Плутарх о спартанском воспитании кратко: Плутарх о древних обычаях спартанцев

Плутарх о древних обычаях спартанцев

Плутарх о древних обычаях спартанцев

Согласно законам, установленным легендарным Ликургом, спартанцы не носили хитонов, целый год пользуясь одним-единственным гиматием. Они ходили немытые, воздерживаясь по большей части как от бань, так и от того, чтобы умащать тело. Молодые люди спали совместно на ложах, которые сами приготовляли из тростника, ломая его руками без всяких орудий. Зимой они добавляли к тростнику еще растение, которое называют ликофон, так как считается, что оно способно согревать.

У спартанцев допускалось влюбляться в честных душой мальчиков, но вступать с ними в связь считалось позором, ибо такая страсть была бы телесной, а не духовной. Человек, обвиненный в позорной связи с мальчиком, на всю жизнь лишался гражданских прав.

Если кто-нибудь наказывал мальчика, и он рассказывал об этом своему отцу, то, услышав жалобу, отец счел бы для себя позором не наказать мальчика вторично. Спартанцы доверяли друг другу и считали, что никто из верных отеческим законам не прикажет детям ничего дурного.

А некоего мальчика по имени Скирафид наказали только за то, что многие обижали его.

Юноши, где только предоставляется случай, воровали продовольствие, обучаясь таким образом нападать на спящих и ленивых стражей. Попавшихся наказывали голодом и поркой. Обед же у них был такой скудный, что они, спасаясь от нужды, вынуждены быть дерзкими и ни перед чем не останавливаться.

Это делалось для того, чтобы юноши привыкли к постоянному голоду и могли его переносить. Спартанцы считали, что получившие такое воспитание юноши будут лучше подготовлены к войне, так как будут способны долгое время жить почти без пищи, обходиться без всяких приправ и питаться тем, что попадет под руку. Спартанцы полагали, что скудная пища делает юношей более здоровыми, они не будут склонны к тучности, а станут рослыми и даже красивыми.

Больше всего спартанцы ценили так называемую черную похлебку, так что старые люди даже не берут свой кусок мяса, но уступают его юношам. Говорят, что сицилийский тиранн Дионисий купил спартанского повара и приказал ему, не считаясь ни с какими расходами, приготовить такую похлебку. Однако, попробовав, он с отвращением ее выплюнул. Тогда повар сказал: «О царь, чтобы находить вкус в этой похлебке, надо, искупавшись в Евроте, подобно лаконцу, проводить всю жизнь в физических упражнениях».

Пили они мало и после трапезы расходились без факелов. Им вообще не разрешалось пользоваться факелами ни в этом случае, ни когда они ходят по другим дорогам. Это было установлено, чтобы они приучались смело и бесстрашно ходить по дорогам ночью.

Из искусств в Спарте в почете была лишь музыка, но самая простая. Темы их маршевых песен побуждали к мужеству, неустрашимости и презрению к смерти. Их пели хором под звук флейты во время наступления на врага. Ликург связывал музыку с военными упражнениями, чтобы воинственные сердца спартанцев, возбужденные общей благозвучной мелодией, бились бы в единый лад. Поэтому перед сражениями первую жертву царь приносил Музам, моля, чтобы сражающиеся совершили подвиги, достойные доброй славы.

Спартанцы не разрешали никому хоть сколько-нибудь изменять установлениям древних музыкантов. Даже Терпандра, одного из лучших и старейших кифаредов своего времени, восхвалявшего подвиги героев, даже его эфоры подвергли наказанию, а его кифару пробили гвоздями за то, что, стремясь добиться разнообразия звуков, он натянул на ней дополнительно еще одну струну. Когда Тимофей принял участие в карнейском празднике, один из эфоров, взяв в руки меч, спросил его, с какой стороны лучше обрубить на его инструменте струны, добавленные сверх положенных семи.

В текстах песен не содержалось ничего, кроме похвал людям, благородно прожившим свою жизнь, погибшим за Спарту и почитаемым как блаженные, а также осуждения тех, кто бежал с поля боя, о которых говорилось, что они провели горестную и жалкую жизнь.

Было три хора: каждый во время праздников представлял определенный возраст. Хор старцев, начиная, пел: «Когда-то были мы сильны и молоды!»

Его сменял хор мужей в расцвете лет: «А мы сильны и ныне. Хочешь, так проверь сам».

Третий хор мальчиков подхватывал: «А мы проявим доблесть даже большую!»

Грамоту спартанцы изучали только ради потребностей жизни. Все же остальные виды образования изгнали из страны — не только сами науки, но и людей, ими занимающихся. Воспитание было направлено к тому, чтобы юноши умели подчиняться и мужественно переносить страдания, а в битвах умирать или добиваться победы.

Если кто-нибудь провинился и был обличен, то должен был обойти кругом алтарь, находившийся в городе, и петь при этом песню, сочиненную себе в укор, то есть сам себя подвергнуть поруганию.

Некий Архилох, присужденный к этому, пропел следующее:

«Носит теперь горделиво саиец мой щит безупречный:

Волей-неволей пришлось бросить его мне в кустах.

Сам я кончины зато избежал. И пускай пропадает

Щит мой. Не хуже ничуть новый могу я добыть».

Власти были крайне возмущены и выслали Архилоха из Спарты.

Также они изгнали оратора Кефисофонта, который утверждал, что способен целый день говорить на любую тему; они считали, что у хорошего оратора размер речи должен быть сообразен с важностью дела.

Но этим двоим еще повезло: одного беднягу спартанцы казнили только за то, что, нося рубище, он украсил его цветной полосой.

Спартанцам не разрешалось покидать пределы родины, чтобы они не могли приобщаться к чужеземным нравам и образу жизни людей, не получивших спартанского воспитания. Если чужеземец был заподозрен в том, что он учит местных граждан чему-то плохому — ну например, смущает умы цитатами из Пифагора, то его немедленно изгоняли из страны. Но если чужеземец выдерживал образ жизни, установленный Ликургом, то ему можно было даровать гражданские права.

Спартанцы не любили театр, считая, что в комедиях и трагедиях содержатся мысли, противоречащие их законам.

Торговля была запрещена. Если возникала нужда, можно было пользоваться слугами соседей как своими собственными, а также собаками и лошадьми, если только они не были нужны хозяевам. В поле тоже, если кто-либо испытывал в чем-нибудь недостаток, он открывал, если было нужно, чужой склад, брал необходимое, а потом, поставив назад печати, уходил.

Во время войн спартанцы носили одежды красного цвета: во-первых, они считали этот цвет более мужественным, а во-вторых, им казалось, что кроваво-красный цвет должен нагонять ужас на не имеющих боевого опыта противников. Кроме того, если кто из спартанцев будет ранен, врагам это будет незаметно, так как сходство цветов позволит скрыть кровь.

Если спартанцам удавалось победить врага хитростью, они жертвовали богу Аресу быка, а если победа одержана в открытом бою, — то петуха. Полководческое искусство они ценили.

Всех богов они изображали вооруженными, даже Афродиту.

Клавдий Элиан:

«У лакедемонян был закон, гласивший: никто не должен носить одежду не подобающего для мужа цвета и быть полнее, чем это согласуется с потребностями гимнасия. Последнее рассматривалось как свидетельство лености, а первое — как признак немужественных склонностей. Согласно этому же закону, эфебам полагалось каждые десять дней голыми показываться эфорам. Если они были крепки и сильны, словно высеченные из камня, благодаря телесным упражнениям, то удостаивались одобрения. Если же эфоры замечали в них следы дряблости и рыхлости, связанные с наросшим от недостатка трудов жиром, юноши подвергались телесному наказанию. Эфоры ежедневно осматривали их одежду, следя, чтобы все в ней соответствовало установленным предписаниям. В Лакедемоне держали поваров, приготовляющих только мясные блюда; тех же, чье искусство было более разносторонним, выгоняли из его пределов…»

Мальчиков в Спарте пороли бичом на алтаре Артемиды Орфии в течение целого дня, и они нередко погибали под ударами. Мальчики гордо и весело соревновались, кто из них дольше и достойнее перенесет побои; победившего славили, и он становился знаменитым. Это соревнование называли «диамастигосис», и происходило оно каждый год.

Отсутствие занятий не считалось у них предосудительным. Спартанцам было запрещено заниматься какими бы то ни было ремеслами, а нужды в деловой деятельности и в накопительстве денег у них не было. Ликург сделал владение богатством и незавидным, и бесславным. Илоты, обрабатывая за спартанцев их землю, вносили им оброк, установленный заранее; требовать большую плату за аренду было запрещено под страхом проклятия. Это было сделано для того, чтобы илоты, получая выгоду, работали с удовольствием, а спартанцы не стремились бы к накоплению.

Спартанцам было запрещено служить моряками и сражаться на море. Однако позднее они участвовали в морских сражениях, но, добившись господства на море, отказались от него, заметив, что нравы граждан изменяются от этого к худшему. Однако нравы продолжали портиться и в этом, и во всем другом. Раньше, если кто-либо из спартанцев скапливал у себя богатство, накопителя приговаривали к смерти. Ведь еще Алкамену и Феопомпу оракулом было предсказано: «Страсть к накопленью богатств когда-нибудь Спарту погубит». Несмотря на это предсказание, Лисандр, взяв Афины, привез домой много золота и серебра, а спартанцы приняли его и окружили почестями.

Клавдий Элиан:

«Спартанские юноши держатся с теми, кто в них влюблен, без гордости и заносчивости, наоборот, их обращение противоположно обычному в таких случаях поведению юных красавцев — они сами просят, чтобы влюбленные „вдохновили их“; в переводе это значит, что мальчиков надо полюбить. Однако эта любовь не содержит ничего постыдного. Если же мальчик посмеет допустить по отношению к себе нескромность или влюбленный на нее отважится, обоим небезопасно оставаться в Спарте: их приговорят к изгнанию, а в иных случаях даже к смерти».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Спартанский эксперимент | Публикации | Вокруг Света

Положение спартанских женщин расценивалось в Греции как нечто ненормальное, далеко выходящее за рамки привычного и приемлемого. Греческие государства были «мужскими клубами», где женщине не отводилось никакого места. Роль женщины в обществе ограничивалась кругом ее домашних обязанностей и их выполнением. Когда афинский комедиограф Аристофан в комедии «Лисистрата» показывает, как женщины завладевают Афинами и объявляют мужьям сексуальную забастовку, мы на самом деле абсолютно не понимаем юмора. А юмор состоит в том, что большего абсурда жители Афин и других греческих городов не могли себе даже представить. То, что творилось в Спарте, в глазах всей Эллады походило на такую уморительную и неприличную комедию. Греки считали спартанок распутными и неуправляемыми, вышедшими из повиновения своих мужей и даже смеющими ими командовать, а это казалось тем более странным на фоне строгостей легендарных законов Ликурга. По словам Аристотеля, Ликург сумел создать законы только для мужской половины Спарты, с распущенностью и своеволием спартанских женщин великий законодатель якобы не смог ничего поделать. В действительности же «женская эмансипация» выглядит органичной частью «революции Ликурга». Если во всей Греции семья являлась ячейкой общества, а женщины были чем-то вроде семейного имущества, то спартанские законы стремились во всем ограничить роль семьи. Идеи спартанского коллективизма и воспитания личности распространились на женщин, а это означало, что в существе женского пола уважали человека и личность. Именно этого остальные греки не могли или не хотели понять.

Юные спартанки не сидели взаперти в ожидании замужества. Подобно мальчишкам, они разбивались на отряды и проходили спортивную подготовку, упражняясь в беге, борьбе, метании копья и диска. Пикантность этим атлетическим упражнениям добавляло то, что молодые люди обоего пола состязались на глазах друг у друга. Юноши были обнаженными, а девушки занимались спортом то ли нагишом, то ли в эфемерных хитончиках, которые, в общем, ничего не прикрывали. На праздники нагие юноши и девушки устраивали торжественные шествия, сопровождавшиеся гимнастическими упражнениями, песнями и плясками. Древние греки придавали наготе огромное значение, они считали ее одним из своих отличий от варваров, в частности то, что на спортивных играх атлеты выступали обнаженными. Подобное внимание к нагому человеческому телу можно понять только в свете греческой философии. Однако во всей Греции это касалось мужчин, а не женщин. Греческие женщины ходили с головы до ног стыдливо укутанные в бесформенные одежды. В манере спартанок публично обнажаться многие в Греции упорно видели одно беспутство. Один Плутарх смог разглядеть присущие обнаженным спартанкам высокие моральные принципы, хотя, повествуя о выступлениях голых гимнасток, он не отрицал присущего им момента эротической демонстрации. И тем не менее главным было другое. Плутарх подчеркивает: публичное обнажение и спортивные состязания спартанок способствовали возвышенному образу мыслей и укрепляли в них чувство собственного достоинства: «В наготе девушек не было ничего неприличного. Они были по-прежнему стыдливы и далеки от соблазна, напротив, этим они приучались к простоте, заботам о своем теле. Кроме того, женщинам внушался благородный образ мыслей, сознание, что и она может приобщиться к доблести и почету. Вот почему спартанки могли говорить и думать так, как рассказывают о жене царя Леонида по имени Горго. Одна афинянка сказала ей: «Одни вы, спартанки, делаете что хотите со своими мужьями». — «Да, но ведь одни мы и рожаем мужей», — ответила царица».

Полученное воспитание делало спартанок мужественными и дерзкими на язык, что первыми чувствовали на себе их мужья. Их женщины свободно высказывали свое мнение и отличались независимым поведением. И если греки смотрели на подобное с удивлением, то спартанцы считали только естественным, чтобы женщины включались в жизнь государства. С гордыми словами «со щитом или на щите» на устах спартанки посылали в битву своих сыновей и с презрением отказывались от них, если сыновья не исполняли воинского долга достойно. Само спартанское государство в такую минуту говорило их устами. Спартанки рожали будущих воинов, и общественное мнение Спарты признавало за женщинами немалую свободу в выборе полового партнера и отца своего ребенка. Кто, как не сама женщина, сможет выбрать будущему воину лучшего отца? И вовсе не обязательно, чтобы отцом становился муж. Как изящно выразился Плутарх, Ликург стремился вытравить из умов сограждан «глупую ревность» и предоставлял достойным людям возможность «сообща заводить детей». Остальная Греция называла это распутством. Спартанцы же заботились об улучшении человеческой породы.

