировать к этическому или моральному поведению, чтобы избежать наказания или похвалы, они также лучше понимают чувства и права других людей. Хотя на этом этапе детям часто нужно напоминать о правилах и руководить ими, они также начинают развивать сильное чувство справедливости и приемлемого поведения. Родители могут помочь детям выработать моральный кодекс, обсуждая этические дилеммы и говоря о чувствах. Установление четких границ, ожиданий и последствий для морального поведения может помочь дошкольникам прояснить ценности.

---

Загрузите PDF-версию Руководства для родителей на осень 2019 года >>

дизайнерских младенцев: этический ужас ждет своего часа? | Репродукция

Удобно расположившись в клинике репродуктивной медицины, на заднем плане тихо играет Вивальди, вам и вашему партнеру приносят кофе и папку. Внутри папки находится меню эмбриона. У каждого эмбриона есть описание, примерно такое:

Эмбрион 78 – самец
Нет серьезных ранних заболеваний, но является носителем фенилкетонурии (нарушение обмена веществ, которое может вызвать поведенческие и психические расстройства.У носителей есть только одна копия гена, поэтому не забывайте сами).
Риск диабета 2 типа и рака толстой кишки выше среднего.
Риск астмы и аутизма ниже среднего.
Темные глаза, русые волосы, облысение по мужскому типу.
40% шанс попасть в первую половину тестов SAT.

На выбор предлагается 200 таких эмбрионов, все они получены путем экстракорпорального оплодотворения (ЭКО) из ваших яйцеклеток и спермы вашего партнера. Итак, к вам. Что вы выберете?

Если у «дизайнерских младенцев» есть какое-то будущее, оно могло бы выглядеть примерно так.Это далеко от того образа, который возник, когда искусственное зачатие и, возможно, даже искусственное вынашивание ребенка впервые рассматривались как серьезная научная возможность. Вдохновленный предсказаниями биологов Дж. Б. С. Холдейна и Джулиана Хаксли о будущем репродуктивных технологий в 1920-х годах, брат Хаксли Олдос написал об этом сатирический роман.

Этой книгой, конечно же, была О дивный новый мир , опубликованная в 1932 году. Действие которой происходит в 2540 году, она описывает общество, население которого выращивается в чанах в безличном центральном инкубатории, разделенных на пять уровней разного интеллекта по химическому составу. обработка эмбрионов.Родителей как таковых нет – семьи считаются непристойными. Вместо этого за вынашиваемыми зародышами и младенцами ухаживают работники в белых комбинезонах, «их руки покрыты перчатками из бледной резины цвета трупа», под белым мертвым светом.

О дивный новый мир стал неизбежным ориентиром для всех обсуждений в СМИ новых достижений в репродуктивных технологиях. Будь то репортаж Newsweek в 1978 году о рождении Луизы Браун, первого «ребенка из пробирки» (неточная фраза говорит о многом), как «крик о дивном новом мире», или газета New York Times, объявляющая : « Дивный новый мир ЭКО для троих родителей »в 2014 году мы направляемся в инкубаторий Хаксли с его стойками со специально созданными младенцами в« пронумерованных пробирках ».

Призрак суровой, безличной и авторитарной антиутопии всегда вырисовывается в этих дискуссиях о репродуктивном контроле и отборе. Писатель Кадзуо Исигуро, чей роман 2005 года « Never Let Me Go » описывает детей, рожденных и выращенных в качестве доноров органов, в прошлом месяце предупредил, что благодаря достижениям в области редактирования генов «мы приближаемся к тому моменту, когда мы можем объективно в в каком-то смысле создавать людей, которые превосходят других ».

Но перспектива генетических портретов эмбрионов ЭКО рисует совсем иную картину.Если это вообще произойдет, цель будет заключаться не в создании общества, а в привлечении потребителей. Должны ли мы это допустить? Даже если мы это сделаем, будет ли кому-нибудь полезен список из десятков или даже сотен эмбрионов с разнообразными, но отрывочными генетическими данными?

Я не думаю, что в ближайшее время мы увидим сверхчеловека или разделение видов, потому что мы просто недостаточно знаем. чреватое обсуждение ЭКО в 1970-х и 80-х годах и вводящий в заблуждение термин «ребенок с тремя родителями» для обозначения эмбрионов, созданных методом митохондриального переноса – перемещение здоровых версий энергогенерирующих клеточных компартментов, называемых митохондриями, из донорской клетки в другую. яйцо с ошибочными, потенциально фатальными версиями – намекает на то, что в этой процедуре должно быть что-то «неестественное».

Каждое новое достижение добавляет новую искру жизни в чудовищное видение Хаксли. Мрачный прогноз Исигуро был вызван разработанным в 2012 году методом редактирования генов под названием Crispr-Cas9, который использует природные ферменты для нацеливания и отсечения генов с максимальной точностью. Благодаря Crispr-Cas9 кажется вероятным, что генная терапия – устранение мутантных генов, вызывающих некоторые тяжелые, в основном очень редкие заболевания, – может, наконец, принести плоды, если будет доказана их безопасность для использования человеком. Клинические испытания сейчас продолжаются.

Но модифицированные младенцы? Crispr-Cas9 уже использовался для генетической модификации (нежизнеспособных) человеческих эмбрионов в Китае, чтобы увидеть, возможно ли это в принципе – результаты были неоднозначными. А Кэти Ниакан из Института Фрэнсиса Крика в Великобритании получила лицензию от Управления оплодотворения и эмбриологии человека (HFEA) на использование Crispr-Cas9 на эмбрионах возрастом несколько дней, чтобы узнать больше о проблемах на этих ранних стадиях развития, которые может привести к выкидышу и другим репродуктивным проблемам.

В большинстве стран еще не приняты законы о генетической модификации репродукции человека, но из тех, в которых это сделано, все это запрещено. Идея использования Crispr-Cas9 для репродукции человека в основном отвергается медицинским исследовательским сообществом. Группа ученых предупредила в Nature менее двух лет назад, что генетические манипуляции с зародышевой линией (сперматозоиды и яйцеклетки) такими методами, как Crispr-Cas9, даже если изначально были сосредоточены на улучшении здоровья, «могут начать нас по пути к нетерапевтическое генетическое улучшение ».

Кроме того, похоже, что редактирование генов при репродукции практически не нуждается. Это был бы трудный, дорогостоящий и ненадежный способ достичь того, чего в большинстве случаев можно было бы достичь другими способами, в частности, просто выбрав эмбрион, у которого есть или отсутствует рассматриваемый ген. «Практически все, что можно сделать с помощью редактирования генов, можно сделать с помощью отбора эмбрионов», – говорит биоэтик Генри Грили из Стэнфордского университета в Калифорнии.

Из-за неизвестных рисков для здоровья и широко распространенного недоверия общественности к редактированию генов специалист по биоэтике Рональд Грин из Дартмутского колледжа в Нью-Гэмпшире говорит, что он не предвидит широкого использования Crispr-Cas9 в следующие два десятилетия, даже для предотвращения генетических заболеваний, пусть только для дизайнерских младенцев.Тем не менее, Грин видит, что редактирование генов в конечном итоге появляется в меню, и, возможно, не только для медицинских методов лечения. «Это неизбежно в нашем будущем, – говорит он, – и я верю, что он станет одним из центральных фокусов наших социальных дебатов позже в этом столетии и в следующем столетии». Он предупреждает, что это может сопровождаться «серьезными ошибками и проблемами со здоровьем, поскольку неизвестные генетические побочные эффекты у« отредактированных »детей и популяций начинают проявляться».

На данный момент, однако, если и появится что-нибудь, хотя бы отдаленно напоминающее популярную фантазию о детях-дизайнерах, по словам Грили, это произойдет в результате отбора эмбрионов, а не генетических манипуляций.Эмбрионы, полученные с помощью ЭКО, будут подвергнуты генетическому скринингу – части или вся их ДНК будут считаны, чтобы определить, какие варианты генов они несут, – и будущие родители смогут выбрать, какие эмбрионы имплантировать в надежде на беременность. Грили предвидит, что новые методы сбора или производства человеческих яйцеклеток, наряду с достижениями в области преимплантационной генетической диагностики (ПГД) эмбрионов ЭКО, сделают отбор гораздо более жизнеспособным и привлекательным и, следовательно, более распространенным через 20 лет.

PGD уже используется парами, которые знают, что они несут гены конкретных наследственных заболеваний, чтобы они могли идентифицировать эмбрионы, у которых нет этих генов.Тестирование, как правило, на трех-пятидневных эмбрионах проводится примерно в 5% циклов ЭКО в США. В Великобритании это проводится по лицензии HFEA, которая позволяет проводить скрининг примерно на 250 заболеваний, включая талассемию, болезнь Альцгеймера с ранним началом и муковисцидоз.

Как способ «конструирования» вашего ребенка, PGD в настоящее время непривлекателен. «Сбор яиц – дело неприятное и рискованное, и мы не получаем так много яиц», – говорит Грили, и вероятность успеха имплантированных эмбрионов по-прежнему составляет примерно один из трех.Но это изменится, говорит он, благодаря разработкам, которые сделают человеческие яйцеклетки гораздо более многочисленными и удобными, а также возможностью быстрого и дешевого скрининга их геномов.

Кэри Маллиган, Кира Найтли и Эндрю Гарфилд в экранизации 2010 года по фильму Казуо Исигуро «Никогда не отпускай меня», в котором клоны создаются для обеспечения запасных органов для своих оригиналов. Фотография: 20th Century Fox / Everett / Rex

Развитие методов чтения генетического кода, записанного в наших хромосомах, сделает секвенирование наших генов обычным делом для каждого из нас – конечно же, для каждого новорожденного ребенка.«В ближайшие 10 лет или около того есть вероятность, что многие люди в богатых странах будут иметь большие фрагменты своей генетической информации в своих электронных медицинских записях», – говорит Грили.

Но использование генетических данных для предсказания того, каким человеком станет эмбрион, намного сложнее, чем это часто предполагается. Стремясь оправдать бесспорно важные исследования генетической основы здоровья человека, исследователи не сделали много, чтобы развеять упрощенные представления о том, как гены создают нас. Разговоры о «генах IQ», «генах геев» и «генах музыки» привели к широко распространенному мнению, что между нашими генами и нашими качествами существует прямая однозначная связь.В общем, совсем не то.