Платонический идеал

Типичная для Древнего Востока авторитарная форма государства, деспотия, не прижилась в Греции. Излюбленный греками тип общественного устройства — коллективы граждан, самостоятельно решающих свою судьбу. Политика находилась в совместном ведении граждан, и от того, насколько успешно они формировали и проводили политику государства, напрямую зависело благополучие всех и каждого. Поэтому все, что происходило в Спарте, затрагивало всех на личном уровне. Такая плотная жизненная среда обнаруживала и свои темные стороны. Когда все зависят друг от друга, жизнь в государстве легко превращается в кошмар. Бедой греческих городов-государств являлась хроническая внутренняя нестабильность.

Спарта подала пример радикального и окончательного разрешения «социального вопроса». Законы, приписываемые Ликургу, делали ставку на принципиальную невозможность возникновения внутренних конфликтов, расшатывающих гражданский коллектив. После «революции Ликурга» реальным фактом спартанской жизни стал идеал единства и равенства граждан как залог стабильности и силы Спарты. Все спартанцы до единого переместились в правящее сословие. Все законы служили поддержанию гражданского равенства и единомыслия граждан — и ничему другому, это и придавало государству небывалую мощь. В начале V века до н. э. Спарта возглавила сопротивление нашествию полчищ персидского царя Ксеркса. Затем вопрос о первенстве в Греции решался в споре с Афинами, другим крупнейшим и влиятельным греческим государством, антагонистом и антиподом Спарты. Вопреки прогнозам противников спартанцы вышли из этой схватки победителями: победа над Афинами в Пелопоннесской войне на время принесла Спарте гегемонию над большей частью Эллады.

Древние греки смотрели на спартанское государство со смешанным чувством. Величайшие философы Платон и Аристотель были далеки от преклонения перед спартанскими порядками, но и они в своих проектах идеального государства с большей или меньшей решительностью берут за основу пример Спарты. Для Платона и Аристотеля Спарта являла собой эталон стабильности и гражданского мира, позволяющий избежать тирании, с одной стороны, и анархии — с другой. Казалось, именно спартанцы лучше остальных жителей Эллады воплотили в жизнь идею греческого государства как дееспособного коллектива. Платон же ценит как основную спартанскую идею тотального единства и равенства, так и практические способы ее реализации, изображая идеальное государство своих «Законов» со многими чертами спартанского царства. Основываясь на примере Спарты, философ писал: «Никто никогда не должен оставаться без начальника — ни мужчины, ни женщины. Ни в серьезных занятиях, ни в играх никто не должен приучать себя действовать по собственному усмотрению. На войне и в мирное время всегда надо жить с постоянной оглядкой на начальника и следовать его указаниям. Даже в самых незначительных мелочах надо ими руководствоваться, например, по первому его приказу останавливаться на месте, идти вперед, приступать к упражнениям, умываться, питаться и пробуждаться ночью для несения охраны и для исполнения поручений. Словом, пусть человеческая душа научится не уметь делать что-либо отдельно от других людей, и человек не будет понимать, как это возможно».

Игорь Дубровский

Андрей Тесля

 XPOHOC ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ ФОРУМ ХРОНОСА НОВОСТИ ХРОНОСА БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА ЭТНОНИМЫ РЕЛИГИИ МИРА СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ КАРТА САЙТА АВТОРЫ ХРОНОСА Родственные проекты: РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ ПРАВИТЕЛИ МИРА ВОЙНА 1812 ГОДА ПЕРВАЯ МИРОВАЯ СЛАВЯНСТВО ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ АПСУАРА РУССКОЕ ПОЛЕ

Андрей Тесля  ГОСУДАРСТВО И ПРАВО АРХАИЧЕСКОЙ СПАРТЫ (IX – VI вв.) Спартанский солдатик.  Спарта, наряду с Критом, представляет собой уникальное общество, представляющее особенный интерес для историка свидетельство архаического греческого быта. Большинством сведений о Спарте мы обязаны Ксенофонту и Платону, чьи свидетельства относятся к IV в. до н.э., прочие же историки – Плутарх, Страбон, Павсаний – описывали либо то общество, которого уже не было, либо фиксировали то немногое, что в музейной форме сохранялось в Лаконии в римские времена. Консервативность спартанского быта и общественного устройства позволяют нам использовать, во всяком случае, свидетельства Платона и Ксенофонта, для реконструкции социального быта Спарты в эпоху ее расцвета – в VII – VI вв. до н.э., а через это ознакомится и с общими чертами архаичного дорийского полисного устройства. Важно отметить, что более поздние известия затруднительно использовать по той причине, что с течением времени Спарта становилась не только консервативным, но и реакционным обществом. В Лаконии возобладало стремление идти против «духа времени», что привело к попыткам восстановить «добрые нравы» времен Ликурга, выливаясь на практике во множество произвольных восстановлений и псевдо-архаических реформ. + + + Традиционный образ Спарты рисует нам суровое общество, целиком подчиненное задачам сохранения существующего общественного уклада, растворяющее личность в социальном целом, а высшим идеалом человека ставящее образ совершенного воина, великолепно натренированного, выносливого и бесстрашного в бою – человека, совершенно растворяющегося в своей социальной функции и не имеющего иных измерений собственного существования. Этот образ во многом верен применительно к ситуации, сложившейся в Спарте к IV в., однако и здесь он страдает значительным упрощением, сводя и без того не слишком разнообразную спартанскую жизнь исключительно к одной плоскости. История Спарты рисует нам значительно более сложный образ. То общество, что для классической Греции служит воплощением консерватизма, в свое время выступало во главе процессов развития греческого общества. Ее застывший образ – не изначально данное состояние, а результат преждевременно (по сравнению с другими греческими полисами) наступившей зрелости, остановки в развитии, обращенной в идеал. С VIII века в Спарте процветают искусства, VII век дарует ей общегреческое значение: «В архаическую эпоху Спарта… крупный культурный центр, радушно приемлющий чужеземцев, искусство и красоту – все то, что она станет впоследствии непримиримо отвергать. В эту эпоху Спарта – столица греческой культуры, какой Афины станут только в V веке». В это время отсутствует та казарменная муштра, что традиционно связана с образом Спарты. Алкман, лаконский поэт VII в., повествует, как современные ему богачи едят «отборные кушанья», тогда как сам он предпочитает простую пищу народа и утоляет голод бобовой кашей. Иными словами, нет здесь и тех обязательных общих обедов (фидитий) с их «черной похлебкой». Спартанское общественное устройство приходит на смену гомеровскому идеалу. Последний есть образ, диктуемый «рыцарским» обществом – на первом месте индивидуальная доблесть, война ведется в форме отдельных стычек, где главное – личные преимущества, способности, ловкость, сноровка и сообразительность. Уже в ранней архаике на первый план выходит народное ополчение – пешая масса, где главными качествами являются дисциплинированность, стойкость, преданность общему делу – вплоть до готовности пожертвовать собой. Все эти достоинства – обезличенные, требующие в первую очередь научиться себя сдерживать, быть как все, выступая единой фалангой. В осуществлении этого образа Спарта достигает наивысшего возможно совершенства, формируя коллективный идеал полиса, преданности целому. Как отмечает Антониен Марру, «это идеал тоталитарный: πόλις – все для своих граждан, именно государство делает их людьми». Тиртей, выразитель спартанского духа, великолепно отражает происшедшую перемену в воинских и социальных ценностях греческого мира: Общее благо согражданам всем и отчизне любимой Муж приносит, когда между передних бойцов Крепости полный, стоит, забывая о бегстве постыдном.                                                (Пер. В. Латышева) В это время – в VIII – VI вв. – Спарта формирует, наряду с Ионией, модель греческого полиса – социального целого, охватывающего человека и формирующего его как гражданина, феномен, не сводимый ни к государственной власти, ни к тем или иным отдельным общественным институтам. Полис выступает как то целое, которое для отдельного человека выступает в качестве естественной среды обитания, «обществом-государством», за пределами которого он для себя не мыслим. Вплоть до конца VI века, а во многом и до начала IV столетия Спарта остается живым, многогранным обществом, проходя долгий путь от идеала для значительной части греческого мира к замыканию в себе, от простоты до духовной узости. + + + Спартанская царская власть по своим корням уходит в микенскую эпоху, что проявляется, в частности, в том, что Агиады – один из двух царских родов – утверждал свое ахейское происхождение. Царей, как уже отмечалось, было два, происходивших из разных родов (в легенде их прародители назывались братьями). Царям было запрещено вступать в брак с чужестранками, дабы предотвратить, как объясняли последующие комментаторы, вхождение спартанских царей в династическую политику и избежать поползновений к тирании. Статус царей несет в себе массу архаичных элементов, к которым может быть причислен и только что приведенный брачный запрет, представляющий собой с этой точки зрения своего рода царскую эндогамию, право брать жен только из числа родов спартиатов. Спартанские цари пользовались на пиршествах двойным кубком и имели право на двойное количество кушаний во время обедов. С древнейших времен сохранились правила, согласно которым каждый гражданин был обязан отдавать царям определенную часть приплода и урожая. Царь распоряжался имуществом единственной наследницы, если она не имела братьев, назначая ей мужа по своему усмотрению. Подобно тому, как после смерти спартанца на некоторое время закрывался доступ в то помещение, где он жил, так и после смерти царя закрывался доступ на городские площади и улицы, как если бы он был их собственником. По всей вероятности, данное положение может быть истрактовано так, что ранее царь Спарты считался собственником всей земли государства. Ряд сохранившихся в классический период норм свидетельствуют, что некогда царь Спарты считался божественным существом, а его власть была неограниченна. По спартанским законам в случае единогласия между двумя царями принятое ими решение имело беспрекословную силу. Сами цари назывались «архегетами»; кроме них этот титул применялся только к богам, также их называли theotimetoi, т.е. «чтимые как боги». По возвращении царей из похода их встречали божественными почестями, а после смерти предпринимались меры к сохранению телу – царей хоронили в меду. Также спартанские цари считались земным воплощением богов Тиндаридов: пока оба царя вместе выступали в походы, за ними несли двойную деревянную икону с изображением богов. После того, как было принято решение, согласно которому в поход мог выступать только один царь, доску, на которую было нанесено живописное изображение, распилили и вместе с царем в поход отправлялась соответствующая ему половина. Законы Ликурга. К концу IX века, после того, как спартанцы установили контроль над всей Лаконией, включив в свой союз ахейское поселение Амиклы, относятся, вероятно, первые исторически различимые перемены в государственном устройстве. К этому времени, по всей видимости, принадлежит т.н. древнейшая спартанская «конституция», приводимая Плутархом в его жизнеописании Ликурга как ответ дельфийского оракула (т.н. «Большая ретра»): «Выстрой храм Зевсу Гелланию [Силланию] и Афине Геллании [Силлании], раздели народ на филы и обы, учреди совет из тридцати членов, вместе с вождями, и пусть время от времени народ собирается между Бабикой и Кнакионом. Предлагать законы и собирать голоса должен ты, окончательное же решение должно принадлежать народу». Большая древность этого ответа оракула вытекат из того, что во времена классики никому уже не были известны Зевс и Афина под именами Силланиев, а равно никто не мог установить, какие конкретно места называются Бабика и Киакион. Поскольку в данном тексте говориться об учреждении новых об, то это должно относиться к Амикле, включенной в спартанское государство в качестве пятой обы. Согласно этой «конституции» цари уже утратили свое древнейшее значение и входят наравне с другими двадцатью восемью членами (геронтами) в совет старейшин (герусию). Во власти старейшин находятся основные вопросы управления государством и отправления правосудия, т.е. судебной и административной власти. Вопрос о «законах Ликуга» – один из наиболее сложных в истории Спарты. Связано это с тем, что уже довольно ранняя традиция, в том числе принадлежащая самому спартанскому обществу, стала увязывать с именем Ликурга установление всего традиционного строя спартанского общества, соединяя элементы, относящиеся к различным эпохам. В наиболее полном виде эта традиция представлена у Плутарха в его биографии Ликурга, хотя сам Плутарх признает, что, «в общем, ни один из рассказов о законодателе Ликурге не заслуживает полного доверия. О его происхождении, путешествиях, смерти, наконец, о его законах и политической деятельности существуют разноречивые показания; но в особенности мало сходства в рассказах о времени его жизни». В новоевропейской историографии на основании этих разночтений сложилась позиция, вовсе отрицающая факт историчности Ликурга и видящая в нем мифологического персонажа – «культурного героя». На данном этапе развития исторического знания произошел отказ от подобного гиперкритического подхода. Последнее связано с тем, что многие традиционные свидетельства античной историографии об исторических событиях ранних эпох получили многочисленные подтверждения в ходе последующих исследований на основании археологических данных и материалов эпиграфики. Ныне мировое антиковедение склоняется к признанию Ликурга одним из тех великих античных законодателей, с деятельностью которых связано преобразование полисного устройства их родных городов, подобного Драконту или Солону (хотя и относящегося к более раннему времени). Если поздняя античная традиция, известная нам касательно Спарты преимущественно через Плутарха и Павсания, не может быть признана адекватной, то тем большую важность при изучении вопроса о законодательстве Ликурга получает обращение к первым греческим свидетельствам о деятельности последнего, которые и послужили основным материалом для последующих, уже эллинистических обработок. Наиболее раннее свидетельство о Ликурге принадлежит Геродоту, в первой книге своей «Истории» писавшего: «Прежде у лакедемонян были почти что самые дурные законы из всех эллинов, так что они не общались ни друг с другом, ни с чужеземными государствами. Свое теперешнее прекрасное государственное устройство они получили вот таким образом. Ликург, знатный спартанец, прибыл в Дельфы вопросить оракул. Когда он вступил в святилище, Пифия тотчас же изрекла ему вот что:                        Ты притек, о Ликург, к дарами обильному храму,                        Зевсу любезный и всем на Олимпе обитель имущим,                        Смертный иль бог ты? Кому изрекать прорицанье должна я?                        Богом скорее, Ликург, почитать тебя нужно бессмертным. По словам некоторых, Пифия, кроме этого предсказания, предрекла Ликургу даже все существующее ныне спартанское государственное устройство. Но, как утверждают сами лакедемоняне, Ликург принес эти нововведения [в государственный строй] Спарты из Крита. Он был опекуном своего племянника Леобота, царя Спарты. Как только Ликург стал опекуном царя, то изменил все законы и строго следил, чтобы их не переступали. Затем он издал указы о разделении войска на эномотии, установил триакады и сисситии. Кроме того, Ликург учредил должность эфоров и основал совет старейшин [геронтов]. Так-то лакедемоняне переменили свои дурные законы на хорошие, а после кончины Ликурга воздвигли ему храм и ныне благоговейно его почитают». Свидетельство Геродота тем более важно для нас, что, по словам Ч. Стара, «Геродот знал Спарту, и притом очень хорошо, еще до того, как Пелопоннесская война замаячила на горизонте, т.е. до того, как афинские предубеждения и афинская идеализация внесли в эту картину серьезные искажения». Не называя Ликурга по имени, по существу то же сообщение кратко повторяет Фукидид, отмечая, что некогда «Лакедемон… больше всех городов, насколько нам известно, страдал от междоусобных распрей. Однако уже издревле город управлялся хорошими законами и никогда не был под властью тиранов». Фукидид относит упорядочение гражданской жизни Спарты ко времени за 400 или несколько более лет «до конца этой войны», т.е. к концу IX века. О Ликурге и его законах писали также Ксенофонт («Лакедемонская полития», трактат посвящен в первую очередь вопросам воспитания спартиатов), Эфор (известный нам в первую очередь по извлечениям и ссылкам на его труды в «Географии» Страбона), Аристотель («Политика», труд особенно ценный для нас, поскольку Аристотель не только излагает общие положения государственного законодательства Спарты, но и ссылается, иллюстрируя их, на конкретные исторические события; также, по ссылкам и некоторым извлечениям, нам известна принадлежащая Аристотелю «Лакедемонская полития», работа, аналогичная случайно уцелевшей и найденной в 1890 г. «Афинской политии»). Этот круг сочинений для нас ценен по преимуществу, поскольку их авторы жили в те времена, когда спартанское общество было живым и цельным социальным образованием, а зачастую они могли также и наблюдать его изнутри. В отличии от них, последующие авторы (Полибий, Страбон, Плутарх, Павсаний) либо наблюдали общество, уже вступившее в стадию разложения и архаизирующих реформ, либо писали с чужих слов. Ценность трудов этих авторов определяется в первую очередь тем, насколько точно и в каком объеме они воспроизводят более раннюю традицию, зачастую непосредственно для нас уже недоступную. Для нас анализ античной историографической традиции в отношении законов Ликурга важен в том отношении, что все ранние авторы, характеризуя законы, говорят исключительно о государственном устройстве, тогда как последующая традиция (и в первую очередь Плутарх) приписываю Ликургу уже всеобъемлющее преобразование спартанского общества, создание не только оригинальной спартанской социально-экономической системы, но также и системы спартанского воспитания, формирование оснований специфического морального кодекса Спарты. Такой всеобъемлющий характер законодательства Ликурга вызывает некоторые сомнения и у самого Плутарха. Так, описав институт криптий (тайных войн против илотов, объявляемых эфорами), он замечает: «Но, мне кажется, такими бесчеловечными спартанцы сделались после… Я по крайней мере не решаюсь приписать установление такого ужасного обычая, как криптия, Ликургу, принимая во внимание мягкость его характера и его справедливость во всем – качества, засвидетельствованные самим оракулом». Хотя решающим критическим аргументом для Плутарха выступают соображения морального порядка, тем не менее показательно, что по меньшей мере в одном существенном элементе спартанского общественного устройства он отклоняется от своей общей схемы приписывать его целиком решениям Ликурга. Как отмечает Л.Г. Печатнова, «Ликург в античной традиции постепенно превратился в своеобразного “бога из машины” (deus ex machina), с помощью которого можно было объяснить всю странную и экзотическую коллекцию спартанских законов и обычаев». Таким образом, анализ античной традиции приводит нас к выводу о преимущественно политическом характере реформы Ликурга. Прежде чем приступать к попытке вычленить содержание законодательства Ликурга, следует объяснить значение термина «ретра», которым обозначалась приведенная выше формулировка законов Ликурга (Plut. Lic. VI). Сам термин – дорийский по происхождению. У Гомера «ретра» употребляется в «Одиссее» в значении «уговора», «соглашения» (XIV, 393 – 394). У Тиртея появляется новое значение – в одном из принадлежащих ему фрагментах термин «ретра» означает «предложение, вынесенное перед народом», «постановление народного собрания». Однако «ретра» означает также и речение божества, ставшее законом. Буквально «ретра» означает «речь», «изречение», «слово». Но данному значению, по видимости, противоречит тот факт, что «Большая ретра» (закон Ликурга) известен нам именно как писанный документ. Следует отметить, что одно не противоречит другому, даже если настаивать на факте записи ретры одновременно с ее принятием. Дело в том, что в греческой культуре – в особенности такого, уже с ранних времен склонного к архаизации, полиса, как Спарта – устные законы пользовались особенным уважением в силу признаваемой за ними особенной древности и прочности, поскольку, по словам Лисия, в случае их нарушения «карают не только люди, но и боги» (Лисий, VI, 10). Более того, в Спарте использование письменности для любых целей, кроме военно-административной сферы, носило «полуподпольный» характер. В этих условиях происходит распространение термина «ретра» также и на писанные законы, тем более что их формулировка в Спарте обыкновенно носила намеренно краткий характер, подобно речениям древнейших оракулов. Последнее обстоятельство немаловажно, помимо прочего позволяя понять употребление применительно к спартанским законам термина «ретра». Спарта традиционно и гораздо чаще большинства других греческих полисов обращалась к оракулам (преимущественно Дельфийскому) для санкционирования собственных законов или получения ответа в случае внутренних затруднений. Также, согласно преданию, именно из Дельфийского оракула Аполлона происходит и «Большая ретра», врученная Ликургу как ответ божества. В первую очередь «Большая ретра» предписывает разделить народ на филы и обы. Этот момент следует понимать так, что «Ликург или полностью или частично заменил родовое деление общества на территориальное. Не исключено, что три традиционные дорийские филы были преобразованы таким образом, что, не будучи формально упраздненными, они, тем не менее, оказались включенными в систему нового территориального деления гражданского коллектива». Тем не менее имеющиеся материалы не позволяют сказать ничего однозначно определенного о том, в чем именно состояло преобразование фил. По версии Николаса Хэммонда, крупнейшего специалиста по истории Спарты периода архаики, речь в «Большой ретре» идет вовсе не о трех родовых филах, а об образовании одноименных территориальных единиц, выделенных по границам уже существующих пяти об, т.е. применительно к законам Ликурга речь должна вестись о «фило-обовой» системе. Тем самым армия теперь организовывалась уже по территориальному принципу, а целью всей реформы было разделить «поперечной линией» три родовые филы и включить в каждую территориальную филу лиц разной родовой принадлежности. Для компромиссного характера законодательства Ликурга, тем не менее, характерно, что реформа не вела к насильственной ликвидации родовых фил – напротив, последние сохранили свое влияние во многих сферах социальной жизни, в особенности в столь важной для спартиатов религиозно-ритуальной области, утратив свое административное значение. Таким образом, если версия Н. Хэммонда верна, то мы имеем дело с ранней законодательной реформой, по типу весьма схожей с реформой Клисфена в Афинах конца VI в.. В качестве основного правительственного органа «Большая ретра» называет совет старейшин (герусию) во главе с царями. Нам ничего не известно о характере герусии до Ликурга, однако само упоминание ее в ретре означает факт кардинальной реформы данного учреждения. В первую очередь была установлена ее численность – 30 человек, что по всей видимости восходит к древнему делению спартанского общества на три родовые филы. Вероятно, Ликург отменил комплектование герусии по родовому признаку и ввел принцип сословного комплектования высшего государственного органа Спарты. По всей видимости достоверно предание, сообщаемое Аристотелем и воспроизводимое Плутархом, по которому первоначально в герусию вошли сотоварищи Ликурга, поддержавшие его в деле реформирования государства. После Ликурга герусия комплектовалась исключительно по сословному принципу – в нее из поколения в поколение попадали члены одних и тех же родов вне зависимости от принадлежности их к той или иной родовой филе. С учреждением герусии в такой форме Спарта превратилась в полис с аристократической формой правления. По всей вероятности к тем же временам восходит и процедура избрания геронтов, описанная Плутархом: «Когда народ успевал собраться, выборные запирались в одной комнате соседнего дома, где не могли никого видеть, так же, как никому нельзя было видеть их. До них могли доноситься только крики собравшегося народа: как в этом случае, так и в других он решал избрание криком. Избираемые выходили не сразу, но поодиночке, по жребию и шли молча через все собрание. У тез, кто сидел запершись в комнате, были в руках дощечки для письма, на которых они отмечали только силу крику, не зная, к кому он относится. Они должны были записать лишь, как сильно кричали тому, кого выводили первым, вторым, третьим и т.