Существуют тысячи в основном редких и опасных генетических заболеваний, которые можно определить по мутации определенного гена. Наиболее распространенные заболевания или медицинские предрасположенности – например, диабет, болезни сердца или определенные виды рака – связаны с несколькими или даже многими генами, не могут быть предсказаны с какой-либо уверенностью и зависят также от факторов окружающей среды, таких как диета.

Когда дело доходит до более сложных вещей, таких как личность и интеллект, мы знаем очень мало.Даже если они передаются по наследству – по оценкам, до 80% интеллекта, по оценке IQ, передается по наследству, – мы совсем не знаем, какие гены задействованы, и не только из-за недостатка внимания.

В лучшем случае, по словам Грили, PGD может сообщить потенциальному родителю такие вещи, как «вероятность того, что этот ребенок попадет в лучшую половину школы, составляет 60%, или вероятность того, что он попадет в 10% лучших», составляет 13%. Это бесполезно.

Мы могли бы сделать лучше с «косметическими» чертами, такими как цвет волос или глаз.По словам Грили, даже они «оказываются более сложными, чем многие думают», но по мере увеличения числа людей, чьи геномы были секвенированы, предсказательная способность существенно улучшится.

Эван Бирни, директор Европейского института биоинформатики недалеко от Кембриджа, отмечает, что даже если другие страны не решат ограничивать и регулировать PGD, как это делает HFEA в Великобритании, это будет очень далеко от хрустального шара. .

По его словам, почти все, что вы можете измерить на людях, можно изучить с помощью генетики, а анализ статистики для огромного числа людей часто выявляет какой-то генетический компонент.Но эта информация «не очень предсказуема на индивидуальной основе», – говорит Бирни. «Мне удалось дешево секвенировать свой геном, и это мало что мне говорит. Нам нужно уйти от мысли, что ваша ДНК – это ваша судьба ».

Если генетическая основа таких атрибутов, как интеллект и музыкальность, слишком слабо разбита и неясна, чтобы сделать выбор практичным, то настройка путем генетических манипуляций, безусловно, тоже не входит в меню. «Я не думаю, что в ближайшее время мы увидим сверхчеловека или расщепление видов, – говорит Грили, – потому что мы просто недостаточно знаем и вряд ли узнаем в течение длительного времени – а может быть, навсегда.

Если это все «дизайнерские младенцы» могут означать даже в принципе – свободу от некоторых конкретных, но редких заболеваний, знание довольно тривиальных аспектов внешности, но только туманную, вероятностную информацию о более общих чертах, таких как здоровье, привлекательность и интеллект – пойдут ли на это люди в достаточно большом количестве, чтобы поддерживать отрасль?

Грили подозревает, что даже если сначала он используется только для предотвращения серьезных генетических заболеваний, нам нужно серьезно подумать о вариантах, с которыми мы можем столкнуться.«Выбор будет сделан, – говорит он, – и если информированные люди не будут участвовать в этом выборе, невежественные люди сделают его».

Система Crispr / Cas9 использует молекулярную структуру для редактирования геномов. Фотография: Алами

Грин считает, что технический прогресс может сделать «дизайн» все более универсальным. В следующие 40-50 лет, по его словам, «мы начнем видеть использование редактирования генов и репродуктивных технологий для улучшения: светлые волосы и голубые глаза, улучшенные спортивные способности, улучшенные навыки чтения или счета и так далее.

Он менее оптимистичен в отношении последствий, говоря, что тогда мы увидим социальную напряженность «как зажиточные эксплуатирующие технологии, которые сделают их еще лучше», увеличивая относительно ухудшившееся состояние здоровья бедняков в мире. Как указывает Грили, вполне осуществимое улучшение здоровья на 10-20% с помощью ПГД в дополнение к сопоставимым преимуществам, которые уже приносит богатство, может привести к увеличению разрыва в уровне здоровья между богатыми и бедными как внутри общества, так и между странами.

Другие сомневаются, что будет какой-то большой спрос на селекцию эмбрионов, особенно если генетические прогнозы относительно наиболее желаемых признаков остаются отрывочными.«Там, где есть серьезная проблема, такая как смертельное заболевание, или существующее препятствие, такое как бесплодие, я не удивлюсь, увидев, что люди воспользуются преимуществами таких технологий, как отбор эмбрионов», – говорит профессор права и специалист по биоэтике Р. Альта Чаро из Университет Висконсина. «Но у нас уже есть доказательства того, что люди не обращаются к технологиям, когда они могут зачать ребенка без посторонней помощи».

Плохое использование банков спермы, предлагающих «превосходную» сперму, по ее словам, уже показывает это.Для большинства женщин «эмоциональное значение воспроизводства перевешивает любое понятие« оптимизация »». Чаро считает, что «наша способность любить друг друга со всеми нашими недостатками и слабостями перевешивает любое понятие« улучшения »наших детей с помощью генетики».

Тем не менее, общества столкнутся с трудным выбором в отношении того, как регулировать отрасль, предлагающую PGD с постоянно расширяющейся сферой действия. «Технологии очень аморальны, – говорит Бирни. «Общества должны решить, как их использовать» – и разные общества сделают свой выбор.

Одна из самых простых вещей для проверки – это секс. Аборты по признаку пола официально запрещены в большинстве стран, хотя они по-прежнему происходят в таких странах, как Китай и Индия, где в культуре преобладает предпочтение мальчиков. Но запретить выбор по полу – другое дело. Как это вообще можно было реализовать и контролировать? Создавая какую-то систему квот?

И что отбор против генетических нарушений сделает с теми людьми, у которых они есть? «Здесь есть о чем беспокоиться», – говорит Грили.«С точки зрения того, думает ли общество, что я должен был родиться, но также и с точки зрения того, сколько медицинских исследований посвящено болезням, насколько хорошо это понимают практикующие врачи и сколько существует социальной поддержки».

Как только отбор, выходящий за рамки предотвращения генетических заболеваний, станет возможным – а это действительно кажется вероятным – этические и правовые аспекты станут минным полем. Когда правительствам следует принуждать людей к определенному выбору или запрещать им делать это, например, не выбирать по инвалидности? Как можно сбалансировать индивидуальные свободы и социальные последствия?

«Самым важным для меня соображением, – говорит Чаро, – является четкое понимание различных ролей личной морали, с помощью которых люди решают, обращаться ли за технологической помощью, по сравнению с ролью правительства, которое может запрещать, регулировать или продвигать технологии.

Она добавляет: «Мы слишком часто обсуждаем эти технологии, как будто личная мораль или определенные религиозные взгляды являются достаточной основой для действий правительства. Но необходимо обосновывать действия правительства на более сильном наборе заботы о содействии благополучию всех людей, позволяя при этом самый широкий диапазон личной свободы совести и выбора ».

«Хорошо это или плохо, но люди не упустят возможность взять свою эволюцию в свои руки», – говорит Грин.«Сделает ли это нашу жизнь счастливее и лучше? Я далеко не уверен.

Ученый за работой во время процесса ЭКО. Фотография: Бен Бирчалл / PA

Легкие сборы: будущее дизайнерских младенцев

Самый простой и надежный способ «спроектировать» ребенка – это не построить его геном путем редактирования генов pick’n’mix, а произвести огромное количество эмбрионов. и прочтите их геномы, чтобы найти тот, который больше всего соответствует вашим желаниям.

Для этого необходимы два технологических достижения, – говорит специалист по биоэтике Генри Грили из Стэнфордского университета в Калифорнии.Производство эмбрионов для ЭКО должно стать более простым, обильным и менее неприятным. И секвенирование генов должно быть достаточно быстрым и дешевым, чтобы выявить признаки, которые будет иметь эмбрион. Соедините их вместе, и вы получите «Easy PGD» (преимплантационная генетическая диагностика): дешевый и безболезненный способ создания большого количества человеческих эмбрионов с последующим скринингом их геномов на предмет желаемых характеристик.

«Для более широкого использования PGD вам нужен лучший способ получения яиц», – говорит Грили. «Чем больше яиц вы можете получить, тем более привлекательным становится ПГД.«Одна из возможностей – это одноразовое медицинское вмешательство, при котором извлекается срез яичника женщины и замораживается для будущего созревания и сбора яиц. Это звучит резко, но не намного хуже, чем современные методы извлечения яиц и имплантации эмбрионов. И это может дать доступ к тысячам яиц для будущего использования.

Еще более радикальным подходом было бы выращивание яиц из стволовых клеток – клеток, из которых могут быть получены все другие типы тканей. Некоторые стволовые клетки присутствуют в пуповинной крови, которую можно собрать при рождении и заморозить для дальнейшего использования для выращивания органов или яиц.

Даже зрелые клетки, которые вышли за пределы стадии стволовых клеток и стали специфическими типами тканей, можно вернуть в состояние, подобное стволовым клеткам, обработав их биологическими молекулами, называемыми факторами роста. В октябре прошлого года группа ученых из Японии сообщила, что таким образом они сделали яйца мышей из клеток кожи и оплодотворили их, чтобы получить внешне здоровых и плодородных детенышей мышей.

Благодаря технологическому прогрессу стоимость секвенирования полного генома человека резко упала. В 2009 году это стоило около 50 000 долларов; сегодня это примерно 1500 долларов, поэтому несколько частных компаний теперь могут предлагать эту услугу.Через несколько десятилетий это может стоить всего несколько долларов за геном. Тогда становится возможным думать о ПГД для сотен эмбрионов одновременно.

«Наука безопасного и эффективного Easy PGD, вероятно, будет существовать где-то в ближайшие 20-40 лет», – говорит Грили. Он думает, что тогда дети станут зачать посредством ЭКО с использованием выбранных геномов. Он прогнозирует, что это приведет к «грядущему устареванию секса» для продолжения рода.

Нравственная жизнь младенцев

Мораль – это не просто то, чему люди учатся, утверждает психолог из Йельского университета Пол Блум: «Это то, с чем мы все рождены.При рождении младенцы наделены состраданием, сочувствием, зарождающимся чувством справедливости. Именно с этих начал, утверждает он в своей новой книге « Just Babies », взрослые развивают чувство правильного и неправильного, желание творить добро, а иногда и способность творить ужасные вещи. Блум недавно ответил на вопросы редактора Mind Matters Гарета Кука.

Какие первые признаки нравственности у младенцев?

Самые ранние признаки – это проблески сочувствия и сострадания – боль от боли других, которую вы можете увидеть довольно скоро после рождения.Обретя способность к скоординированным движениям, младенцы часто пытаются успокоить других, кто страдает, похлопывая и поглаживая.