д. Того, кому кричали чаще и сильнее, объявляли избранным». В герусию помимо геронтов входили также два царя, названные в «Большой ретре» именем «архагетов». Возможно, таким образом они были названы именно как члены и председатели герусии – в таком случае это титул, означающий «основатель», «устроитель», указывает на статус царя в герусии – первый среди равных и не более. В таком случае смысл данного постановления «Большой ретры» может быть истолкован как поставление царей в качестве членов герусии под власть гражданской общины, к чему подталкивает и звучание заключительных положений ретры. Далее речь идет о том, чтобы народ собирался на апеллу – народное собрание. Указание на время («время от времени») и на место («между Бабикой и Кнакионом») говорит о превращении прежней сходки воинов гомеровских времен в народное собрание уже полисного типа. Указание на время – «время от времени» – не может быть, по всей вероятности, истолковано как установление какого-либо правильного промежутка между собраниями. Данная формулировка должна быть истолкована как указание на постоянный, упорядоченный характер собраний, становящихся чертой правильного гражданского быта, а не собираемых только в экстренных и каких-либо экстраординарных ситуациях. Народное собрание выступает как высшая инстанция, утверждающая или отклоняющая предложенные на ее решения вопросы. Плутарх следующим образом описывает организацию работы апеллы: «В Народных собраниях никто не имел права высказывать своего мнения. Народ мог только принимать или отвергать предложения геронтов или царей». Таким образом, Народному собранию представлялись решения, подготовленные герусией – аналогично тому, как проекты постановлений Народного собрания в Афинах составлялись Буле. Но если в Афинах в случае отсутствия проекта Буле начиналась открытая дискуссия и подготовка текста закона по ходу ее, то в Спарте функция апеллы заключалась исключительно в принятии либо отклонении предложенного проекта. Вероятно, однако, данного запрета законодательной инициативы в первоначальном законодательстве Ликурга не было – оно возникло только как результат значительно позднейшего толкования «Большой ретры», в силу своей природы краткого и недетализированного акта. В первоначальных условиях, весьма схожих с воинской сходкой, каждый спартиат, хотя и имел право вносить предложения, практически им не пользовался, руководствуясь сложившейся традицией, когда предложения формулировались старейшинами – позднее данная практика приобрела форму законного порядка. Как бы то ни было, законы Ликурга выдели Народное собрание и из органа, подчиненного царям и совету старейшин (родовых), превратили его в институт, обладающий высший государственной властью. Ни один из институтов, перечисленных в «Большой ретре», не является нововведением Ликурга – все они принадлежат традиционному строю архаичного общества. Значение законодательства Ликурга не в институциональных новациях, но в консолидации архаичного полиса, благодаря этому сумевшему избежать тяжелого периода как крайностей олигархического правления, так и тираний. Сутью реформ было не ликвидация политических преимуществ аристократии (как то позднее осуществит тирания), а, напротив, превращение всего спартанского народа в правящее сословие. Но тем самым начался и довольно быстро стал продвигаться процесс замыкания сословия полноценных граждан от иных социальных групп населения. Законодательные новации Ликурга вызвали занчительное противодействие в спартанском обществе, которое в конечном счете привело к тому, что Ликург был вынужден удалиться в изгнание, в котором и умер, а античная традиция свидетельствует о присущем ему глубоком беспокойстве за судьбу своих реформ. О смерти Ликурга Плутарх рассказывает: «…Взяв клятву с царей и старейшин, затем со всех граждан в том, что они будут твердо держаться существующего правления, пока он не вернется из Дельф, Ликург уехал в Дельфы. Войдя в храм и принесши богу жертву, он вопросил его, хороши ли его законы и в достаточной ли мере служат к счастью и нравственному совершенствованию его сограждан. Оракул отвечал, что его законы прекрасны и что с его стороны государство его будет находиться на верху славы, пока останется верным данному им государственному устройству. Он записал этот оракул и послал его в Спарту, сам же принес богу вторичную жертву, простился со своими друзьями и сыном и решил добровольно умереть, чтобы не освобождать своих сограждан от данной ими клятвы. […] Он уморил себя голодом в том убеждении, что и смерть общественного деятеля должна быть полезна государства и что самый конец его жизни должен быть не случайностью, а своего рода нравственным подвигом… […] По словам Аристократа, сына Гиппарха, когда Ликург умер…, его друзья сожгли его труп и, по завещанию, бросили пепел в море: он боялся, что его останки перенесут в Спарту, вследствие чего спартанцы сочтут себя свободными от клятвы и сделают перемены в данном им государственном устройстве под предлогом того, что он вернулся на родину». Консолидация полиса дала Спарте внутреннюю стабильность и примирение конфликтов в среде спартиатов, что в свою очередь позволило укрепить господство над Лакедемоном и силы перейти к внешней экспансии, вылившейся в I-ю Мессенскую войну. Государственные реформы в Спарте после Ликурга. Сохранившиеся свидетельства, в первую очередь замечания Аристотеля, говорят о том, что социальный и политический строй Спарты после смерти Ликурга не отличался особенной стабильностью (о том же, кстати, говорят и приведенные выше предания о смерти Ликурга). Скорее всего к концу VIII в., после I-й Мессенской воный, в Спарте разразился серьезный политический кризис, сопровождавшийся заговором парфениев, а некоторые, «терпя бедствия из-за войны, требовали передела земли». В 30-е – 20-е гг. VIII в. принимается и наиболее значительная поправка к «Большой ретре», инициаторами которой Плутарх называет царей Полидора и Феопомпа. Согласно Плутарху, они «сделали следующую прибавку: “Если народ постановит дурно, царям и старейшинам уйти”, другими словами, они не должны были утверждать его [т.е. народа, апеллы – А.Т.] решений, а вообще распустить собрание, объявить закрытым, так как оно приносило вред, искажая и извращая их предложения». Принятие данной поправки изменило расстановку сил в спартанском государственном устройстве, выведя на первый план герусию, наделенную правом veto. Согласно П. Оливе, такая реформа стала возможной в результате I-ой Мессенской войны, от которой наибольшие выгоды и усиление влияния приобрели аристократические роды – т.е. те, кто был представлен в совете старейшин. Поправка, согласно преданию, получила санкцию дельфийского оракула, о чем свидетельствуют дошедшие до нас строчки Тиртея. Первые шесть строк известны нам через Плутарха, приводящего их в соответствующем разделе биографии Ликурга: Те, кто в пещере Пифона услышали Феба реченье, Мудрое слово богов в дом свой родной принесли: Пусть в Совете цари, которых боги почтили, Первыми будут; пускай милую Спарту хранят С ними советники-старцы, за ними – мужи из народа, Те, что должны отвечать речью прямой на вопрос. Этот фрагмент выстраивает, казалось бы, вполне ясную иерархию в рамках спартанского общества: на первом месте – цари, «почтенные богами», затем – геронты и на последнем месте – «мужи из народа», имеющие право только прямо отвечать на заданный им царями и геронтами вопрос. Однако смысл фрагмента существенно меняется, если добавить к нему еще четыре строчки Тиртея, сохранившиеся у Диодора Сицилийского: “Пусть [мужи из народа] только благое вещают и правое делают дело, Умыслов злых не тая против отчизны своей, – И не покинет народ тогда ни победа, ни сила” Такую волю явил городу нашему Феб. Если мы согласимся с тем, что оба фрагмента подлинные – а крупнейший отечественный специалист по истории Спарты периода архаики и классики Л.Г. Печатнова, вместе со значительным числом западных антиковедов, придерживается такого мнения – то вывод об однозначном характере иерархии в спартанском обществе представляется куда более сложным и первый порядок может быть скорее отнесен к порядку ритуала и сакрального действа, имеющего большое, но не тотальное значение и не могущего быть перенесенным на общую расстановку сил в спартанском полисе. Царю Феопомпу традиция также приписывает и учреждение эфората. Мнение Аристотеля подтверждается также и тем обстоятельством, что «Большая ретра» не упоминает об этом институте. Противоположное суждение, доносит Геродот, более ранний автор, относя эфорат к числу Ликурговых учреждений, правда, ссылаясь при этом только на мнение самих спартанцев («как утверждают сами лакедемоняне»). Видный отечественный антиковед С.Я. Лурье полагал, что эфорат – учреждение очень древнее, восходящее еще к доликурговым временам. Уже вероятно с микенских времен в Спарте, полагал С.Я. Лурье, существовала должность «звездоглядов», «наблюдателей» (эфоров). Так же, как и в ряде других примитивных обществ, спартанские цари, в качестве священных, «божественных» фигур имели ограничение своей власти в виде «соответствия» воле неба, которая должна была подтверждаться через определенный срок. Каждые восемь лет в Спарте эфоры уходили в святилище Пасифаи и наблюдали за небом – в случае, если падающая звезда пронесется в определенном направлении, то царь должен быть смещен. Вполне понятно, что во времена смут должность эфоров должна была приобретать все большее значение. Уже в древности цари, отправляясь в поход, передавали эфорам свои судебные полномочия. Реформа Феопомпа, на взгляд С.Я. Лурье, состояла в том, что отныне они стали выбираться, а не назначаться царем и получили куда большую автономию по отношению к нему, что позволило им в дальнейшем стать фактическими руководителями Спарты. Тем не менее на данном этапе историческая наука вернулась к признанию в качестве наиболее вероятной к версии Аристотеля, писавшего о том, что Феопомп пошел на компромисс и согласился ограничить царскую власть «различными мерами, в том числе учреждением должности эфоров; ослабив значение царской власти, он тем самым способствовал продлению ее существования, так что в известном отношении он не умалил ее, а, напротив, возвеличил. Говорят, что это он ответил своей жене, которая сказала ему, не стыдно ли ему, что он передает своим сыновьям царскую власть в меньшем объеме, чем унаследовал от отца: “Нисколько не стыдно, так как я передаю ее им более долговечной”». Первоначально коллегия из пяти эфоров должна была исполнять обязанности царя во время его отсутствия. Число эфоров, по всей видимости, было определено исходя из числа спартанских об, по одному от каждой. Эфоров назначали цари из числа своих родственников или друзей, т.е. ими могли становиться только лица знатного происхождения, по аналогии с критскими космами, с которыми сопоставлял эфоров уже сам Аристотель. Когда произошел переход к выборности эфоров, сказать на основании имеющихся данных затруднительно, но по всей вероятности это событие приходится на период II-ой Мессенской войны, самого сложного и затяжного военного конфликта, в который была вовлечена Спарта, породившего также опасные для самого существования полиса внутренние волнения. Став выборной, должность эфоров обособилась, как то отмечал и С.Я. Лурье, от царской власти, став новым «центром силы». Эта трансформация, во всяком случае, должна была произойти гораздо ранее середины VI в., когда эфорат выступает уже как вполне независимая сила со своими интересами и способами действия. Реформы эфора Хилона. Т.н. «реформы Хилона» имеют ключевое значение в истории Спарты – они завершают процесс складывания спартанского государственного устройства, а во многом и общественных моделей поведения и ведут к созданию Спарты как полиса классической эпохи. О самом Хилоне нам известно довольно мало. Классическая традиция называет его одним из семи мудрецов, а Диоген Лаэрций в своей истории философии приводит некоторые сведения биографо-анекдотического порядка, что свойственно и его сочинению в целом. Нам не известно достоверно, в чем именно заключались реформы, связываемые античной традицией с его именем. Вероятно, это был переход председательства на народном собрании и в герусии от царям к эфорам, закрепивший фактическое положение их власти. Была также установлена ежемесячная клятва между царями и эфорами, причем, как сообщает Ксенофонт, эфоры клялись от имени гражданской общины, цари же – от собственного имени. Подобные клятвы не были редкостью в тех греческих общинах, где сохранялась царская власть, однако, по-видимому, нигде они не проводились так часто – ежемесячно, что свидетельствует о чрезвычайном недоверии спартанского общества (или по меньшей мере той его части, чье мнение выражали эфоры) к царям. С Хилоном, возможно, связаны и т.н. «малые ретры», о которых сообщает Плутарх, приписывая их издание Ликургу. Последняя атрибутация однозначно признается ныне неверной, поскольку ей противоречит не только содержание – сознательная архаизация спартанского общества и стремление к установлению внешнего равенства между его членами – но и сама форма, в которую заключены данные постановления. Плутарх следующим образом передает их содержание: «Одна из его [т.е Ликурга – А.Т.] “ретр”… запрещала иметь письменные законы, другая была направлена против роскоши. Крыша в каждом доме могла быть сделана только одним топором , двери – одною пилою; пользоваться другими инструментами запрещалось. […] Известна также третья “ретра” Ликурга, где он запрещает вести войну с одними и теми же неприятелями…». Если «Большая ретра» сформулирована как изречение оракула, то «малые ретры» по своей форме напоминают скорее ясные и четкие рескрипты, направленные на регулирование общества в известном направлении. В отличие от ранних законов они обладают однозначностью и вместе с тем привычной для спартанских документов лаконичностью формулировок. Хотя не известно, имел ли к их изданию отношение Хилон, во всяком случае появились они не ранее VI в. по инициативе эфоров. Особенно показательна вторая из «малых ретр», направленная на регулирование вида спартанского жилища. Ограничение используемых инструментов фактически означало запрет на создание тех или иных из удобств, какими могли обеспечить себя сравнительно более состоятельные спартиаты. Все жилища гомеев (раных) должны были иметь одинаковый простой, сельский вид времен архаики, и во многом это стремление законодателя осуществилось – во всяком случае нам ничего не известно о существовании в Спарте дворцов или сколько-нибудь выделяющихся по внешнему виду и благоустройству жилищ. Вопрос о «реформах Хилона» тесно связан с так называемой теорией «переворота VI века», согласно которой в этот период в спартанском полисе происходит целостная консервативная реформа, берут верх милитаристские элементы, настроенные на замыкание Спарты от внешнего мира и в именно в этот период формулируются те положения, которые в последующем (через искусственную архаизацию или намеренное фальсифицирование, «удлинение» истории Спарты) будут связаны с именем Ликурга. Действительно, на VI век приходится затухание ранее довольно интенсивной культурной и художественной жизни Спарты. Перемена ощущается даже в списках победителей на Олимпийских играх. Победы спартиатов «резко прекращаются» после 576 года – «таковую можно отметить только в 552, потом можно насчитать отдельных двенадцать побед, равномерно распределенных по промежутку 548 – 400 гг., и, наконец, одну в 316». Если изоляционистских, а во многом и ксенофобских тенденций в спартанском обществе отрицать невозможно, то нельзя согласиться с теорией, утверждающей резкий и радикальный характер происшедшей перемены, будто бы прервавшей постепенное и вполне традиционное развитие спартанского общества, аналогичного до того момента иным греческим полисам. На наш взгляд более верно говорить о постепенном нарастании такого рода процессов, заложенных отчасти уже в раннем законодательстве Ликурга, а в особенности с теми социальными традициями и ценностями, что были присущи спартанскому обществу уже с VIII – VII вв. Чем более интенсивно меняется окружающий греческий мир, тем более заметным становится отличие спартанского общества и тем более последнее – избрав в качестве модели социального развития стабильность и замкнутость правящего слоя, покоящиеся на изоляционизме от иных групп и их в том числе насильственном вытеснении или подавлении – тем более спартанское общество начинает обособляться от окружающего мира, начинает движение в сторону как сознательной, так и бессознательной архаизации. И значительную роль в этом процессе сыграло становление эфората – учреждения, охватывающего все стороны гражданской жизни, способного поставить их под свой контроль, и в первую очередь процесс воспитания спартиатов. Общая характеристика спартанского общества. Система воспитания. Внутри спрартанского общества не было demos’а в античном понимании этого слова – т.е. «народа» в смысле противопоставления большей части полноправного в гражданском плане населения небольшой группе знатных и богатых. Реформа Ликурга и последовавшие за ней частные меры привели к расширению аристократии, в юридическом смысле, таким образом, что она включила в свой состав все полноправное население, образов сословие спартиатов или гомеев (равных). В результате внутренней эволюции VIII – VI вв., вызванной во многом обстоятельствами двух мессенских войн, Спарта преобразилась в военный лагерь, а ее граждане – в военную касту, от спаянности и единомыслия которой зависело выживание государства. Идеология братства и сотрудничества стала основной в спартанском обществе, вытесняя на второй план и вовсе ставя под подозрение в качестве социальных ценностей такие преимущества, как богатство или знатность. Последняя в Спарте не оспаривалась, но явно не почиталась как самодостаточное решающее основание для первенства в обществе – самый знатный спартиат для того, чтобы получить права гражданина, должен был успешно пройти весь положенный путь воспитания. Знатность, разумеется, давала некоторые преимущества – и подчастую довольно значительные – но для того, чтобы реализовать их, спартиат должен был подтвердить свой гражданский статус всем образом жизни, поведением в соответствии с правилами, признаваемыми равно обязательными для всех. Спартиата делало спартиатом, как уже было отмечено выше, в первую очередь воспитание. Спарта была единственным греческим полисом, где государство монополизировало воспитание молодого поколения, устранив влияние семьи. Тем самым достигалась важнейшая цель – установить непосредственную (без таких промежуточных звеньев, как семья или род) связь между гражданином и его полисом, личную преданность спартиата государству. Сразу после рождения ребенок должен был быть представлен старейшинам, которые принимали его в качестве будущего гражданина только в том случае если он был красив, хорошо сложен и силен. Хилых и увечных сбрасывали в пропасть Апотеты. Пока ребенку не исполнится семь лет, государство доверяет его воспитание семье. Точнее, речь идет только о «вскармливании», в котором лаконские женщины традиционно признавались особо искусными. По достижении семи лет ребенок переходил в ведение государства и начинался его воспитательный процесс, длившийся в своей основной части вплоть до достижения двадцатилетнего возраста. В двадцать лет основное образование оканчивалось, однако молодой человек вступал в формировании взрослых мужчин, покидая родительский дом и отправлялся в казарму, в которой должен был прожить вплоть до того, как ему исполнится тридцать, даже если за это время успевал обзавестись семьей. Как и во всяком закрытом обществе, в Спарте произошла существенная деформация ценностей. Отступники от спартанской модели наказывались самым эффективным образом – не государственным принуждением, но силами общества, тем презрением и унижением, которыми наделяло отступника самое близкое его окружение. Спартиат находился под постоянным контролем, все время подвергался воздействию установленных в обществе идеологических постулатов – но это воздействие шло от самого тесного круга, от его сотоварищей на общих трапезах (сисситиях). Это замкнутое общество позволяло воспитать строгое единообразное поведение, стандарт социальной жизни, не допускающий каких бы то ни было отступлений. По словам Плутарха, Ликург «приучал сограждан не желать и не уметь жить отдельно от других, напротив, они должны были, как пчелы, жить всегда вместе, сбираться вокруг своего главы и вполне принадлежать отечеству…». Феноменальный успех такого предприятия по воспитанию идеального гражданина, целиком растворенного в своем полисе, издавна привлекал внимание философов, стремившихся к построению идеального полиса. Спарта стала образцом для концепций Ксенофонта, Платона, Полибия. Но идеальный гражданин, которого создала Спарта, мог существовать только в условиях закрытого общества. Когда в V, а в особенности в IV веке Спарта оказалась тесно вовлечена в греческие и в целом в средиземноморские отношения, когда ее граждане все чаще были вынуждены действовать вовне, в ситуациях, не имеющих заранее заданных правил и вне жесткого контроля за их выполнением, они продемонстрировали свою полную неприспособленность к таким условиям, и, в частности, показали шокирующие примеры моральной деградации. Выяснилось, что мораль, построенная только на внешних сдержках и последовательной, непреклонной социальной дрессуре, не имеющая укоренения во внутренних, личных нормах, рушится так быстро, как только отпадают внешние скрепы. Эту неустойчивость перед любым внешним воздействием (ведь мораль спартиата есть исключительно внешняя ему данность) продемонстрировал, вероятно, отчасти для себя самого непроизвольно, Плутарх, отметив, что спартанцы были идеальным целым только до того момента, как соблюдался установленный Ликургом запрет на ввоз в Спарту золота и украшений: «В царствование Агида проникли в Спарту в первый раз деньги, вместе же с деньгами вернулись в государство корыстолюбие и жажда богатства». Спартанский мир мог существовать только в изоляции и потому причиной его крушения явилась, говоря cum grano salis, победа в Пелопоннесской войне – став гегемонами греческого мира, спартанцы должны были выйти из изоляции, а хоть отчасти открывшись миру, они уже не могли сохранить в неприкосновенности коренные принципы устройства собственного общества. Неспособные ни измениться, ни вернуться к прежним порядкам в их неизменности, они стали жертвами собственного успеха. Примечания: Марру А.-И. История воспитания в античности (Греция). Т. I – II. – М.: Греко-латинский кабинет Ю.А. Шичалина, 2001. С. 35. В Спарте почитание дельфийского святилища относится к гораздо более позднему времени, так что отнесение оракула к Аполлону Дельфийскому не может быть верным. С другой стороны, вполне возможно, что формулировка принадлежала собственно спартанскому святилищу – оракулу Пасифаи в Таламах [Лурье С.Я. История Греции. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1993. С. 226, прим. 3]. Цит. по: Печатнова Л.Г. История Спарты (период архаики и классики) / Л.Г. Печатнова. – СПб.: Гуманитарная Академия, 2001. С. 12. Печатнова Л.Г. История… С. 20. Печатнова Л.Г. История… С. 43. Версию Н. Хэммонда в особенности поддерживает тот факт, что в «Большой ретре» упоминаются одновременно «филы и обы», т.е. по меньшей мере мы вправе заключить, что реформа была направлена на обы – на территориальные (сельские) единицы спартанского государства. Это значит, что во всяком случае в реформе Ликурга присутствовал акцент на принцип территориального, а не родового устройства. Plut. Lic. V: «По словам Аристотеля, число старейшин было такое потому, что из прежних тридцати сообщников Ликурга двое отказались участвовать в его предприятии из страха». Тезис о том, что согласно законам Ликурга участники народного собрания обладали правом выносить предложения, подтверждается сообщением о поправке к «Большой ретре», принятой царями Полидором и Феопомпом, в противном случае лишенной смысла (Plut. Lic. VI). Arist. Pol. V, 6, 1 – 2. Печатнова Л.Г. История Спарты… С. 58. Печтанова Л.Г. История Спарты… С. 60. Лурье С.Я. Указ. соч. С. 229. См.: Печатнова Л.Г. Эфор Хилон и малые ретры // Античное общество – IV: Власть и общество в античности. Материалы международной конференции антиковедов, проводившейся 5-7 марта 2001 г. на историческом факультете СПбГУ. – СПб.: Изд-во СПбГУ, 2001. Herod. Clio, 59, Pol. 235; Diog. Laert. praef., 13. Печатнова Л.Г. История Спарты… С. 67. См.: Лурье С.Я. Указ. соч. С. 230 – 236. Марру А.-И. Указ. соч. С. 331. Печатнова Л.Г. История Спарты… С. 71. Значение государственного воспитания столь велико, что его получение было обязательным условием обладания гражданскими правами [Марру А.-И. Указ. соч. С. 332]. Показателен спартанский отказ давать детей в заложники, поскольку в этом случае они не смогут, выросши, приобрести права спартиатов. Статья предоставлена для публикации в ХРОНОСе автором. Далее читайте: Андрей Тесля (авторская страница). Спарта (Лакедемон) - античное государство. Савельев А.Н. Спарта: взлет и падение, история и интерпретации. Бикерман Э. Хронология древнего мира. Ближний Восток и античность. Издательство “Наука”, Главная редакция восточной литературы, Москва, 1975 г. Греция в IV веке до н.э. (хронологическая таблица). Греция до н.э. (хронологическая таблица). Исторические лица Греции (биографический указатель за все века). Карты: Древняя Греция Греческая колонизация в VIII-VI вв. до н.э.

Спартанское воспитание – это… Что такое Спартанское воспитание?

Проверить информацию. Необходимо проверить точность фактов и достоверность сведений, изложенных в этой статье. На странице обсуждения должны быть пояснения.

Агогэ (ἀγωγή, что значит «увод», «унесение») — система военного воспитания спартанских мальчиков в VIII-IV вв. до н.э. Она была обязательна лишь для детей полноправных граждан (за исключением царских). Для прочих же мальчиков из других сословий прохождение через эту систему являлось особой привилегией, дающей шанс на получение полного гражданства.

В древней Спарте существовал обычай убивать новорожденных детей, бросая их в Апофеты (гр. «место отказа» — ущелье в горах Тайгета), в случае, если у них имелись какие-либо физические недостатки.

Воспитание ребенка не зависело от воли отца, — он приносил его в «лесху», место, где сидели старшие члены филы, которые осматривали ребенка. Если он оказывался крепким и здоровым, его отдавали кормить отцу, выделив ему при этом один из девяти земельных участков, но слабых и уродливых детей кидали в «апофеты», пропасть возле Тайгета.

— Плутарх «Жизнеописание Ликурга», XVI

При рождении мальчика брали и относили на край пропасти Апофеты, где долго и внимательно рассматривали. Если мальчик был больной или слабый, то его сбрасывали в пропасть.^[1] А тех, которых оставляли в живых, подвергали разным испытаниям с младенчества. Колыбельки, в которых дети спали, были очень грубыми и жёсткими. В семь лет мальчиков отправляли в специальные военные лагеря. Там они учились выживать. Те, кто не справлялся — погибали. Спали они на соломенных подстилках, а одежду носить им разрешалось только с 12 лет. Некоторые мальчики клали в свои подстилки крапиву, чтобы она, обжигая их, согревала. Мальчики усиленно занимались физическими упражнениями, упражнялись во владении мечом, метании копья. Пропитание они должны были искать себе сами — воровать, грабить, а если приходилось, то и убивать.

Им разрешалось иногда «развлекаться», то есть устраивать так называемые криптии — мальчики бегали в соседние деревни (илотов) и грабили их, а самых сильных мужчин уводили с собой и вырывали им кишечник, смотря, как они умирают.^{[источник не указан 74 дня]}

В 17 лет, когда юные спартанцы должны были возвращаться домой, их ждало последнее испытание — им нужно было попасть в храм Артемиды, находившийся очень высоко в горах. Добравшись туда, спартанец должен был «принести жертву». Жрецы храма привязывали юношу над большой жертвенной чашей и начинали хлестать его мокрыми розгами до первых капель крови. Так было, если юноша не издавал ни одного звука, но стоило ему издать хоть звук, его колотили ещё сильней, до тех пор, пока он будет молчать. Так могли заколотить до потери сознания и даже до смерти. Таким образом отсеивались слабые. Девочки в Спарте через эту систему не проходили, но их заставляли много заниматься спортом, а иногда учили пользоваться оружием.

См. также

• Мофаки (буквально «выскочки») — дети не-граждан, получившие полное спартанское воспитание и потому имеющие некоторый шанс на получение полного гражданства
• Афинское воспитание
• Педерастия в античной Греции en:Spartan pederasty

Примечания

История древней спарты. Древняя Спарта. История и обычаи

Словосочетание «спартанское воспитание» всемирно известно. Четко продуманная и отлаженная система не столько воспитания детей, сколько построения целого общества, прославила небольшое древнее греческое государство в веках.

Но мало кто знает, что строгие принципы, целью которых было создание боеспособного и готового к любым тяготам народа, привели к обеднению культуры и духовности Спарты.

По мнению многих ученых, именно «спартанское воспитание» стало причиной упадка и исчезновения этого государства.

Спартанские дети

Система воспитания мальчиков в древней Спарте (VIII – IV вв. до н.э.) носила название «агогэ», что значило «унесение».

Взращивание мальчиков в военно-героическом духе считалось привилегией, поэтому распространялось только на детей полноправных граждан Спарты – дорийцев.

Для всех остальных «неспартанских» детей прохождение через эту систему открывало перспективы получения гражданства, поэтому при любой возможности родители отдавали своего сына «на воспитание». Впрочем, «воспитание» — это не совсем правильный термин.

Это была государственная программа, призванная сформировать сильную армию, способную переносить тяжести и лишения долгих завоевательных походов. Этим целям была подчинена жизнь мужчины-спартанца с рождения до старости.

Плутарх в своей работе «Жизнеописание Ликурга» писал о том, что новорожденных мальчиков отцы приносили на совет старейшин. Те осматривали ребенка, и, если он оказывался здоровым, отдавали обратно отцу, чтобы тот кормил его. Вместе с ребенком отцу полагался земельный участок.

Слабых, больных и уродливых детей, по свидетельствам Плутарха, скидывали в пропасть Апофеты. В наши дни ученые доказали, что древнегреческий мыслитель преувеличивал.

Во время исследований на дне ущелья в горах Тайгета детских останков не обнаружено. Спартанцы, случалось, скидывали со скалы пленных или преступников, но детей – никогда.

Младенцы в Спарте росли в жестких деревянных колыбелях. Теплой одежды на мальчиков не надевали. С самых ранних лет их заставляли заниматься физическими упражнениями – бегом, прыжками.

В 7 лет мальчиков забирали из дома в воспитательные дома. Здесь детство их заканчивалось.

В жару и в самые холодные зимние дни они упражнялись на открытом воздухе: овладевали военными навыками, учились обращаться с оружием, метать копье.

Стрижены они были наголо, голову никогда не покрывали, теплая одежда тоже не полагалась.

Спали юные спартанцы на сене или камышах, которые сами должны были себе приносить. Еду часто воспитанники тоже должны были доставать самостоятельно – грабя соседние области. При этом попасться на краже было позором.

За любую провинность, шалость, оплошность мальчиков строго наказывали – избивали бичами.

Так в спартанцах воспитывались сила духа и стойкость. Считалось, что чем строже воспитание – тем лучше для юношей и государства в целом.

Образование в Спарте не ценилось. Воин должен быть не умным, а хитрым. Обязан быть изворотливым, приспособленным к жизни и лишениям.

Спартанцев учили говорить мало и коротко – «лаконично». Воспитание чувств, воображения, учение искусствам – все это считалось тратой времени и отвлечением воина от своего предназначения.

В 18 лет юноша уходил из воспитательного дома. С этого момента он мог не стричь волосы и не брить бороду, но продолжал заниматься военными упражнениями. В 20 лет спартанец переводился в отряд иеренов (юношей).

И хотя он уже был взрослым, до 30 лет по-прежнему находился под присмотром воспитателей и совершенствовал свои навыки в военном мастерстве.

Интересно, что в этом возрасте спартанцы могли жениться, создавать свои семьи, но все еще полностью не принадлежали себе.

Одним из принципов спартанского воспитания юношей было наставничество. Считалось, что опытный муж и воин способен научить молодого гражданина большему, чем официальная наука. Поэтому каждый спартанец зрелого возраста держал при себе мальчика или юношу, помогая развить ему свою гражданскую и военную доблесть.

Спартанские девушки

Воспитание спартанских девочек, как писал Плутарх, было похоже на воспитание мальчиков с той лишь разницей, что физическими упражнениями они занимались, не покидая родительского дома.

Развитие тела и стойкости духа было важно для девочек. Но при этом девушки были в Спарте олицетворением чистоты, отношение к ним мальчиков и мужчин было почтительно-уважительным, почти рыцарским.

За внимание красавиц юноши сражались на гимнастических соревнованиях. С юности девушки чувствовали себя полноценными членами общества, гражданками, принимали активное участие в делах общества. Женщины пользовались уважением мужчин, поскольку разделяли их увлечения военным делом, их патриотизм и политические взгляды.

Но при всей общественной активности спартанки во все времена славились во всей Греции своей домовитостью, умением вести хозяйство и сохранять домашний очаг.

Спарта и ее модель воспитания молодежи оставила большой след в мировом военном деле. Считается, что принципы дисциплины спартанского войска использовал при создании своей армии Александр Македонский. Да и современная пехота берет свое начало именно из Спарты.

Среди множества древнегреческих государств выделялись два – Лаконика или Лакония (Спарта) и Аттика (Афины). По своей сути это были государства–антагонисты с противоположным друг другу общественным строем.

Спарта Древней Греции существовала на южных землях Пелопоннеса с IX по II век до н. э. Примечательна она тем, что в ней правили два царя. Свою власть они передавали по наследству. Однако реальная административная власть принадлежала старейшинам. Выбирались они из числа уважаемых спартанцев в возрасте не моложе 50 лет.

Спарта на карте Греции

Именно совет решал все государственные дела. Что же касается царей, то они выполняли чисто военные функции, то есть были командующими армией. При этом когда один царь уходил в поход, то второй оставался в городе с частью воинов.

Примером здесь может служить царь Ликург , хотя точно не известно, был ли он царём или просто относился к царскому роду и обладал огромным авторитетом. Древние историки Плутарх и Геродот писали, что он был правителем государства, но не уточнили, какую именно должность этот человек занимал.

Деятельность Ликурга относилась к первой половине IX века до н. э. Именно при нём были приняты законы, не дающие гражданам возможность обогащаться. Поэтому в спартанском обществе имущественного расслоения не было.

Всю пригодную для пахоты землю разделили на равные участки, которые назывались клеры . Каждая семья получила надел. Он обеспечивал людей ячменной мукой, вином и растительным маслом. По мнению законодателя этого было вполне достаточно, чтобы вести нормальную жизнь.

Роскошь безжалостно преследовалась. Были даже изъяты из обращения золотые и серебряные монеты. На ремёсла и торговлю также наложили запрет. Запретили продавать сельскохозяйственные излишки. То есть при Ликурге было сделано всё, чтобы люди не смогли заработать лишнего.

Главным же занятием спартанского государства считалась война. Именно покоренные народы обеспечивали завоевателей всем необходимым для жизни. А на земельных наделах спартанцев трудились рабы, которых называли илоты .

Всё общество Спарты было поделено на военные отряды. В каждом из них практиковались совместные трапезы или сисситии . Люди ели из общего котла, а продукты приносили из дома. Во время трапезы командиры отряда следили, чтобы все порции были съедены. В том случае, если кто-то ел плохо и без аппетита, то возникало подозрение, что человек плотно покушал где-то на стороне. Провинившегося могли изгнать из отряда или наказать крупным штрафом.

Спартанские воины, вооружённые копьями

Все мужчины Спарты были воинами, а военному искусству их обучали с раннего детства. Считалось, что смертельно раненый воин должен умирать молча, не издавая даже тихого стона. Спартанская фаланга, ощетиненная длинными копьями, приводила в ужас все государства Древней Греции.

Матери и жёны, провожая сыновей и мужей на войну, говорили: «Со щитом или на щите». Это означало, что мужчин ждали домой либо с победой, либо мёртвыми. Тела погибших соратники всегда несли на щитах. А вот тех, кто сбегал с поля боя, ждало всеобщее презрение и позор. От них отворачивались и родители, и жёны, и собственные дети.