Исследования, в которых я лично участвовал, изучающие истоки морального суждения, трудно проводить с очень маленькими детьми. Но мы обнаружили, что даже трехмесячные дети по-разному реагируют на персонажа, который помогает другому, чем на персонажа, который мешает другому человеку. Это открытие указывает на то, что моральное суждение могло иметь очень ранние корни в развитии.

Какое самое сильное доказательство того, что мораль имеет генетический компонент, что два человека могут иметь разные моральные взгляды из-за своих генов?

Были обычные виды поведенческих генетических исследований – приемные дети, близнецы, разлученные при рождении, и тому подобное, – которые находили доказательства наследственности в таких способностях, как сочувствие, которое напрямую связано с моралью.

Но я думаю, что самое убедительное доказательство того, что мораль имеет генетический компонент, не имеет ничего общего с человеческими различиями, а имеет прямое отношение к человеческим универсалиям.У каждого нормального человека есть чувство правильного и неправильного, некоторая оценка справедливости и справедливости, некоторая внутренняя интуиция, вызванная добротой и жестокостью. Мне нравится, как Томас Джефферсон выразился: моральное чувство – это «такая же часть человека, как его нога или рука».

Какие моральные принципы, по вашему мнению, разделяют маленькие дети?

Список мог бы включать: Понимание того, что помощь – это морально хорошо, а причинение вреда, препятствие или иное препятствие достижению целей другого человека – морально плохо.Элементарное чувство справедливости – понимание того, что хорошие парни должны быть вознаграждены, а плохие парни – наказаны. Первоначальное чувство справедливости – в частности, должно быть равное разделение ресурсов. Наряду с этими принципами существуют моральные эмоции, включая сочувствие, сострадание, вину, стыд и праведный гнев.

Можете ли вы привести пример нравственного принципа из детства, который имеет тенденцию меняться по мере того, как мы становимся старше?

Понимание справедливости значительно развивается по мере взросления.Для маленьких детей справедливость в значительной степени сводится к равенству – все получают то же самое. Только по мере развития мы приходим к пониманию сложных способов, которыми справедливость может отличаться от равенства, например, когда один человек заслуживает большего (возможно, работая усерднее), или когда он больше нуждается, или в прошлом ему не хватало . Фактически, даже у взрослых разные представления о том, что справедливо, а что нет. Это область, в которой существует увлекательное взаимодействие между врожденными способностями, культурным обучением и индивидуальным упражнением разума.

Есть ли способы, которыми упомянутые вами моральные эмоции, такие как «праведный гнев», приводят к поведению, которое мы бы назвали «аморальным»?

Абсолютно. Наши эмоции эволюционировали в более простые времена. Они плохо приспособлены для современного мира, где мы окружены бесчисленным множеством незнакомцев и имеем доступ к машинам, оружию и Интернету. Имеет смысл возмущаться, когда друг обманывает вас или когда обижают кого-то, кого вы любите. Это может быть моральный ответ.Но это иррационально – и часто аморально – когда тот же гнев действует на кого-то, кто подрезает вас на шоссе. Что еще хуже, праведный гнев может спровоцировать международную конфронтацию, которая может привести к гибели миллионов людей. Гнев – это одно, когда ты вооружен кулаками и палкой; совсем другое, когда есть армия и ядерное оружие.

Но это не просто гнев. Все моральные эмоции могут иметь катастрофические последствия. Как я утверждаю в недавней статье New Yorker, я думаю, что это верно даже в отношении сочувствия – способности поставить себя на место другого, почувствовать его удовольствие и его боль.Когда дело доходит до личных отношений, сочувствие может быть полезным – я бы не хотел, чтобы родитель, ребенок или супруга лишились сочувствия. Но, как и в случае с гневом, сочувствие не масштабируется. Именно из-за нашей чуткой реакции мы больше заботимся о маленькой девочке, застрявшей в колодце, чем о миллиардах, которые в будущем пострадают от изменения климата. Девушка вызывает сочувствие; статистического будущего вреда нет. В той степени, в которой мы можем распознать серьезные угрозы, не имеющие поддающихся идентификации жертв, и отреагировать на них, мы полагаемся на рациональное обдумывание, а не на инстинктивные реакции.

Как изучение истоков морали изменило ваше отношение к моральным рассуждениям взрослых?

В книге Just Babies я обсуждаю два открытия, которые влияют на то, как я думаю о моральном мышлении взрослых. Во-первых, существуют зашитые моральные универсалии. В значительной степени все люди придерживаются одинаковой морали; различия, которые мы видим, – какими бы важными они ни были для нашей повседневной жизни – являются вариациями на одну тему.Эта универсальность дает повод для оптимизма. Это говорит о том, что если мы внимательно присмотримся, мы сможем найти общий язык с любым другим неврологически нормальным человеком.

Второе открытие – важность разума. Выдающиеся писатели и интеллектуалы, такие как Дэвид Брукс, Малкольм Гладуэлл и Джонатан Хайдт, отстаивали точку зрения, согласно которой, как классно выразился Дэвид Хьюм, мы являемся рабами страстей. Наши моральные суждения и моральные поступки движимы в основном внутренними чувствами – рациональное мышление не имеет к этому никакого отношения.Я считаю это мрачным взглядом на человеческую природу, но если бы это было правдой, мы должны взбодриться и научиться жить с этим.

Но в Just Babies я утверждаю, что это неправда. Это опровергается повседневным опытом, историей и психологией развития. Напротив, оказывается, что правильная теория нашей моральной жизни состоит из двух частей. Все начинается с того, с чем мы рождаемся, и это удивительно богато: младенцы – нравственные животные. Но мы больше, чем просто младенцы. Важнейшая часть нашей морали – очень многое из того, что делает нас людьми – возникает в ходе человеческой истории и индивидуального развития.Это продукт нашего сострадания, нашего воображения и нашей великолепной способности рассуждать.

Вы ученый, специализирующийся на нейробиологии, когнитивной науке или психологии? А вы читали недавнюю рецензируемую статью, о которой хотели бы написать? Пожалуйста, присылайте предложения редактору Mind Matters Гарету Куку, журналисту, удостоенному Пулитцеровской премии и постоянному участнику NewYorker.com. Гарет также является редактором серии Best American Infographics , с ним можно связаться по адресу garethideas AT gmail.com или Twitter @garethideas.

То, что мы можем создавать генетически модифицированных младенцев, не означает, что мы должны , и мировое научное сообщество решительно отвергло этот эксперимент как нарушение этики.

В свою очередь, китайское правительство осудило врача и потребовало немедленного расследования.

Речь идет о развивающейся биотехнологии, известной как CRISPR-Cas9, которая позволяет ученым генетически редактировать клетки. Этот метод имеет потенциал для лечения множества генетических заболеваний, таких как муковисцидоз и серповидно-клеточная анемия, а также даже более сложных состояний, таких как рак и болезни сердца. В самом деле, доктор говорит, что он генетически модифицировал этих двух детей (вернувшись в эмбриональную стадию), чтобы сделать их устойчивыми к ВИЧ.

Как бы многообещающе это ни звучало, применение редактирования генов к человеческим эмбрионам изобилует этическими вопросами: озабоченность по поводу экспериментов над несовершеннолетними, разрушение человеческого эмбриона, создание жизни в лаборатории, «дизайнерские младенцы», граница между терапией и «Улучшение» и вмешательства в геном, которые будут переданы будущим поколениям.

Другими словами, генетически модифицированные человеческие эмбрионы порождают новые версии старых биоэтических проблем, а также некоторые новые.

Во-первых, бесчисленные человеческие эмбрионы были убиты в процессе, который привел к рождению живыми этих двух генетически модифицированных детей. Как и все так называемые «вспомогательные репродуктивные технологии», создается гораздо больше эмбрионов, чем имплантируется и впоследствии доставляется. Оставшиеся эмбриональные человеческие существа либо замораживаются навечно, либо уничтожаются.Это исследование представляет непосредственную угрозу праву на жизнь нерожденного ребенка.

Независимо от того, где вы стоите в дебатах об абортах с точки зрения незапланированных беременностей, умышленное создание – и разрушение – людей должно беспокоить всех нас. Такое бессердечное пренебрежение человеческим достоинством не сулит ничего хорошего будущему научной честности.

Мы также должны заботиться о достоинстве жизни в ее истоках. Создание детей в лаборатории представляет собой большую опасность, поскольку в этом процессе люди рассматриваются как объекты технологического мастерства.Это будет иметь глубокие моральные и культурные последствия по мере развития науки: общества могут начать рассматривать человеческую жизнь – всю жизнь, измененную или нет, – как нечто, с чем можно легко играть и отбрасывать.

Мы забываем тот факт, что детей следует рожать, а не рожать на свой страх и риск. И нам следует с осторожностью относиться к практикам, которые отделяют животворный акт от полового акта. В самом деле, эти новые технологии получили неправильное название. Они не «помогают» – они заменяют фертильность и деторождение репродукцией в стерильной лаборатории.Людей следует приветствовать как подарки, а не производить их как продукты.

Технологии, лежащие в основе производства младенцев, также вызывают новые вопросы. Процедура CRISPR-Cas9 и другие подобные ей позволяют ученым делать дальнейшие шаги в направлении создания дизайнерских младенцев. Это позволило бы родителям – или другим авторитетам – определять характеристики будущих людей.

Существует также призрак генетической гонки вооружений в «дивном новом мире». Представьте себе «Две Америки» Джона Эдвардса, но между генетически имущими и генетически неимущими.Америка, где богатые (и морально беспринципные) создают супер-младенцев, в то время как все остальные остаются «неулучшенными».

Как объяснил философ Леон Касс: «Как бы плохо ни было уничтожить создание, созданное по образу Бога, гораздо хуже создавать его по образу и подобию своего».

Хотя на этот раз дети были модифицированы для предотвращения ВИЧ, никто не знает, какой может быть следующая генетическая модификация. И нетрудно представить, как эти новые технологии могут быть использованы в руках расистских, евгенических или геноцидных правительств будущего.

Конечно, мы понятия не имеем, каковы будут последствия – как физические, так и социальные – этих генетических вмешательств. Ученые просто не знают, приведет ли отключение какого-либо конкретного гена к другим, непредвиденным последствиям для здоровья в будущем. Генетический код сложен и взаимосвязан, и даже небольшая модификация с благими намерениями может иметь большие разветвления.

Кроме того, генетическая модификация человеческих эмбрионов приведет к модификации их зародышевой линии (сперматозоидов и яйцеклеток), в результате чего эти модификации будут переданы будущим поколениям.Таким образом, у этих китайских младенцев был изменен не только их геном, но и вся их родословная. Сейчас это все равнозначно эксперименту.