Следует заметить, что жители Лаконики (Лаконии) никогда не отличались многословием. Выражались они кратко и метко. Именно с этих греческих земель и распространились такие термины как «лаконическая речь» и «лаконизм».

Нужно сказать, что Спарта Древней Греции имела совсем небольшое население. Его численность на протяжении веков стабильно не превышала 10 тыс. человек. Однако это небольшое количество людей держало в страхе все южные и средние земли Балканского полуострова. А достигалось такое превосходство за счёт жестоких обычаев.

Когда в семье рождался мальчик, то его осматривали старейшины. Если младенец оказывался слишком хилым или больным на вид, то его бросали со скалы на острые камни. Труп несчастного тут же поедали хищные птицы.

Обычаи спартанцев были чрезвычайно жестокими

В живых оставались лишь здоровые и крепкие дети. По достижению 7 лет мальчиков забирали у родителей и объединяли в небольшие отряды. В них господствовала железная дисциплина. Будущих воинов учили терпеть боль, мужественно сносить побои, беспрекословно подчиняться своим наставникам.

Периодами детей вообще не кормили, и они должны были самостоятельно добывать пропитание, промышляя охотой или воровством. Если такого ребёнка ловили в чьём-то саду, то жестоко наказывали, но не за воровство, а за то, что он попался.

Такая казарменная жизнь продолжалась до 20-летнего возраста. После этого молодому человеку выдавался земельный надел, и он получал возможность обзавестись семьёй. Следует заметить, что военному искусству обучались и спартанские девушки, но не в таких суровых условиях как у юношей.

Закат Спарты

Хотя покорённые народы и боялись спартанцев, но периодически восставали против них. А завоеватели хоть и обладали великолепной военной выучкой, но не всегда оказывались победителями.

Примером здесь может служить восстание в Мессении в VII веке до н. э. Возглавил его бесстрашный воин Аристомен. Под его руководством спартанским фалангам было нанесено несколько чувствительных поражений.

Однако в рядах восставших нашлись предатели. Благодаря их измене, войско Аристомена было разбито, а сам бесстрашный воин начал партизанскую войну. В одну из ночей он пробрался в Спарту, проник в главное святилище и, желая посрамить врагов перед богами, оставил на алтаре оружие, отнятое в бою у спартанских воинов. Этот позор остался в памяти людей на столетия.

В IV веке до н. э. Спарта Древней Греции начала постепенно слабеть. На политическую арену вышли другие народы, во главе которых стояли умные и талантливые полководцы. Здесь можно назвать Филиппа Македонского и его знаменитого сына Александра Македонского . Жители Лаконики попали в полную зависимость от этих видных политических деятелей древности.

Затем настал черёд Римской республики. В 146 году до н. э. спартанцы подчинились Риму. Однако формально свобода была сохранена, но под полным контролем римлян. В принципе, указанная дата и считается концом спартанского государства. Оно стало историей, но сохранилось в памяти людей до наших дней.

Спартанцы – жители одного из древнегреческих полисов (городов – государств) на территории Древней Греции, существовавшего с 8 в. до н.э. Спарта прекратила существование после римского завоевания Греции во 2 половине 2 в. до н.э, однако упадок Спарты начался уже с 3 в. до н.э. Спартанцы создали оригинальную и самобытную цивилизацию, разительно отличающуюся от цивилизации остальных древнегреческих полисов, и до сих пор привлекающую к себе внимание исследователей. Основой спартанского государства были законы Ликурга – спартанского царя жившего в 7 в до н.э.

Природа

Спартанское государство располагалось в южной части греческого полуострова Пелопоннес. Географическое положение Спарты отличалось изолированностью. Спарта располагалась в долине зажатой между рекой и горами. В долине находилось большое количество плодородных земель, а предгорья изобиловали дикорастущими фруктовыми деревьями, реками и ручьями.

Занятия

Основным занятием спартанцев было военное дело. Ремеслом и торговлей занимались периэки – лично свободные, но лишенные политических прав жители Спарты. Земледелием занимались илоты – жители покоренных спартанцами земель, превращенные в государственных рабов. В связи с нацеленностью спаратанского государства на равенство всех свободных граждан (причем равенство не в правовом, а в буквальном – бытовом смысле) из ремесел было распространено только изготовление самых необходимых предметов – одежды, посуды и прочей хозяйственной утвари. В связи с военной направленностью Спарты на высоком техническом уровне находилось лишь изготовление оружия и доспехов.

Средства передвижения

Спартанцы использовали лошадей, повозки и колесницы. Согласно законам Ликурга спартанцы не имели право быть моряками и воевать на море. Однако в более поздние периоды спартанцы имели военный флот.

Архитектура

Спартанцы не признавали излишеств и потому их архитектура (как внешнее, так и внутренне убранство строений) отличалась крайней функциональностью. Естественно, что при таком подходе спартанцы не создали выдающихся архитектурных сооружений.

Военное дело

Армия спартанцев имела жесткую организационную структуру, которая, эволюционировала и отличалась в разные временные периоды. Тяжеловооруженные пехотинцы – гоплиты набирались из граждан Спарты и составляли основу армии. Каждый спартанец являлся на войну с собственным оружием. Комплект оружия был четко регламентирован, и состоял из копья, короткого меча, круглого щита и доспехов (бронзовые шлем, панцирь и поножи). Каждый гоплит имел слугу-оруженосца из илотов. В армии также служили периэки, вооруженные луками и пращами. Спартанцы не знали фортификации и осадного дела. В поздние периоды истории Спарта имела военный флот и одержала ряд морских побед, однако спартанцы никогда не уделяли большого внимания военному делу на море.

Спорт

Спартанцы с детства готовились к войне. С 7 лет ребенка забирали у матери, и начинался длительный и сложный процесс обучения, длящийся 13 лет. Это позволяло к 20 годам воспитать сильного, умелого и опытного воина. Спартанские воины были лучшими в Древней Греции. В Спарте практиковалось множество видов атлетических занятий и соревнований. Спартанские девочки также проходили военно-атлетическую подготовку, включающую в себя такие разделы как бег, прыжки, борьбу, метание диска и копья.

Искусство и литература

Спартанцы презирали искусство и литературу, признавая только музыку и пение. Спартанские танцы имели скорее военную, чем эстетическую направленность.

Наука

Спартанцы изучали только азы грамоты – чтение, письмо, военные и религиозные песни; историю, религию и традиции Спарты. Все остальные виды науки и образования (в том числе люди ими занимающиеся) были изгнаны из страны и запрещены.

Религия

В целом Спартанцы придерживались древнегреческой политеистической религии, с тем отличием, что в Спарте справлялось меньше религиозных праздников, и справлялись они с меньшей помпой. До определенной степени роль религии в Спарте взяла на себя спартанская мораль.

Спартанский образ жизни хорошо описал Ксенофонт в своем произведении: «Лакедемонская политика». Он писал, что в большинстве государств каждый обогащается, как только может, не брезгуя никакими средствами. В Спарте, напротив, законодатель с присущей ему мудростью лишил богатство всякой привлекательности. Все спартариаты – бедные и богатые ведут совершенно одинаковый образ жизни, одинаково питаются за общим столом, носят одинаково скромную одежду, их дети без всяких различий и поблажек военной муштре. Так что приобретательство лишено в Спарте всякого смысла. Деньги Ликург (спартанский царь) превратил в посмешище: настолько они неудобны. От сюда и выражение «спартанский образ жизни», означает – простой, без всяких излишеств, сдержанный, строгий и суровый.

Все древние классики от Геродота и Аристотеля и до Плутарха сходились на том, что до прихода Ликурга к управлению Спартой существующие там порядки были безобразными. И что худших законов не было ни в одном из тогдашних греческих городов-государств. Ситуация усугублялась тем, что спартанцы должны были постоянно удерживать в повиновении массы коренного греческого населения некогда покоренных земель, превращенного в рабов или полузависимых данников. Само собой разумеется, что внутриполитические конфликты создавали угрозу самому существованию государства.

В древней Спарте существовала причудливая смесь тоталитаризма и демократии. Основоположник «спартанского образа жизни» легендарный реформатор древности Ликург создал, по мнению многих исследователей, прототип как социал-коммунистических, так и фашистских политических систем ХХ в. Ликург не только преобразовал политическую и хозяйственно-экономическую систему Спарты, но и полностью регламентировал личную жизнь сограждан. Суровые меры по «исправлению нравов» предполагали, в частности, решительное искоренение «частнособственнических» пороков — алчности и корыстолюбия, для чего были почти полностью обесценены деньги.

Ликурговы помыслы, таким образом, не просто преследовали цель навести порядок, но были также призваны решить проблему национальной безопасности Спартанской державы.

Спарта, главный город области Лакония, находилась на западном берегу реки Эврот и простиралась на север от современного города Спарта. Лакония (Лаконика) – сокращенное название области, которая полностью звалась Лакедемон, поэтому обитателей этой местности часто именовали “лакедемонянами”, что равнозначно словам “спартанец” или “спартиат”.

С VIII века до н.э. Спарта начала расширяться за счет покорения соседей – других греческих городов-государств. В ходе 1-й и 2-й Мессенских войн (между 725 и 600 до н.э.) была покорена область Мессения к западу от Спарты, а мессенцы были превращены в илотов, т.е. государственных рабов.

Отвоевав еще часть территории у Аргоса и Аркадии, Спарта перешла от политики завоеваний к наращиванию своего могущества через заключение договоров с различными греческими городами-государствами. В качестве главы Пелопоннесского союза (начал возникать ок. 550 до н.э., оформился ок. 510-500 до н.э.) Спарта фактически превратилась в мощнейшую военную державу Греции. Тем самым была создана сила, ставшая противовесом надвигавшемуся вторжению персов, объединенные усилия Пелопоннесского союза и Афин с их союзниками привели в решительной победе над персами при Саламине и Платеях в 480 и 479 до н.э.

Конфликт между двумя величайшими государствами Греции, Спартой и Афинами, сухопутной и морской державой, был неизбежен, и в 431 до н.э. разразилась Пелопоннесская война. В конечном счете, в 404 до н.э. Спарта взяла верх.

Недовольство спартанским засильем в Греции привело к новой войне. Фиванцы и их союзники во главе с Эпаминондом нанесли спартанцам тяжелое поражение и Спарта стала терять былое могущество.

Спарта обладала особым политическим и социальным устройством. Во главе спартанского государства издавна стояли два наследственных царя. Они проводили заседания вместе с герусией – советом старейшин, в который пожизненно избирались 28 человек старше 60 лет. В народном собрании (апелле) участвовали все спартанцы, достигшие 30 лет и имевшие достаточно средств для того, чтобы исполнять то, что считалось необходимым для гражданина, в частности, вносить свою долю на участие в совместных трапезах (фидитиях). Позднее возник институт эфоров, пяти чиновников, которых избирало собрание, по одному от каждой области Спарты. Пять эфоров имели власть, превосходившую власть царей.

Тип цивилизации, который именуется теперь “спартанским”, не характерен для ранней Спарты. До 600 до н.э. спартанская культура в целом совпадала с образом жизни тогдашних Афин и других греческих государств. Обломки скульптур, изящная керамика, фигурки из слоновой кости, бронзы, свинца и терракоты, обнаруженные в этой местности, свидетельствуют о высоком уровне спартанской культуры точно так же, как и поэзия спартанских поэтов Тиртея и Алкмана (7 в. до н.э.). Однако вскоре после 600 до н.э. произошла внезапная перемена. Искусство и поэзия исчезают. Спарта внезапно превратилась в военный лагерь, и с этих пор милитаризованное государство производило только солдат. Внедрение этого образа жизни приписывается Ликургу – наследственному царю Спарты.

Спартанское государство состояло из трех классов: спартиаты, или спартанцы; периэки (“живущие рядом”) – выходцы из союзных городов, окружавших Лакедемон; илоты – рабы спартанцев.

Голосовать и входить в органы управления могли исключительно спартиаты. Им запрещалось заниматься торговлей и, чтобы отвадить их от извлечения прибыли, использовать золотые и серебряные монеты. Земельные участки спартиатов, обрабатываемые илотами, должны были давать своим владельцам достаточный доход для приобретения военного снаряжения и удовлетворения повседневных потребностей. Спартанцы-хозяева не имели права освобождать или продавать прикрепленных к ним илотов; илоты давались спартанцам как бы во временное пользование и являлись собственностью спартанского государства. В отличие от обыкновенного раба, который не мог иметь никакой собственности, илоты имели право на ту часть произведенных на своем участке продуктов, которая оставалась после уплаты фиксированой доли урожая спартанцам. Для предотвращения восстаний имевших численный перевес илотов и поддержания боеготовности собственных граждан постоянно устраивались тайные вылазки (криптии) с целью убийства илотов.

Торговлей и производством занимались периэки. Они не участвовали в политической жизни Спарты, но обладали некоторыми правами, а также привилегией служить в армии.

Благодаря труду многочисленных илотов спартиаты могли посвящать все свое время физическим упражнениям и военному делу. К 600 до н.э. насчитывалось около 25 тыс. граждан, 100 тыс. периэков и 250 тыс. илотов. Позднее число илотов превосходило число граждан уже в 15 раз.

Войны и экономические невзгоды сокращали численность спартиатов. Во время греко-персидских войн (480 до н.э.) Спарта выставила ок. 5000 спартиатов, но столетием позднее в битве при Левктре (371 до н.э.) их сражалось только 2000. Упоминается, что в 3 в. в Спарте насчитывалось лишь 700 граждан.

Спартанская система воспитания — Студопедия

Полноправные спартанцы считались равными между собой, их образ жизни от рождения до смерти жестко регламентировался. Младенец после рождения осматривала специальная комиссия. Если оно имело явные физические недостатки, было инвалидом, то подлежало отрицательных ном умерщвления.

С 7 лет мальчики воспитывались в гимнасиях, под наблюдением наставников-педагогов. Они содержались в суровых условиях, чтобы из них выросли выносливые воины, умеющие безоговорочно подчиняется-ваться. Дети спали на непокрытых сухом очеретник, ходили босые, купались в холодных ручьях. Ночью юноши устраивали засид-ки на дорогах и «охотились» на илотов. Так их приучали к войов-ничости и жестокости. Девушки же регулярно занимались гимнастич-ными упражнениями, чтобы стать здоровыми матерями.

Обучению грамоте и другим наукам не оказывалось большое значение. Вместе с детьми спартанцев в агелах воспитывались выход-цы из низших слоев общества, в частности мофакы – дети от из-смешанных браков (между спартанцем и илоткою). Главная цель обуче-ния и воспитания – подготовка будущего воина. Достигнув 14-лет-него возраста, подростки подвергались испытаниям (агонам) – жор-сток избиению перед алтарем Артемиды.