Такие технологии, как CRISPR, в конечном итоге повлияют на всех нас, а не только на научное сообщество. Таким образом, даже когда они осуждают китайский эксперимент, утверждения ученых о том, что они могут «саморегулировать», терпят неудачу.

Необходимо тщательно рассмотреть вопрос о том, следует ли и как использовать различные биотехнологии, с серьезным этическим размышлением со стороны всех нас.И все же декан Гарвардской медицинской школы сказал, что «пора отойти от [дебатов об] этической допустимости, чтобы наметить путь к клиническому переводу… чтобы продвинуть эту технологию вперед».

Как показывают самые последние события, Китай особенно агрессивен в своей готовности игнорировать биоэтические стандарты. Несмотря на сохраняющее лицо осуждение младенцев CRISPR, Пекин уже подозревается в использовании CRISPR и других технологий для изучения возможности создания так называемых «суперсолдат» с увеличенной мышечной массой, расширенными возможностями сердечно-сосудистой системы и даже улучшенным зрением в ночное время.Это, в свою очередь, может побудить некоторых на Западе снизить свои собственные биоэтические стандарты во имя национальной безопасности. Это было бы ошибкой.

То, что мы можем что-то делать, не означает, что мы должны это делать. Чтобы не попасть в ловушку технократии, люди должны управлять технологиями, а не наоборот. В то же время мы не должны попасть в ловушку луддитов. Новые биотехнологии обладают потенциалом для лечения и предотвращения болезней, содействия процветанию человека, но только если внедрение технологий регулируется моралью.

Эксперименты в Китае с генетически модифицированными младенцами – это только начало того, что может пойти не так.

Почему выбор иметь детей – это этический вопрос

Выбор иметь детей – это не просто благоразумное или прагматическое решение, и его нельзя оправдать апелляцией к тому, «что приходит само собой».

Мы больше не можем предполагать, что так называемая частная жизнь является только личной и поэтому в принципе не подлежит этической экспертизе. Изображение: Пирон Гийом, через Unsplash

Я подозреваю, что большинство людей в конечном итоге задаются вопросом: «Почему рожают детей?» хотя бы один или два раза в течение жизни.В современной западной культуре по иронии судьбы кажется, что для того, чтобы иметь детей, нужны причины , а не , но для их рождения не требуется никаких причин. Бездетных людей часто и грубо критикуют и призывают к ответу за их положение. Одна женщина, написавшая о своем решении не иметь потомства, была «осуждена как горькая, эгоистичная, несестринская, неестественная, злая». Предполагается, что если у людей нет детей, это потому, что они бесплодны, слишком эгоистичны или просто еще не дошли до этого.В любом случае они обязаны дать объяснение своему собеседнику. Они не могли просто отказаться от продолжения рода. Напротив, никто не говорит недавно беременной женщине или гордому отцу новорожденного: «Почему вы выбрали именно этого ребенка? Каковы ваши причины? ” Решение о продолжении рода не считается нуждающимся в каких-либо размышлениях или оправданиях.

В самом деле, философ Розалинда Херстхаус говорит: «Так же, как нужен особый контекст, чтобы разобраться в вопросе:« Для чего вы хотите иметь здоровье (или знания, или удовольствие, или добродетель)? », Так нужен и контекст, чтобы разобраться в этом. «Зачем ты хочешь иметь детей?».Профсоюзы «благословлены», а не обречены на проблемы; те, у кого есть дети, «пользуются благосклонностью судьбы»; бездетные – «несчастные»; быть неспособным иметь детей – недостаток, лишение, несчастье ». Другими словами, Херстхаус считает, что вне особых контекстов нет смысла исследовать мотивы или причины рождения детей. Эта точка зрения предполагает, что наличие детей является положением по умолчанию; отсутствие детей требует объяснения и оправдания.

Эти неявные предположения противоположны тому, чем они должны быть.Так называемое бремя доказывания – или то, что я бы назвал бременем оправдания – должно лежать в первую очередь на тех, кто решил иметь детей. То есть выбор иметь детей требует более тщательного обоснования и аргументации, чем выбор не иметь детей просто потому, что в первом случае рождается новый и уязвимый человек, будущее которого может оказаться под угрозой.

Отсутствие признания того, что деторождение может быть нравственным выбором, может быть связано с его ассимиляцией с другими процессами, которые считаются нормальными частями человеческой жизни, такими как феномен «влюбленности» или сексуального влечения к другому человеку.Эти аспекты человеческой жизни часто рассматриваются как продукт побуждений или инстинктов, не поддающихся этической оценке. Например, философ Джеймс Ленман утверждает, что спрашивать, почему мы хотим детей, «глупо», потому что «это отчасти потому, что мы запрограммированы таким же образом, как и мы для секса». Некоторые люди, особенно женщины, считают, что внутри них есть «биологические часы», которые порождают сильное желание иметь ребенка. Похоже, что это больше, чем просто желание иметь ребенка; это больше похоже на биологическую силу и поэтому очень убедительно.Это стремление иногда объясняют с точки зрения эволюции: наша биологическая конституция определяет, что мы рожаем детей. Популярная пресса любит ссылаться на существование предполагаемого «материнского гена». Биолог Лонни Аарссен пишет о явно не имеющем отношения к родительскому желанию «родительском влечении», которое он описывает как «явное желание иметь детей в будущем» и которое включает «ожидаемое переживание одновременного удовольствия, полученное непосредственно от родительства« в реальном времени »как такового. ”

Есть много побуждений, очевидно проистекающих из нашей биологической природы, которые мы, тем не менее, должны решить не действовать или, по крайней мере, действовать очень осторожно.

Нам следует задать следующие вопросы: является ли такое желание невосприимчивым к анализу или неспособным к анализу и почему это желание, в отличие от практически всех других, не должно подвергаться этической оценке. Есть много побуждений, очевидно проистекающих из нашей биологической природы, которые мы, тем не менее, должны решить не действовать или, по крайней мере, действовать очень осторожно. Даже если Орссен прав, постулируя «родительское стремление», такое побуждение не может быть достаточной причиной для выбора иметь ребенка.Сама по себе естественность не является оправданием для действий, поскольку все же разумно задаться вопросом, должны ли люди уступать предполагаемому «родительскому инстинкту» или сопротивляться ему. Кроме того, предполагаемая естественность биологических часов опровергается растущим числом женщин, которые, по-видимому, не испытывают их или испытывают недостаточно сильно, чтобы действовать в соответствии с ними. Как мудро отметила почти столетие назад психолог Лета С. Холлингворт: «Нет лучшего доказательства недостаточности материнского инстинкта как гарантии населения, чем суровые законы, которые мы имеем против контроля над рождаемостью, абортов, детоубийства и дезертирства младенцев.

В конце концов, люди – это в высшей степени социальные образования. Наше чистое выживание означает, что мы социализированы; мы живем не как отдельные «острова, все мы сами», по словам Джона Донна, а как «часть главного», аккультурированный сегмент целого, которым является человечество. Поскольку мы социальные существа, мы не просто видим мир; вместо этого мы видим мир как , мы научились видеть его и так, как мы иногда предпочитаем его видеть. Все человеческое поведение (за исключением, возможно, простых рефлекторных действий, таких как движение ноги в ответ на удар молотком по колену) является реакцией на мир, как его воспринимают.Пройдя возраст раннего младенчества, мы не просто реагируем, как автоматы, на внутренние побуждения. Напротив, то, что и как мы воспринимаем и чувствуем, по крайней мере частично является функцией нашего опыта и нашего обучения. Видя, слушая, пробуя на вкус, ощущая или нюхая что-то, мы вовлечены в процесс интерпретации, процесс, который мы постепенно усвоили как часть нашей социализации в нашей конкретной культуре.

Неизбежность интерпретации применима как к нашему внутреннему, так и к нашему внешнему окружению.Например, если я испытываю некоторую дрожь в животе, я могу по-разному интерпретировать это как беспокойство, страх, ожидание, счастье или просто потребность перекусить. Какие бы внутренние побуждения мы ни испытывали, они «всегда уже» содержат социальное сообщение и «всегда уже» открыты для переосмысления. Это описание относится к желанию иметь ребенка. Из-за неизбежности интерпретации не имеет смысла винить или приписывать инстинкт как источник такого поведения, как наличие детей.

Если мы не признаем, что решение иметь детей – это реальный выбор, имеющий этическое значение, то мы рассматриваем деторождение как неизбежную судьбу и просто выражение биологической судьбы. Вместо того, чтобы рассматривать рождение детей как нечто, что женщины делают , мы продолжим рассматривать это как нечто, что просто происходит с женщинами или что-то просто «естественное». Но какими бы ни были наши биологические наклонности, мы в некоторой степени контролируем нашу фертильность, и стремительное снижение рождаемости в большинстве частей мира является доказательством этого факта.

Если мы не признаем, что решение иметь детей – это реальный выбор, имеющий этическое значение, то мы рассматриваем деторождение как неизбежную судьбу и просто выражение биологической судьбы.

Но есть много вещей о детях, о которых нельзя узнать, пока они на самом деле не появятся. Поэтому можно утверждать, что нельзя знать, на что будет похожа бездетная жизнь, пока не решишься жить ею. Учитывая непостижимость результатов решения иметь ребенка или не иметь ребенка, может показаться несправедливым поднять решение до уровня этики.

Однако многие важные этические решения похожи на это конкретное решение: мы не можем знать или хорошо знать все возможные результаты выбора, который мы рассматриваем. Некоторые вещи нужно просто пережить. Тем не менее, неопределенные результаты человеческой свободы не освобождают нас от ответственности внимательно рассматривать моральные аспекты наших решений. Более того, хотя наши собственные переживания и реакции на рождение ребенка или отсутствие детей могут быть трудно предсказать, – возможно наблюдать последствия для других людей, которые приняли эти решения.Нас окружают люди, у которых были дети или которые решили не иметь детей. Как и в случае со многими важными жизненными решениями, мы можем кое-что узнать о природе выбора, наблюдая за другими, которые уже сделали его. Таким образом, сложность выбора, иметь ребенка или нет, и неизвестность результата в конкретном случае не препятствуют рассмотрению продолжения рода как этического решения.

Тем не менее, можно возразить, что вопрос о том, размножаться или нет, является чисто пруденциальным, а не этичным – что он подобен другим важным жизненным решениям, например, за кого жениться (или выходить ли замуж), где жить, какая карьера на выбор и тд.Эти решения влияют в первую очередь на благосостояние того, кто делает выбор; следовательно, они по своей сути не являются этическими проблемами.

Но практически каждая область человеческой жизни имеет этические аспекты, включая, казалось бы, прагматичный выбор того, что есть, какой вид транспорта использовать, как обогреть или охладить дом и так далее. Мы больше не можем предполагать, что так называемая личная жизнь носит исключительно личный характер и поэтому в принципе не подлежит этической экспертизе. Вопросы о выборе, заводить ли детей, конечно, отчасти являются благоразумными; то есть отчасти они носят практический характер, и их волнует, что отвечает или не отвечает чьим-то собственным интересам.Но это также этические вопросы, поскольку они касаются того, создавать ли человека (в некоторых случаях более одного человека), – и этот человек не может по самой природе ситуации дать согласие на появление на свет. Таким образом, такие вопросы глубоко влияют на благополучие как существующих людей (потенциальных родителей, братьев и сестер, бабушек и дедушек, так и всех других людей, с которыми может взаимодействовать будущий ребенок), так и потенциальных людей.

Дети уязвимы и зависимы; они будут иметь эмоциональную взаимозависимость на всю жизнь со своими родителями.Решения о продолжении рода связаны с тем, брать ли на себя ответственность за новую жизнь или за новую жизнь. Вопросы о выборе потомства также тесно связаны с тем, как мы определяем нашу собственную жизнь и как мы взаимодействуем с нашим социальным и физическим окружением.

Эти решения также имеют серьезные последствия для сообщества или сообществ, в которых мы живем. Философ Мианна Лотц утверждает: «Существует (как правило, непризнанный) отчетливо коллективный интерес к продолжению рода, предпринимаемый с серьезностью, намерением и целеустремленностью, который отражает и выражает озабоченность или уважение к самому моральному сообществу , понимаемому на самом широком уровне как включающее и то, и другое. моральные агенты и моральные субъекты.Этот коллективный интерес требует от нас «отказаться от нашей относительно недавней, но широко распространенной озабоченности продолжением рода как главным, даже исключительно частным и индивидуальным делом. … Вопросы репродуктивной морали не ставятся исключительно в сфере частной индивидуальной морали или взаимоотношений родитель-ребенок, но всегда попадают также в сферу коллективной морали ».

Когда дело доходит до выбора, иметь детей или нет, в выборе есть моральное право и зло, или, по крайней мере, мораль лучше и хуже.

Лотц предлагает несколько возможных объяснений того, почему наши конкретные причины для создания материи морально. Одна из возможностей состоит в том, что наши причины «предсказывают качество воспитания и, соответственно, качество жизни или благополучие будущего ребенка». Однако, по словам Лотца, имеющаяся эмпирическая информация не дает оснований предполагать большую связь между «репродуктивной мотивацией» и «родительской способностью». Напротив, такие факторы, как психическое здоровье родителей, насилие в семье, злоупотребление алкоголем и наркотиками, а также социально-экономические лишения, лучше предсказывают плохое воспитание, включая жестокое обращение с детьми и пренебрежение ими.

Но обратите внимание, что некоторые из этих факторов могут в определенных случаях также влиять на мотивацию родителей. Например, женщина, ставшая жертвой домашнего насилия, может захотеть завести ребенка из-за иллюзии, что это устранит насилие. Или женщина, страдающая алкогольной зависимостью, может подумать, что наличие ребенка каким-то образом поможет ей бросить пить. Поскольку дети обычно не решают проблемы своих родителей, неправдоподобность этих причин предполагает, что мотив продолжения рода может в некоторых случаях предсказать потенциальные проблемы в отношении к ребенку.То есть некоторые родительские мотивы могут быть косвенными предикторами плохого воспитания. (В своей книге я утверждаю, что по крайней мере одна мотивация для воспитания детей – поиск «родного брата-спасителя» для существующего больного ребенка – действительно оказывает существенное влияние на то, как будут обращаться с новорожденным.) В более общем плане мы не может быть безразличным к потенциальным последствиям репродуктивных мотивов для родительского поведения.

Более правдоподобное объяснение, по словам Лотца, того, почему наши причины иметь детей имеют значение, заключается в том, что дети «выражают»: «значение или сообщение» (намеренно оно или нет), которое передается мотивацией к воспроизводству, независимо от того, передается членам семьи, людям вне семьи или даже самому ребенку.Я согласен с тем, что наша репродуктивная мотивация может иметь этот сигнальный эффект. И даже если этот конкретный эффект невелик, наши мотивы воспроизводства (или отсутствия) остаются морально значимыми по другим причинам, которые я предложил. Когда дело доходит до выбора, иметь детей или нет, – это моральное право и неправильность выбора, или, по крайней мере, мораль лучше или хуже.

Хотя выбор иметь детей или не иметь детей может включать в себя множество чувств, мотивов, импульсов, воспоминаний и эмоций, это также может и должно быть предметом для тщательного размышления.В то время как в прошлом деторождение не было вопросом, к которому женщины имели большое значение воля, идеи или способность принимать решения, теперь это то, что женщины потенциально могут контролировать, что они могут сделать по-настоящему своим. Как отмечает Лори Лейбович в своей книге «Может быть, ребенок»: «Пары могут отказаться от родительских прав, женщины могут иметь детей до пятидесяти лет, одинокие женщины могут производить потомство самостоятельно, а геи и лесбиянки могут создавать семьи – или нет. Все старые правила деторождения больше не действуют.Более того, решение о том, иметь ли биологически родственного ребенка или нет, может приниматься неоднократно в течение многих лет. Многие женщины (и мужчины) не просто раз и навсегда выбирают, стать ли родителями; скорее, они несколько раз принимают решения о своих жизненных целях и родительских планах, в том числе во время самой беременности.

Как отмечает философ Дайана Титдженс Майерс: «Когда их спрашивают, почему они хотят или не хотят иметь детей, большинство людей приходит в замешательство. Люди с высоким уровнем артикуляции теряют беглость, нащупывают слова и спотыкаются, хватаясь за несовместимые объяснения и умножая оправдания.На первый взгляд, выбор иметь детей может показаться не тем решением, которое заслуживает или даже не поддается анализу. Это не значит, что это не так.

---

Кристин В целом – почетный профессор философии и заведующая кафедрой университетских исследований на факультете философии Королевского университета, Кингстон, Онтарио. Она является автором, среди прочего, книги «Почему рождаются дети?», Из которой адаптирована эта статья.

Решение для новорожденных, находящихся в опасности: медицинский авторитет или родительская автономия?

Введение

Прекращение и прекращение интенсивного инвазивного лечения в настоящее время является принятой частью неонатальной практики. ^{1 , 2} Ссылаясь на инвазивные процедуры , мы исключаем интенсивную сострадательную и медсестринскую помощь: в этом никогда не следует отказываться, и серия судебных дел подчеркнула важность этого различия. ³

Существует обширная литература по ограничению лечения, большая часть которой была рассмотрена в других источниках. ^{4 – 7} Однако «трудно представить себе тему, о которой так много написано, но на самом деле так мало известно». ⁶ Многое из того, что известно, основано на исследованиях отношения и мнений специалистов, отчетах отдельных неонатальных яслей или старших врачей, рассказах семей об их личном опыте и опубликованных судебных делах. Недавнее издание двух официальных медицинских публикаций, содержащих руководящие принципы по теме ^{1 , 2} , демонстрирует, что эта тема постоянно вызывает беспокойство у клиницистов. Все эти источники содержат определенную информацию или мнение, но их следует интерпретировать с осторожностью.

В областях этической чувствительности необходимы как эмпирические, так и философские исследования для информирования дискуссии. ^{8 – 11} Когда дело доходит до прекращения лечения новорожденных, были написаны тома о философских компонентах, но пока еще мало надежной эмпирической работы, чтобы осветить реальность принятия решений. Эмпирические исследования позволяют выявить и описать важные этические проблемы, увидеть, как они решаются в реальной жизни, и оценить последствия текущего управления. ¹⁰ Такое исследование, однако, должно быть тщательным и соответствовать основным критериям, если оно должно способствовать пониманию: оно должно касаться реальных моральных проблем, должным образом осмыслять эти проблемы, приходить к обоснованным выводам и учитывать все важные компоненты проблема. ^{10 , 11} В настоящее время мало работ, отвечающих этим стандартам.

В рамках усилий по исправлению этого положения вопрос о том, кто на самом деле принимает решения от имени новорожденных и где лежат обязанности, был в центре внимания исследовательской программы Института медицинской этики в течение последних семи лет.Многие публикации призывают к вовлечению родителей в процесс принятия решений, но что происходит на практике? Действительно ли родители разделяют принятие решений или неонатологи практикуют форму доброжелательного патернализма? ⁵ Испытывают ли родители чувство вины, которое, по мнению персонала, у них будет? ^{4 , 5} Несмотря на то, что врачи претендуют на то, чтобы заботиться о наилучших интересах семьи, действительно ли врачи ограничивают власть родителей, «защищая» их от ответственности? Манипулируя ситуацией таким образом, обеспечивают ли они то, что они считают правильным для ребенка, именно то, что происходит?

В другом месте были представлены подробные отчеты о дизайне, методах, количественных результатах и ​​углубленном анализе. ^{4 , 7} Авторы хорошо осознают огромный объем литературы в этой области, множество аргументов и контраргументов, а также потенциал для расширения по такому количеству вопросов. Однако в этой статье основное внимание уделяется а) реальности принятия решений и б) важности эмпирических исследований в областях этической чувствительности. Мы ограничиваем наше внимание здесь пунктами, которые вносят вклад в наши основные аргументы, и отсылаем заинтересованного читателя к нашим более подробным обзорам литературы и расширению этих вопросов. ^{4 , 7}

Исследование

Два проекта выполнялись последовательно. На исследование с участием родителей было получено этическое одобрение.

НАСТРОЙКА И ОБРАЗЕЦ

Первым этапом расследования было изучение мышления и практики 176 врачей и медсестер, работающих в шести крупных отделениях интенсивной терапии новорожденных (ОИТН) по всей Шотландии. По их просьбе всем консультантам была предоставлена ​​возможность принять участие.Остальные 155 респондентов были отобраны исследователем для обеспечения репрезентативной выборки врачей и медсестер всех категорий. Все подробные личные интервью проводились первым автором (HMcH) и записывались на аудиозаписи. Полуструктурированные расписания использовались для направления мышления и исследуемых тем, посвященных закону, политике и практике, факторам, влияющим на принятие решений, конфликтам и напряженным отношениям, а также вовлечению родителей.