Совместное воспитание мальчиков с девочками имело своим результатом ранние браки. Жених, следуя древних обычаев, воровал невесту. Впрочем, это делалось по взаимному согласию своих и ее родите-лей. Спрятав невесту в своих знакомых, будущий муж секретности но посещал ее, пострижен и одетую в мужское платье. Когда он снимал с нее пояс – символ целомудрия, невеста становилась де-факто его женой, но вступала в дом мужа после ве-солью. Невесты приносили жертвы Зевсу и его жене. Приданое невесте не принадлежал. При заключении брака, кроме воли родителей, учитывалась и мнение должностных лиц.

С 20 до 60 лет спартанец считался военнообязанным и должен был систематически, почти ежедневно совершенствовать свои атлетические и боевые навыки. К ЗО лет он не имел политических прав, ему надлежало во всем следовать советам своего опекуна, наставника.

Спартанцы носили одинаковую одежду, пользовались одинаковой домашней утварью, соблюдали стандартную, общепринятую форму бороды и усы. К ЗО лет спартанец должен был женит-ся, иначе он ежегодно во время религиозного праздника подлежал побит-ю со стороны женщин. Тем, кто имел трех, четырех сыновей, оказывалось особое уважение, им предоставлялись различные льготы.

Социальный статус женщин в Спарте был сравнительно высоким. Они не знгалы многих забот по хозяйству, илоты доставляли им продукты, детей воспитывало государство. Мужчины часто погибали в воен-нах. Жены и вдовы из знатных семей имели значительное материальное обеспечение. В их руках в IV в. до н. е. сосредоточилось около двух пятых, а в III в. до н. н.э. – более половины богатств С: парты.

Единство спартанцев обеспечивалось совместными трапезами (сис-сети), во время которых простые граждане и. цари ели за общим столом и занимались групповыми атлетическими упражнениями. Каждый вносил ежемесячно натуральный взнос в общину. Тот, кто не мог этого сделать, считался «таким, опустившийся», и лишался по-литических прав. Любая роскошь осуждалась. Свой дом спарта-нец мог строить только при помощи топора, пилы и молотка.

По словам древнегреческого мыслителя Аристотеля, воспитание спартанцев имело преимущественно целью подготовить членов военного сообщества. По утверждению Плутарха, новорожденных спартанцев осматривали старейшины (эфоры). Судьба нездоровых новорожденных неизвестна. Плутарх говорит, будто их казнили. Во всяком случае, такие дети росли вне системы военного воспитания. До семи лет спартанцы воспитывались в семье под присмотром нянь, которые славились своим умением на всю Элладу.

Затем наступало время, когда полис брал на себя воспитание и обучение подрастающих спартанцев. Такое воспитание было довольно длинным во времени и делилось на три этапа: с 7 до 15 лет, с 15 до 20 лет, с 20 до 30 лет.

На первом этапе дети попадали к воспитателю пайдонома. Они вместе жили, учились, приобретали минимальные навыки чтения и письма, без которых, по словам Плутарха, никак нельзя было обойтись. Зато физическая подготовка, закаливание были очень насыщенными. Воспитанники всегда ходили босиком, спали на тонком соломенном настиле.

В 12-летнем возрасте воспитания становилось еще более жестоким. Во все времена года верхней одеждой подростков был легкий плащ. Их приучали к короткосливья. Произвольное намек на красноречие преследовался. Применимы были и наказания, но они носили, скорее, символический характер. Например, того, кто провинившегося кусали за большой палец.

Мальчиков 14-летнего возраста посвящали в эйрены – члены общины, которые имели некоторые гражданские права. При инициации подростка жестоко испытывали. Эйрены были помощниками пайдонома в физической и военной муштре остальных подростков. В течение года эйрены проходили испытания в военных отрядах спартанцев. На втором этапе испытания до минимального обучения грамоте добавляли музыку и пение, которые преподавались более углубленно.

Приемы воспитания становились еще более жестокими. Подростки и юноши должны были, например, сами добывать еду. Тот, кто вловився на краже, очень били, но не за то, что украл, а за то, что попался.

В 20 лет эйрены получал военное снаряжение и затем еще в течение десяти лет постепенно приобретал статус полноправного члена военной общины. Все это время не прекращалась военная подготовка. К запреты не относили, например, никак и ни в чем не ограниченную половую жизнь. Но резко осуждалось и преследовалось пьянство. Легендарный законодатель Ликург, чтобы уберечь спартиатов от пьянства, устраивал своеобразные “уроки трезвости”, когда рабов заставляли напиваться, чтобы спартанцы могли воочию убедиться, насколько непригляден и отвратителен пьяница.

Воспитание девочек-спартанок мало отличалось от мужского. Оно состояло преимущественно из физических и военных упражнений с диском, копьем, дротиком, мечом. В таком же малом объеме давалась общеобразовательная подготовка. Таким же свободным, как и у юношей, было сексуальное поведение.

.

На древе человеческой цивилизации спартанские культура и воспитание были малоплодовитою ветвью. Не случайно Спарта не дала ни одного сколько-нибудь крупного и яркого мыслителя или художника. А вообще, не весь педагогический опыт Спарты забыл.

Традиции физического воспитания, закаливания подрастающего поколения стали наследоваться и в другие эпохи.

Жизнь граждан Спарты от рождения и до смерти полностью контролировало государство, поэтому и воспитание в Спарте находился целиком в компетенции государства. По Плутарху, автором системы спартанского воспитания царь Ликург, которого относят к величайшим греческих законодателей античной эпохи.

Плутарх утверждает, что судьба новорожденных в Спарте зависела от их жизнеспособности: их осматривали старейшины, и жизнь сохраняли только здоровым детям, тех же, кто рождался больным и слабым, относили на гору Тайгетос и сбрасывали в пропасть. Не все современные историки соглашаются с этими данными. Очевидно одно: такие дети были исключены из общей системы воспитания.

В семилетнем возрасте мальчиков забирали из семьи * й и селили укрытых полувоенных заведениях вроде казарм – агелах. Основное внимание при воспитании уделялось физической и идеологической подготовке молодежи. Наук в Спарте учили только поверхностно, ровно настолько, сколько требовала жизненная необходимость: детей учили читать и писать. Уделяли внимание обучению музыки, поскольку считалось, что музыка предназначена збадьорюваты дух и разум человека, помогать ему действовать.

В возрасте двенадцати лет подросток-спартанец получал наставника, который занимался подростком.

Питание молодых спартанцев было чрезвычайно ограниченным. Разрешалось и даже поощрялось стремление прокормиться самостоятельно любыми путями, в том числе и кражами пищи. Если подросток попадался, его жестокая наказывали, но не за то что воровал, а за то, что не был достаточно осторожным и позволил себя поймать.

Ежегодно объявлялся период, когда илоты были вне закона – подростки спартанцы могли убивать рабов. Молодые спартанцы организовывали отряды, и ночами совершали рейды по селам илотов. Так развивались организационные способности и навыки действовать ночью.

Важнейшими качествами спартанцы считали активность и мужество, безоговорочное выполнение военных приказов. Учителя ставили целью привить детям идеалы служения родине и своему народу. По словам Плутарха, Ликург приучал сограждан к тому, чтобы они не хотели и не умели жить отдельно, а находились в неразрывной связи с обществом и полностью принадлежали родине, почти забывая о себе. Идеалы военной достоинства и патриотизм были провозглашены высшими нравственными ценностями. Таким образом, с юного спартанца воспитывали мужественного и выносливого воина, преданного своей стране, сильного духом и лишенного недостатков – страха, пассивности, несдержанности в поведении, неумеренности в желаниях и наклонностях. Воспитатели были изобретательными в достижении этой цели. Среди других человеческих пороков, в Спарте строго осуждалось пьянство, и уже через Ликурга было введено своеобразные “уроки трезвости”, когда воспитанникам показывали пьяных рабов, чтобы вызвать у них отвращение и уберечь от этой недопустимой склонности.

Античная педагогика

Покорение в IX в. до н. э. лаконскими дорийцами центральных областей Пелопоннеса повело к созданию своеобразных форм рабовладельческих отношений между ними и местным населением. В Спарте потомки последнего, являясь государственной собственностью, были объектом всесторонней эксплуатации со стороны господствующих победителей, населявших прежде всего город Спарту, и заинтересованных в первую очередь в правильном снабжении продуктами сельскохозяйственного труда своей военной общины. Весь общественный и государственный уклад Спарты являлся следствием из того основного факта, что эта военная община была лагерем, находящимся в состоянии непрерывной боевой готовности среди масс эксплуатируемого земледельческого населения, живущего на относительно обширной территории. В частности, непрерывная военная подготовка с молодых лет, в условиях которой жило прежде всего мужское население Спарты, ставила в зависимость от государства каждую отдельную спартанскую семью и вела к развитию своеобразной системы государственных трапез, что не только не мешало, однако, тому, что в Спарте классической поры быстро прогрессировало общественное неравенство среди юридически равноправных масс господствующих групп населения, но в не¬которых отношениях и содействовало этому, поскольку отказ от этих трапез («сисситий») влек за собой вполне реальные и притом печальные последствия. «Участвовать в сисситиях людям очень бедным не легко, между тем, по традиции, участие в них служит показателем принадлежности к сословию граждан, так как гот, кто не в состоянии делать взносов в сисситии, не пользуется правами гражданства», — говорит по этому поводу Аристотель (1).

Воспитательная система

Задачи воспитания

Задача спартанского аристократического воспитания – подготовить сочлена классовой военной общины. «Мы утверждаем, что законодатель (в Лакедемоне) ввел сисситии и гимнасии ради военных целей», – замечает Платон (2), и то же повторяет Аристотель: «В Лакедемоне почти все воспитание граждан и почти вся законодательная система имеют в виду военные цели» (3).

Примечания

1    Аристотель, Политика II, 6, 1, перев. С. А. Жебелева, 1911. Дальнейшие цитаты по этому изданию.
2    Платон, Законы, I, 633, перев. А. Егунова.
3    Аристотель, Политика, VII, 25.

Семейное воспитание (до 7 лет)

Контроль государства над воспитанием начинался с первых дней жизни. Новорожденные осматривались в особом месте – «лесхе» – старшими членами филы, и только здоровые дети передавались обратно на руки отцу. Судьба болезненных не вполне ясна. Соответствующее сообщение Плутарха (о том, что таких детей кидали в Тайгетскую пропасть) не вполне достоверно. Во всяком случае, болезненные дети росли вне замкнутой спартанской общины. Здоровые дети до 7 лет оставлялись в семье. Плутарх отмечает достоинства спартанских кормилиц. Они «не целовали детей, давали полную свободу их членам и всему вообще телу, приучали их не есть много, не быть разборчивыми в пище, не бояться в темноте или не пугаться, оставшись одним, не капризничать пли плакать. На этом основании даже иностранцы выписывали для своих детей спартанских кормилиц»(1).

Примечания

1   Плутарх, Сравнительные жизнеописания, «Ликург», 144, изд. Суворина, СПБ 1892, перев. Алексеева. Дальнейшие цитаты по этому изданию. Безусловно правым следует признать Видмана, признающего, что в большинстве случаев, когда речь идет о спартанских кормилицах, в различных странах, разумеются не женщины из Спарты, а крестьянки из Лаконии.

Организация государственного воспитания

В семилетнем возрасте детей отбирали от родителей и расселяли по особым детским государственным общежитиям.

Наиболее полное описание системы государственного воспитания в Спарте мы находим в жизнеописании Ликурга у Плутарха, а также у Ксенофонта в его «Лакедемонском государстве». Отделъные, иногда важные, замечания рассеяны у Платона («Законы» и др.), Павсания («Описание Эллады») и др. Эта система стала в последнее время предметом особенного внимания ряда исследователей.

Обстоятельную сводку их выводов дает работа В. Кнаута, очень далекая от требований марксистской методологии, но которая, однако, сообщает некоторые (впрочем, спорные) данные из области изучения истории воспитания господствующих групп населения Спарты, поскольку в ней эта история сопоставляется с выводами этнографии в области исследования воспитательных путей у народов, стоящих на низших ступенях культуры.

Установление такой связи приводит Кнаута к новому ряду соображений о генезисе спартанской воспитательной системы, которую он рассматривает, между прочим, как совокупность отголосков очень далекого прошлого, находящихся в зависимости от приемов «воспитательной работы», проводимой в условиях примитивной культуры кочевых орд.

Эти приемы доряне сохранили в дальнейшем своем историческом бытии с теми изменениями, которые вызывались потребностями хозяйственной и государственной эволюции.

Одну из существенных особенностей примитивных государственно-общественных организаций Кнаут находит в так называемой «геронтократии» (от γεπον — старец), в условиях которой власть в общине принадлежит старейшим в роде, причем эта власть покоится на общем строгом разграничении прав и обязанностей каждого возраста в отдельности. Но именно подобного рода деление приходится наблюдать в Спарте, где мужское население распадалось на три основные группы: «несовершеннолетних» (до 30 лет), «мужей» (от 30 до 60 лет) и «старцев» (от 60 лет)– причем первые, хотя и составляли (наряду с «мужами») спартанскую армию, однако не имели политических прав, вторые — обладали правом принимать участие в народном собрании, лишенном, однако, законодательной инициативы, и только последние могли входить в состав всевластной герусии, направлявшей — наряду с эфорами — государственный корабль по тем или иным путям.

Такому строгому разграничению возрастов в господствующем классе соответствовало возрастное деление мужской молодежи в условиях государственного воспитания.

В общем этот период государственного воспитания охватывал время от семи до тридцати лет, распадаясь в свою очередь на три «отрезка времени» — от семи до пятнадцати лет, от пятнадцати до двадцати и от двадцати до тридцати лет.