На втором этапе исследования было изучено восприятие 108 родителей 62 детей, в отношении которых шла дискуссия об отказе от инвазивного лечения.Исследовательские подразделения сформировали три региональных отделения интенсивной терапии. К участию были приглашены все родители, которые соответствовали критериям отбора в течение двух календарных лет. Все младенцы имели медицинский прогноз либо ранней смерти, либо нарушения, достаточно серьезного, чтобы ограничить возможное качество жизни, и включали три основные категории младенцев, находящихся под угрозой: преждевременные роды, врожденные аномалии и перинатальная асфиксия. Все они погибли. Два записанных на пленку углубленных полуструктурированных интервью были проведены одним и тем же интервьюером (HMcH) с родителями через три (59 семей) и 13 месяцев (50 семей) после смерти.Интервью (обычно в их собственном доме) охватывали весь опыт родителей от зачатия до настоящего времени и включали их субъективную оценку своего личного участия и управления на каждом этапе, а также их мнения относительно принятия решений и отказа от лечения.

АНАЛИЗ

Данные вводились в компьютер под заранее определенными именами переменных, с возможностью неограниченного количества значений для обеспечения полного диапазона качественных ответов.Для анализа использовался программный пакет SPSS. Случайно выбранные 10% (персонал) и 12% (родители) записанных на пленку интервью были проверены практикующим педиатром, а еще 10% – канцелярским помощником (персоналом) или студентом по медицинской этике (родители). Эти проверки выявили высокий уровень точности кодирования и продемонстрировали, что три разных человека одинаково слышали и понимали то, что говорили респонденты.

Полученные данные были обсуждены с членами рабочей группы Института медицинской этики (IME), чтобы изучить вклад эмпирических данных в философские дебаты.Настоящая статья в значительной степени возникла в результате этих обсуждений. Для краткости эмпирические исследования будут называться исследованиями IME.

Каков характер процесса принятия решений?

По сути, решение о прекращении интенсивного инвазивного лечения состоит из двух этапов. Первый относится к фактическому определению: лечить или нет. Факты составляют основу любого хорошего морального решения. Что мы знаем? Что мы могли знать? Затем следует установить и рассмотреть последствия этих фактов и вынести моральное суждение.Меньшая часть консультантов действует в одиночку, но большинство обсуждают варианты с коллегами и пытаются достичь консенсуса, который может быть абсолютным или мнением большинства. Этот консенсус затем доводится до родителей. Он может включать или не включать рекомендацию медицинской бригады. Степень участия родителей в фактическом принятии решения варьируется, но, если они хотят взять на себя какую-либо ответственность за сделанный выбор, именно в этот момент их мнение запрашивается. Время их участия будет варьироваться в зависимости от меняющейся судьбы ребенка, срочности необходимости принятия решения, восприятия и предпочтений консультанта, а также терпимости и ресурсов семьи.После того, как это решение принято, вторая фаза включает в себя руководство родителями через процесс ухода и смерти.

Этот процесс сопровождают две другие функции. Один из них – облегчить родителям здоровый процесс скорби с минимальными сожалениями. Другой – сохранить целостность медицинской бригады, позволяя им продолжать эффективно работать.

Кто решает?

В то время как врачи обычно обращаются за мнением коллег или специалистов, а родители время от времени обсуждают проблемы с семьей, друзьями или священнослужителями, исследование IME показало, что фактическое решение принимает медицинская бригада с родителями или без них.Мы задались вопросом, кто несет главную ответственность. Мы обнаружили, что персонал отделений интенсивной терапии считает, что родителям будет слишком тяжело нести это в одиночку: только 3% врачей и 6% медсестер считают, что окончательное решение должны принимать родители. Большинство считает, что родители должны быть вовлечены, однако 58% врачей и 73% медсестер выступают за совместный подход к фактическому принятию решений.

Когда мы спросили родителей, кто, по их мнению, на самом деле принял решение в их случае, мы обнаружили, что 56% считают, что окончательное решение принадлежит им.Эти 56% составили 42%, считавших, что они одни приняли на себя эту ответственность, и 14%, которые заявили, что это было их совместное решение с врачами. Однако следует отметить, что все те, кто считали, что они сами решили, полагались на врачей за информацией, большинству были даны советы, а некоторым – рекомендации. Еще 7% из тех, кто не принимал решение самостоятельно, впоследствии пожелали, чтобы они этого не сделали.

Было сказано, что решение о прекращении лечения станет слишком большим бременем для родителей, ^{4 , 5} , поэтому мы преследовали эту идею с респондентами.Хотя родители осознавали важность этого решения, большинство, тем не менее, считало его частью родительской ответственности. Из тех 56% (60 родителей), которые считали, что они принимают решение сами, только один отец сказал, что это было слишком обременительно, и даже он считал, что теоретически правильно, что родители должны брать на себя эту ответственность.

События в критические часы и дни, связанные с принятием решений, набирают силу сами по себе, и казалось возможным, что позже родители могут испытать сожаление, когда у них будет больше времени для размышлений о том, что произошло.Впоследствии 83% из 59 семей считали, что решение принял правильный человек. К тринадцати месяцам позже 98% из 50 семей сочли само решение правильным. Сохраняющиеся сомнения по обоим пунктам связаны с отсутствием конкретных доказательств плохого прогноза и печальным характером процесса умирания.

Таким образом, у нас есть два ключевых результата, которые формируют эмпирическую основу для нашего этического обсуждения: большинство врачей и медсестер считают, что окончательное решение не должно зависеть от родителей, потому что они несут слишком большую ответственность; но большинство родителей считают, что должны принять на себя эту ответственность.Более того, 56% наших респондентов считают, что сделали и что они могут сделать это без неблагоприятных последствий. Сначала мы рассмотрим эти две отдельные группы людей, участвующих в принятии решающего решения, влияющего на жизнь пациента, который не может говорить за себя. Что каждый из них вносит в эту задачу?

Какой опыт и авторитет врачи привносят в процесс принятия решений?

Опыт и авторитет медицинской бригады являются жизненно важными факторами в этом процессе.Опыт порождает личную уверенность в собственных суждениях и прогнозах, и со временем консультанты становятся авторитетами в этом вопросе. Мало того, что их опыт работы с другими подобными случаями повлияет на их рекомендации, но их навыки коммуникатора и их способность представить хорошо аргументированный случай будут напрямую влиять на восприятие родителями того, что делается. Они не только распространители фактов, но и аргументов.

Однако здесь тоже есть потенциальные опасности.Опыт может увести врача от необходимости постоянно переоценивать то, что делается. Рекомендации могут стать самоисполняющимися пророчествами. Доктор А может отменить вспомогательную вентиляцию легких у ряда детей с тяжелыми внутрижелудочковыми кровотечениями. Все они умирают, поэтому доктор А. рекомендует проявлять сострадание к следующему ребенку, который проявляется таким же образом. Д-р B, однако, может продолжать лечение этих младенцев и иногда выживать.

Более того, клинический авторитет неизбежно ошибается.Многие мнения основаны на вероятностях, но нет определенности. Опыт различается и приводит к разным выводам и рекомендациям. Это не всегда может быть подходящим для данной семьи. Иногда прогнозы оказываются неточными. Одна семья, участвовавшая в нашем исследовании, вспомнила, что ей трижды говорили, что после отмены последующих курсов лечения их ребенок умрет. Когда эти прогнозы не оправдались, родители потеряли доверие к медицинскому опыту, и в результате смерть ребенка застала их врасплох.

Какой опыт и авторитет родители привносят в процесс принятия решений?

Опыт и авторитет родителей совершенно иной природы. Их опыт – это личное страдание во время этого процесса. Такое страдание дает определенную форму авторитета, и поэтому мнения родителей, участвовавших в исследовании IME, о мудрости обращения с детьми, находящимися в опасности, должны иметь особый вес. Сами они обратили внимание на очень реальную разницу между их собственными предыдущими теоретическими позициями и взглядами, которых они придерживались сейчас, на мудрость, пришедшую из опыта, и на печаль, сопровождавшую мудрость.Ранее воинствующий сторонник аристократии теперь признал области неопределенности. Молодые родители оплакивали потерянную молодость и невинность: теперь они были навсегда разлучены со своими сверстниками и не могли восстановить свой беззаботный подход к жизни. Старшие родители признали, что они никогда больше не смогут подходить к беременности или родам с чистой радостью: теперь они бесспорно знали, что нет никаких гарантий счастливого исхода.

Однако, хотя большинство из этих родителей чувствовали, что они достигли зрелости, опыт не обязательно приводит к более глубокому пониманию.Идиосинкразические обстоятельства могут сделать его неприемлемым для других ситуаций или других людей. Некоторые родители могут возникать с совершенно ошибочными представлениями. Например, чтобы осмыслить свой опыт, одна пара в исследовании IME пришла к выводу, что врачи и социальные работники сговорились убить своего ребенка, считая их неподходящими родителями. Тот факт, что врачи много часов изо всех сил пытались сохранить жизнь своему крайне недоношенному ребенку, пока не будет найдена мать, мало что значил в их оценке фактов, поскольку они не были свидетелями этой отчаянной деятельности.

Дополнительная форма власти проистекает просто из положения родителя по отношению к этому ребенку. Родители несут особую ответственность за своих детей, и по всей Европе они несут юридическую ответственность за принятие решений от их имени. ¹² Родители, участвовавшие в исследовании IME, интуитивно считали, что решения об ограничении лечения были частью этой обязанности и права.

Размышляя о трагических исходах, наблюдая, как умирает младенец, хоронит собственного ребенка; это необычный опыт, который предстоит пережить молодым людям.Кривая обучения крутая. Клиницисты сообщают, что на своем опыте родители демонстрируют впечатляющую способность понимать проблемы и взвешивать последствия для своего ребенка. Отсутствие у родителей чувства вины или сомнений, кажется, подчеркивает их уверенность и способность нести это бремя.

Почему восприятие различается?

Из наших исследований и клинической практики очевидно, что в каждом конкретном случае врачи и родители могут по-разному относиться к тому, кто на самом деле принял решение о прекращении лечения.Почему это?

Во-первых, взаимодействие влияет на мышление и реакции. На каждого участника, вероятно, повлияет то, что они узнают от другого в этом интенсивном обмене информацией. Но в это время не только эмоции бурны, но и часто бывает мало шансов наладить отношения или открыть для себя основные жизненные философии или ожидания; для 63% наших респондентов в семьях обсуждение отказа от лечения происходило в течение первой недели жизни, а для 22% – в течение первых 24 часов после родов.Некоторые вещи следует принимать на веру, но есть значительные основания для неправильного толкования.

Во-вторых, родители могут не знать о предыдущих обсуждениях в команде или процессе принятия решений. Когда они приходят к родителям, чтобы обсудить варианты, консультанты обычно уже имеют представление о предпочтениях медицинской бригады. Но если они действительно советуются с родителями, решение остается открытым; у родителей есть возможность занять иную позицию. Некоторые решительные родители поступают так, а некоторые настаивают на этом.Кажется вполне разумным, что родители считают, что у них есть решающий голос, поскольку действия не принимаются до тех пор, пока они не заявят о своем мнении. Вполне возможно, что в других случаях, когда решение принимается без каких-либо разногласий, эти родители тоже воспринимают решение как открытое, когда оно обсуждается с ними. Их голос кажется решающим для них, хотя медицинская бригада может считать, что они сами уже приняли решение, и родители просто согласились с их выбором.

В-третьих, дисбаланс знаний и опыта. Наши эмпирические данные показывают, что и медицинский персонал, и родители хорошо осведомлены об этом факте. Даже в семьях, где хотя бы один партнер является профессионалом в области здравоохранения, участники осознают этот разрыв. Поэтому родители полагаются на медицинскую информацию, чтобы сформировать взвешенное мнение, и уровень этой осведомленности может повлиять на их восприятие того, кто в конечном итоге взял на себя ответственность.

В-четвертых, вполне возможно, что, говоря, что они лично решили, родители предполагали медицинское вмешательство.В некоторой степени люди делают предположения о роли врачей. Считается само собой разумеющимся, что они диагностируют болезнь, назначают лечение, оценивают преимущества и бремя, а также вероятные результаты и определяют лечение. Многие родители действительно добавляли гонщиков, которые, хотя и брали на себя ответственность, основывали свое решение на информации и советах медицинской бригады.

Означает ли это, что автономия родителей – это иллюзия?

Наши респонденты ясно показали, что они хотели бы иметь возможность и средства брать на себя ответственность за решения об ограничении лечения.Большинство пожелало принять окончательное решение самостоятельно. Принимая во внимание дисбаланс силы, опыта и авторитета, действительно ли они принимали решение, или это иллюзия, созданная методами, принятыми командами ОИТН? В какой степени это попытка убеждения, форма уважения к родительской автономии, и в какой степени это попытка, пусть и безобидная, преодолеть родительскую автономию?

Родители должны полагаться на медицинский персонал для выяснения фактов. Предоставляя возможность родителям облегчить их выбор , врачи могут исключить информацию, которая, по их мнению, не имеет отношения к процессу принятия решения, но при этом они могут выбрать информацию, которая усиливает профессиональную рекомендацию.Чтобы дать родителям возможность принимать собственное решение без посторонней помощи, необходимо, чтобы команды беспристрастно представляли всю доступную информацию, а не только необработанные факты, но и аргументы, подтверждающие аргументы за и против каждого возможного образа действий. По мнению как медицинской бригады, так и родителей, эти факты обычно представляются вместе с руководством или рекомендацией относительно предпочтительного медицинского лечения. Это форма манипулирования родителями? Если это так, это не обязательно отрицательная интерпретация.Несмотря на то, что они, возможно, не осознавали этих влияний, большинство родителей в нашем исследовании были удовлетворены как решением, так и процессом.

В редких случаях родители не выбирают варианты, соответствующие медицинским рекомендациям. Это напряжение может идти в обоих направлениях: родители либо хотят, чтобы лечение продолжалось, либо чтобы им отказывали в лечении вопреки советам. Многие врачи считают, что там, где персонал или родителей желает продолжения интенсивной терапии, надлежащим ответом является продолжение инвазивной терапии, по крайней мере, в краткосрочной перспективе.Мы не нашли медицинского респондента, который согласился бы прекратить лечение просто по просьбе родителя, если продолжение лечения могло бы принести пользу ребенку. Ряд консультантов подчеркнули тот факт, что они никогда не упомянули бы о возможном прекращении лечения, если бы сами не были уверены в его медицинской целесообразности в данном случае. Таким образом, существует внутренний вес в пользу авторитета врачей, а не автономии родителей.

Для 68% родителей не было предупреждений о предстоящих проблемах.Они должны были одновременно разобраться с новостями о трагическом развитии событий и возможности неминуемой смерти. Иметь в такое время обдуманные оценки с критическими последствиями – потрясающая задача. В этих деликатных и немедленных ситуациях врачи не ищут импульсивных реакций или необдуманных убеждений. Они хотят, чтобы родители провели тщательное обсуждение на основе точной информации, чтобы понять вероятные последствия и сбалансировать бремя и преимущества.Однако, обращаясь к родителям с полным авторитетом уверенного профессионального консенсуса, они могут чрезмерно повлиять на решение родителей.

Являются ли эмпирические исследования ценными в этой чувствительной области?

Наш второй фокус в этой статье касается важности эмпирических исследований для философских дебатов и этического понимания. Мы считаем, что эта программа эмпирических исследований выполняет ряд функций в отношении этого вопроса.

БРОСАЕТ ВЛАСТЬ И ОПЫТ

Это позволяет клиницистам видеть, как меняется практика, и оценивать, что они сами делают, с учетом различных критериев исхода.Например, он выявляет различия в степени участия родителей в приеме опиатов и в сроках вызова семей для посещения в связи с утратой.

ОСВЕЩАЕТ ПОНИМАНИЕ РЕАЛЬНОСТИ ПРИНЯТИЯ ЭТИЧЕСКИХ РЕШЕНИЙ

Большинство клиницистов сами не пережили потерю новорожденного. Предоставляя дистиллированный взгляд родителей, которые имеют, эти результаты обеспечивают форму суррогатного опыта. Объединенный голос стольких семей дает профессионалам представление о том, как их услуги воспринимаются и принимаются.Например, он показывает, как могут возникать сомнения, если родителям не дают конкретных доказательств плохого прогноза, и насколько неприятно они находят это, когда им дают ложные заверения или противоречивую информацию, или когда смерть младенцев затягивается.

ОСНОВНЫЕ ВАЖНЫЕ ФИЛОСОФСКИЕ ВОПРОСЫ

Детализируя реальный жизненный опыт, исследование помогает повысить осведомленность о лежащих в основе важных вопросах и этических последствиях различных практик.Например, это приводит к размышлениям над важными вопросами: кто должен нести ответственность за решение? Каковы отношения между родителями и профессионалами при принятии этих решений? Было бы правильно принять решение профессионально, но не обмануть родителей, пусть даже мягко, и заставить их думать, что они взяли на себя ответственность, хотя на самом деле ими манипулировали, заставляя выбрать определенный образ действий?

ИЗУЧАЕТ ПРЕДЕЛЫ ДОПУСКА И ПРИЕМКИ

Обдуманные мнения и пояснительные аргументы людей, испытавших реальность, помогают установить границы принятой практики и определить серые зоны, которые требуют дальнейшего обсуждения и уточнения.Например, наш запрос поднимает вопросы о том, сколько опиатов можно давать на законных основаниях и является ли приемлемой практика воздержания от гидратации и питания.

ДАЕТ ИНФОРМАЦИЮ, ЧТО СОСТАВЛЯЕТ ХОРОШИЙ ПРОЦЕСС

Это исследование не направлено на создание предписывающих руководств, а скорее предоставляет форум, в рамках которого врачам могут помочь разработать деликатный, индивидуальный подход к лечению. Например, он раскрывает диапазон родительского мнения, когда речь идет о решениях о том, где им следует разместиться в течение жизни ребенка, кого они найдут поддержкой и хотят ли они снова увидеть тело перед похоронами.

ПРЕДНАЗНАЧЕН ДЛЯ ТОЧЕГО, ЧТО ДУМАЮТ ДРУГИЕ РОДИТЕЛИ

Он предлагает некоторые рекомендации относительно того, что другие родители в аналогичных обстоятельствах считали правильным в их случае. Это может быть указано вместе с другими доказательствами, такими как юридические определения, профессиональные рекомендации, мнения опросов или анекдотические рассказы. Например, он определяет те факторы, которые помогли родителям в определенных ситуациях принять решение о прекращении лечения, а также причины, по которым они сделали или не решили провести вскрытие.

ПРЕДЛАГАЕТ ОБЪЕМНОЕ ИЗОБРАЖЕНИЕ

В своем исчерпывающем отчете он предоставляет авторитетный, беспристрастный отчет, свободный от сенсаций с обеих сторон этого опыта.

Указывает ли наше исследование на то, что нужно сделать

и ?

Как по закону, так и по этическим нормам, в большинстве случаев родители имеют право принимать решения о благополучии своих детей. Из наших результатов очевидно, что большинство родителей хотят участвовать в принятии решений об ограничении лечения, и они, по-видимому, имеют возможность взять на себя роль окончательных арбитров без неблагоприятных последствий.Таким образом, можно сделать вывод, что следует дать родителям возможность, , взять на себя эту ответственность, даже несмотря на то, что значительное число наших респондентов отказались сделать это, указав, что они не должны быть обязаны принимать окончательное решение самостоятельно.

Наши результаты дают основу для оценки того, что должно быть доступно. Очень важно знать, что родители считают затяжную смерть неприятной, и что медсестры очень огорчены, если младенцам отказывают в кормлении и гидратации.Но, выявляя также идиосинкразические предпочтения, исследование предостерегает от контрольных списков и жестких руководств. Пара, которая ушла до смерти ребенка, потому что в их культуре синие уши означали конец осмысленной жизни, напоминают нам, что смерть и участие означают разные вещи для разных людей. Тот факт, что несколько родителей считали, что у них недостаточно доказательств плохого прогноза, должен насторожить персонал о необходимости предоставить родителям убедительные признаки. Таким образом, сумма этих индивидуальных счетов говорит нам о том, что необходимо предоставить гибкий пакет услуг, адаптированный к конкретным потребностям.

Но на более глобальном моральном уровне нет простого ответа на фундаментальные вопросы, связанные с ограничением лечения: что мы должны делать в подобных ситуациях? В каких моральных рамках мы должны действовать? Голос опыта, выраженный в нашем исследовании, действительно помогает нам в освещении проблем. Это говорит нам о том, что, по мнению людей, обладающих осознанными взглядами и знаниями о реальной жизни, которые представляют группы населения, находящиеся в наших отделениях интенсивной терапии, мы должны делать.Но моральное суждение все же требуется. Не может быть одного авторитетного голоса. Как мы должны уравновесить эти голоса и претензии против других? Бедствие родителей или отдельных врачей и медсестер должно быть противопоставлено возможности спасти жизнь ребенка. Заботы тех, кто должен выполнять решения, должны быть противопоставлены тем, кто должен нести бремя принятия решения до конца своей жизни. Хотя большинство родителей считает, что инвазивное лечение следует прекратить раньше, чем сейчас, они не всегда понимают, сколько времени нужно, чтобы убедиться, что дальнейшее лечение будет бесполезным.

Более того, голос опыта должен быть включен в более широкий контекст. То, что актуально и уместно сегодня, может не быть через десять лет или даже завтра. Необходимо учитывать социальные последствия ограничения лечения или активного ускорения смертей. Вопреки желанию родителей не продлевать жизнь ребенка, должны быть установлены последствия для врача, способствующие достойной смерти, и влияние конкретных практик ограничения лечения на целостность коллектива и профессию в целом.Изменения в законе неизбежно влияют на другие права, обязанности и свободы.

Знания, полученные в результате этого исследования, затем приближают нас к тому, что мы должны делать, потому что они проливают свет на важные проблемы и помогают этическим размышлениям, даже если они сами по себе не могут обеспечить решение проблем. Доступны новые факты. Но знание того, что должно быть сделано, всегда является идеалом, и мы можем только приблизиться к нему. Голос опыта и авторитета – один из многих факторов.Теперь, когда о нем услышали, он весит больше и приближает нас к этому идеалу.

Заключение

Эти решения являются одними из самых сложных, которые приходится принимать в отделениях интенсивной терапии интенсивной терапии. Исследования IME дают глубокое понимание реальности отмены лечения. Результаты показывают, что и персонал, и родители считают, что родители должны участвовать в принятии решений об ограничении лечения от имени своих детей. Однако, хотя многие врачи и медсестры считают, что конечная ответственность слишком велика для семей, большинство родителей считают, что они должны принять эту ответственность и что у них есть возможность сделать это без неблагоприятных последствий.

Кто бы ни принял окончательное решение, суждения должны быть вынесены. Как сказал Варнок: «Этика – сложный вопрос. Отчасти это вопрос общих принципов или даже правил … но в большей степени вопрос суждений и решений, рассуждений и чувств, правильного чувства в нужное время, и каждый раз по-разному ». ¹³ Все участники – люди, склонные к ошибкам, чьи убеждения, предвзятые идеи и неправильные представления могут не способствовать принятию хорошего морального решения от имени ребенка.Мы можем учиться на опыте других.

Завершая свое обсуждение места эмпирических исследований в медицинской этике, Хоуп заметил, что: «Результаты эмпирической медицинской этики могут помочь обогатить предмет философской медицинской этики: родители могут учиться у своих детей». ⁹ Наши эмпирические данные проливают свет на проблемы автономии и патернализма, этического мышления и ответственности. Но философское понимание может также пролить свет на клиническую практику и помочь медицинским бригадам в предоставлении еще более деликатной помощи.Родители и дети могут учиться друг у друга и действительно учиться вместе.

Благодарности

Наш самый большой долг – родителям и сотрудникам, которые так подробно рассказали о своем опыте. Цитируемое исследование IME полностью финансировалось исполнительной властью Шотландии. Мы благодарны многим другим людям за их вклад, особенно нашим коллегам из исследовательской группы: профессору А. Дж. М. Кэмпбеллу, доктору П. В. Фоули, профессору Р. Хьюму, доктору А. Дж. Лайону, доктору Д. Дж. Ллойду и доктору К. Х. М. Уокеру; Рабочей группе IME: доктору Р. Эшкрофту, доктору К. М. Бойду, священнику Б. Каллагану С. Дж., профессору Р. Хиггсу, доктору Т. Хоупу, самому преподобному Э. Шоттеру, доктору Дж. Смиту и профессору Р. Уэсту, а также нашим коллегам-клиницистам, участвовавшим в исследовании. единицы.

Список литературы

1. ↵

   Королевский колледж педиатрии и детского здоровья. Прекращение или прекращение лечения детей, спасающего жизнь. Основа для практики . Лондон: RCPCH, 1997.

   .
2. ↵

   Британская медицинская ассоциация. Прекращение и прекращение лечения, продлевающего жизнь. Руководство для принятия решений. Лондон: BMA, 1999.

3. ↵

   Campbell AGM, McHaffie HE.Продлевая жизнь и допуская смерть: младенцы. Журнал медицинской этики 1995; 21: 339–44.

4. ↵

   McHaffie HE, Fowlie PW. Жизнь, смерть и решения: врачи и медсестры размышляют о практике новорожденных . Чешир: Хохланд и Хохланд, 1996.

5. ↵

   Anspach RR. Решаем, кто живет. Судьбоносный выбор в реанимации . Беркли: Калифорнийский университет Press, 1993.

6. ↵

   Frohock FM. Особый уход. Медицинские решения в начале жизни . Чикаго: University of Chicago Press, 1986.

7. ↵

   McHaffie HE совместно с Fowlie PW, Hume R, Laing IA, Lloyd DJ, Lyon AJ. Важнейшие решения в начале жизни: опыт родителей при отказе от лечения младенцев. Оксфорд: Radcliffe Medical Press, 2001.

8. ↵

   Аноним [редакция]. Этика интенсивной неонатальной помощи.Ланцет 2000; 355: 79.

9. ↵

   Хоуп Т. Эмпирическая медицинская этика. Журнал медицинской этики 1999; 25: 219–20.

10. ↵

    Броды Б.А. Оценка эмпирических исследований в области биоэтики. Теоретическая медицина 1993; 14: 211–9

11. ↵

    Перлман Р.А., Майлз С.Х., Арнольд Р.М. Вклад эмпирических исследований в медицинскую этику. Теоретическая медицина 1993; 14: 197–210.

12. ↵

    McHaffie HE, Cuttini M, Brölz-Voit G, Randag L, Mousty R, Duguet AM, et al. Отказ от лечения новорожденных: законодательство и официальные руководства по всей Европе. Журнал медицинской этики 1999; 25: 440–6.

13. ↵

    Уорнок М. Руководство по медицинской этике для разумного человека . Лондон: Дакворт, 1998.

    .

Этика дизайнерских младенцев – ST112 A2018

Концепция «дизайнерских младенцев», представленная в документе «Биотехнология и общество» , имеет много преимуществ для человека, использующего технологию, но несет в себе множество социальных последствий, которые могут оказаться чрезвычайно проблематичными в зависимости от того, как технология управляется в обществе.На данный момент технология носит преимущественно профилактический характер, по сути, гарантируя «нормальное» потомство. ЭКО и «скрининг эмбрионов» находят эмбрионы свободными от одних условий и отбрасывают другие. Используемые тесты PGD обычно фокусируются на заболеваниях и «дефектах», чтобы найти чистую версию ребенка. С этической точки зрения это можно рассматривать как любое другое лекарство, которое мы используем для предотвращения болезней, однако определение «нормального» во многом соответствует стандартам данного общества, что может привести к отказу от «нормальных» в остальном черт.

Экономика такой операции также является большим социальным фактором. Стивенс отмечает: «Люди будут продолжать хотеть самых лучших или самых здоровых младенцев и будут готовы платить за эту привилегию, независимо от любых попыток остановить использование этой технологии». (стр. 271) В Америке свободный рынок в значительной степени диктует медицинские достижения, кажется естественным, что технология начала развиваться в направлении поиска «лучших» версий потомства по стандартам, выходящим за рамки предотвращения болезней.Уже сейчас «Рекламные объявления обещают 50 000 долларов за яйца, собранные у определенных женщин (обычно указываются как молодые, здоровые, спортивные, высокие, белые и с высоким баллом SAT)». (стр.273). Эта индустрия явно придерживается социально сконструированного взгляда на то, что является «лучшим», от англо-американских стандартов красоты до определенных интеллектуальных маркеров. Хотя это, вероятно, могло бы увековечить существующие генетические различия, основанные на классах, это также могло бы начать отсеивание многих черт, которые действительно делают человека и сообщество успешными, в пользу более поверхностных.В группе вы явно потеряете большую часть интеллектуального разнообразия, важного для демократических систем, а в отдельности вы можете создать генетическую предвзятость в отношении интеллектуальных стандартов определенных экзаменов, независимо от их применения в реальном мире. Независимо от вопросов полезности, это также создает социальную дихотомию, которая восстановит линии предрассудков в этой стране. «Проблема большинства нерегулируемых рынков заключается в том, что они порождают неравенство между имущими и неимущими». (стр. 274) Евгеника была «научной» защитой расовых предрассудков, однако в таких средствах массовой информации, как Гаттака, концепция дизайнерских младенцев создает новую генетическую иерархию аналогичным образом.

Хотя это увековечивает нормы общества высшего класса и укрепляет их как более выраженные в генофонде, это во многих отношениях просто ускоряет эволюционный процесс спаривания, который существовал, сознательно или подсознательно, в человеческих обществах по всему миру и на протяжении всего времени. . Сельскохозяйственные общества делают больший упор на мускулистость с точки зрения спаривания, столичные общества делают больший упор на красоту, а особенно пригородный верхний / средний класс, вероятно, будет уделять больше внимания интеллектуальным способностям.Это очень упрощенное различие между классами, но то же самое относится и к чертам характера, присущим различным культурам, таким как агрессия, юмор, добродушие и т. Д.

В этом эволюционном смысле популяция будет восприимчива к «потрясениям» окружающей среды, как и все остальные. Хотя это не обязательно может быть столь же острым, как апокалипсис, заставляющий всех становиться охотниками / собирателями или фермерами, это может быть что-то столь же простое, как переход рынка труда в сторону большей ценности творческих мыслителей, чем стиль запоминания мышления, который ценится в конкурентной школе. методы.Таким образом, это изменит классовую структуру независимо от того, кто является естественным или «дизайнерским». В связи с этим я думаю, что мы должны поставить под сомнение отношение к генетике как к товару, даже если это может рассматриваться как безошибочный положительный момент. Автор признает: «Это стремление к потреблению – центральная часть американской мечты, то есть представление о том, что вы можете потратить свой путь к счастью. Мы перешли от дизайнерских джинсов к дизайнерским младенцам; но это часть того же стремления к счастью, которое создало рыночный спрос на совершенное потомство.