Таким образом, первый этап воспитания продолжался семь лет. В его границах мальчик первого года обучения назывался ρωβιδας, второго – προμικζομενος, третьего – μιηζομενος, четвертого, – προπαις, пятого – παις, шестого и седьмого μελλειρην. Мальчики, принадлежащие к каждому из этих «возрастов», в свою очередь распадались на небольшие отряды, «агелы». Уклад жизни в этих отрядах был в полной мере построен по военному образцу, как о том очень ярко повествует Плутарх: «Они жили ели вместе и приучались играть и проводить время друг с другом… Чтению и письму они учились, но по необходимости, остальное же их воспитание преследовало одну цель: беспрекословное послушание, выносливость и науку побеждать. С летами их воспитание становилось суровее – им наголо стригли волосы, приучали ходить босыми и играть вместе, обыкновенно без одежды. На тринадцатом году они снимали с себя рубашку и получали на год по одному плащу. Их кожа была загорелой и грубой. Они не брали теплых ванн и никогда не мазались, только несколько дней в году позволялась им эта роскошь. Спали они вместе по «илам», отделениям, и «агелам» на постелях, сделанных из тростника, который собирали на берегах Еврота, причем срывали его руками без помощи ножа»

Этот своеобразный привилегированный «кадетский корпус» стоял в прямой зависимости от центральной власти государства: для руководства им герусия выделяла специальное должностное лицо, одного из своих сочленов – «пайдонима», которому в помощь назначалось пять сотрудников (так называемых βιδυιοι).

В то же время, однако, вопросы воспитания подрастающей молодежи рассматривались как общее дело всего господствующего класса – в лице представителей его старшего поколения: «Старики… ходили в их школы для гимнастических упражнений, смотрели, если они [дети и подростки] дрались или смеялись один над другим, причем делали это не мимоходом, все они считали себя отцами, учителями и наставниками молодых людей, так что провинившийся молодой человек не мог нигде ни на минуту укрыться от выговора или наказания» (Плутарх)(1). Подобного рода вмешательство старших в воспитательную работу с детьми и подростками являлось для первых не только правом, но и общею обязанностью, и находилось в связи с требованием, обращенным к ним – быть в полной мере знакомыми с условиями и правилами воспитательной практики подрастающей молодежи, что, конечно, облегчалось тем, что все представители этого старшего поколения прошли в свое время тождественный путь воспитания. Важною формой «общественного контроля» над тем, что происходило при такой воспитательной работе, являлись ежегодные публичные испытания, проводимые на началах соревнования, так называемые «агоны», нашедшие свое полное выражение в другом греческом государстве – Афинах, о чем будет речь далее. Тем, что указанные выше пять помощников пайдонима рассматривались в первую очередь как руководители «агонов», подчеркивалось особое значение последних.

Первый период государственного воспитания (от 7 до 14 лет) заканчивался подобным же «агоном», проводимым, однако, по усложненной программе, отдельные пункты которой особенно привлекали внимание как уже древних наблюдателей, так и новых исследователей. Дело в том, что именно в это время, наряду с обычными для агонов мусическими и гимнастическими состязаниями, все подростки данного возраста подвергались публичному сечению у алтаря Артемиды Ортии, причем это сечение являлось также своеобразною формой состязаний в терпенье и выносливости.

Некоторые указания на обычаи, связанные с этим обрядом, дают греческие писатели II века н. э. Лукиан и Павсаний.

Лукиан сообщает: «…не смейся, если увидишь, как спартанских юношей бичуют перед алтарями и они обливаются кровью, а матери и отцы стоят здесь же и не жалеют их, а угрожают им, если они не выдержат ударов, и умоляют их дольше терпеть боль и сохранять самообладание. Многие умерли в этом состязании, не желая при жизни сдаться на глазах у своих домашних или показать, что они ослабели, – ты увидишь статуи, поставленные в их честь на средства государства. Итак, когда ты увидишь все это, не думай, что юноши безумствуют, и не говори, что они терпят мучения без всякой надобности, по повелению тирана или под давлением врагов… Ты поймешь, я думаю, и сам, что, попав в плен, такой юноша не выдаст тайн отечества, даже если враги будут его мучить, и с насмешкой будет переносить удары бича, состязаясь с бьющим его, кто из них первый устанет…» (2).

Павсаний в своем «Описании Эллады» вспоминает местность в Спарте, носящую название Лимнея и посвященную Артемиде Ортии, а самый обряд сечения изображает как замену старых человеческих жертвоприношений, прекратившихся по законам Ликурга: «При этом бичевании присутствует жрица и держит статую, которая, надо заметить, маленькая и легкая: и если бичующие эфеба, жалея его красоту и знатность, бьют слегка, то статуя оказывается для жрицы тяжелой, так что ее невозможно удержать, и жрица говорит, что бичующие виноваты и что из-за них ей тяжело»(3).

В названном выше исследовании Кнаут, изучая данный вопрос, исходит из только что приведенного свидетельства Павсания и находит его совершенно недостаточным для объяснения обычая ежегодного сечения мальчиков определенного возраста в Спарте.

В самом деле, объяснение Павсания не разъясняет двух вопросов: почему сечению подвергались подростки данного возраста и почему это сечение распространялось на каждого из них. Анализируя эту проблему, Кнаут приходит к выводу, что в данном случае обычай сечения может быть истолкован как стремление установить связь между подвергаемыми сечению и божеством дерева (орудие сечения), для того чтобы передать от последнего первому живую силу плодородия и роста. С этой точки зрения, по мнению Кнаута, понятны и общий характер обычая и применение сечения именно к данному возрасту, поскольку он соответствует наступлению периода половой зрелости. Эту свою точку зрения Кнаут подтверждает ссылками на то, что сама Артемида являлась покровительницею роста, плодородия, а в то же время – и молодежи, женственности, свадеб и разрешения от бремени, в связи с чем и было признано в Аттике, что девушки пребывают под ее особым наблюдением. Одновременно, по мысли Кнаута, его выводы подтверждаются также обычаями народов, находящихся на первых ступенях культуры (например бетиитанов в Южной Африке и т. д.), среди которых данный обряд имеет нередко именно указанное значение.

Впрочем, выдвигая такое объяснение обычая сечения, сам Кнаут оговаривается, что данный вопрос не может быть в настоящее время разрешен до конца ввиду крайней скудости наших источников по отношению к Спарте, а также ввиду того, что этому же обычаю может быть дано параллельное объяснение как проявлению своеобразной «садистической эротики», чему ряд аналогичных примеров Кнаут находит снова в условиях жизни и обычаев народов, стоящих на первых ступенях культурного развития.

Описанною совокупностью обрядов, которые нередко оканчивались смертью отдельных юношей, завершался первый период воспитания мужской молодежи, и она вступала в так называемый «испытательный год» своей военной подготовки, протекавшей, таким образом, на четырнадцатом году жизни. Начиная с этого года, подростки получали право ношения оружия, которым они впервые наделялись во время торжественной процессии, завершающей описанный выше праздник в честь Артемиды Ортии.

Год испытания протекал для молодежи главным образом вне Спарты. В то время из подростков образовывали особые отряды, рассылаемые по всей стране и долженствующие нести полицейскую и военную службу – главным образом по поддержанию покорности среди многочисленного, бесправного илотского населения. Это море угнетенных готово было ежечасно выступить из берегов. Как известно, так называемые Мессенские войны, закончившиеся разгромом дорянами коренного населения и превращением его в илотов, продолжались три столетия (VIII–V вв.). Что силы илотов не были окончательно сломлены в этой борьбе, доказывает их грозное восстание в середине V в., тянувшееся десять лет. Только афинская помощь дала в данном случае окончательную победу в руки спартанцам.

В свете этих исторических фактов можно понять любопытный обычай ежегодного объявления спартанским правительством «войны» илотам, с проведением которой в жизнь связывалась так называемая «криптия» (κρυπτεια), т. е. право входящей в указанные выше военные отряды молодежи – убивать любого из илотов, кажущегося подозрительным, без соблюдения каких-либо правовых формальностей, но непосредственно в порядке применения террора, в условиях ночных походов, совершаемых этими отрядами в Лаконии и Мессении.

Именно эти криптии и вызывали к себе вполне благожелательное отношение со стороны тех представителей афинской аристократии IVв., которые стремились укрепить свое пошатнувшееся на родине положение союзом с близкими классовыми кругами соседнего государства. Так, у Платона в его «Законах» мы находим яркую картину спартанского воспитания: «…так называемая криптия чудесно воспитывает… выносливость. Сюда относится и хождение зимой босиком, спанье без постели, обслуживание самого себя без помощи слуг, скитание ночью и днем по всей стране» (4).

Анализируя обычаи «испытательного года» Кнаут снова устанавливает ряд аналогий с тождественными обычаями народов первобытной культуры, причем в отдельных случаях эти аналогии действительно приобретают совпадающий характер (на острове Борнео и т. д.).

«Пробный год» завершался после возвращения в Спарту новым публичным «агоном», после чего молодежь зачислялась в состав так называемых «эйренов» (делившихся на две группы: σιδευναι – от 15 до 17 лет и σφαιρες – от 17 до 21 года), – еще не обладавших гражданскими правами (т. е. прежде всего – правом посещения народного собрания), но являвшихся ближайшими помощниками полноправных руководителей воспитательной работы с молодежью.

У Плутарха мы находим ряд указаний на то, к чему сводились права и обязанности эйренов в их «воспитательной работе» и даже описание отдельных приемов такой работы: «Начальником становился тот, кто оказывался понятливее других и более смелым в гимнастических упражнениях. Остальным следовало брать с него пример, исполнять его приказания и беспрекословно подвергаться от него наказаниям, так что школа эта была школой послушания… после обеда эйрен, не выходя из-за стола, приказывал одному из детей петь, другому – задавать какой-нибудь вопрос, на который ответить можно было не сразу, например: какой человек самый лучший? В ответе должна была заключаться и причина, и доказательство, но в краткой, сжатой форме (5). У отвечавшего невнимательно эйрен кусал в наказанье большой палец. Эйрен часто наказывал детей в присутствии стариков и властей, чтобы они могли видеть, за дело ли и правильно ли он наказывает их. Во время наказания ему не мешали, но когда дети расходились, с него взыскивали, если он наказывал строже, чем следует, или, если, напротив, поступал чересчур мягко и снисходительно… Детей приучали, кроме того, выражаться колко, но в изящной форме…

На хоровое пение обращалось столько же внимания, как и на точность и ясность речи. В самих спартанских песнях было что-то воспламенявшее мужество, возбуждавшее энтузиазм и призывавшее на подвиги…»

В связи именно с этими данными, обрисовывающими основные моменты спартанского воспитания, Плутарх вспоминает также любопытный спартанский «воспитательный прием», согласно которому дети были обязаны доставать продовольствие для своего стола путем хищения в окружающих садах и огородах: «Одни отправлялись… в сады, другие прокрадывались в сисситии, стараясь выказать вполне свою хитрость и осторожность… Попадавшегося без пощады били плетью как плохого, неловкого вора. Если представлялся случай, они крали кушанья, причем учились нападать на спавших и на плохих сторожей… кого ловили в воровстве, того били и заставляли голодать…»

Вполне возможно, что некоторые подробности этих свидетельств Плутарха следует отнести к тому анекдотическому материалу, которого так много в его «Сравнительных Жизнеописаниях», однако в основном воспитательный путь будущего полноправного члена спартанской воспитательной общины выступает отчетливо: от начала жизни до восьми лет – пребывание в семье и от восьми до двадцати лет (включительно) – долгий путь государственной выучки и тренировки, который в свою очередь делился на три основных периода (от восьми до четырнадцати лет, «испытательный год» и от пятнадцати до двадцати одного года).

Период жизни от двадцати одного года до тридцати лет являлся переходным временем на пути к полному получению прав члена спартанской государственной общины.

Получая в это время формально гражданские права, молодежь обычно, следуя дедовским обычаям, не могла приложить их к практической жизни. Припомним указания Плутарха: «Кому не было еще тридцати лет, те вовсе не ходили на рынок», и т. д.

Таким образом, хотя молодой человек этого возраста уже имел, как кажется, право жить семейной жизнью и характер его занятий приближался к окружающей военно-лагерной жизни общины, однако только тридцатилетний спартиат становился ομοιος, т. е. полноправным гражданином.

Что касается воспитания спартанских девушек, то это воспитание мало чем отличалось от воспитания юношей. Такая система женского воспитания вызывала восхищение у представителей афинской аристократии эпохи Сократа и Платона. Отголоски этого восхищения мы находим у Ксенофонта в его «Лакедемонском Государстве», где он противопоставляет традиции женского воспитания в Спарте, относя их установление к полумифической личности спартанского законодателя Ликурга, – обычаям других греческих государств в этом отношении:

«Люди думают, что хорошо воспитывают своих дочерей, будущих матерей, когда дают им как можно меньше хлеба и еще меньше приправ к хлебу; от вина или вовсе удерживают, или дают, разбавив его водой, ? вроде того, как ремесленники обыкновенно сидят за своей работой, так точно все эллины требуют, чтобы их дочери сидели дома и пряли шерсть.

Как же после этого желать, чтобы дитя от воспитанной таким образом женщины обещало что-либо особенное?

Между тем Ликург, исходя из той мысли, что удовлетворительное платье могут приготовить и рабыни, а для свободных важнее всего дети, – прежде всего постановил, чтобы женский пол занимался развитием тела ничуть не менее мужского. Поэтому он учредил для женщин такие же, как и для мужчин, состязания в беге и в крепости мышц, именно основываясь на том, что от здоровых и сильных супругов и дети будут сильные и здоровые» (6).

Эту общую картину, даваемую Ксенофонтом, можно пополнить данными, сообщаемыми Плутархом:

«Девушки должны были для укрепления тела бегать, бороться, бросать диск, кидать копья, чтобы их будущие дети были крепки телом… Действующие уставы запрещали им баловать себя, сидеть дома и вести изнеженный образ жизни. Они, как и мальчики, должны были являться во время торжественных процессий без платья и плясать и петь на некоторых праздниках в присутствии и на виду молодых людей. Они имели право смеяться над кем угодно, ловко пользуясь его ошибкой, с другой стороны — прославлять в песнях тех, кто того заслуживал, и возбуждать в молодежи горячее соревнование и честолюбие».

Подобная воспитательная система очень мало походила на то, что мы далее увидим в Афинах, и должна была содействовать созданию своеобразного типа спартанской женщины (7).

Последнему также содействовала свобода нравов, которая господствовала в Спарте, и значение которой в данном отношении особенно подчеркивает Энгельс, приводя ряд ярких примеров этой свободы.

Следствием последней было то, что, как формулирует Энгельс, «действительное нарушение супружеской верности, неверность жен за спиною мужа» были неслыханны в Спарте (8).

В свете этого высказывания представляется требующим значительных оговорок даже по отношению к IV в. свидетельство Аристотеля, согласно утверждению которого «женщины в Лакедемоне в полном смысле слова ведут своевольный и изнеженный образ жизни… Так как отвага женщин в повседневной жизни ни в чем пользы не приносит (храбрость их нужна разве только на поле брани), то лакедемонские женщины принесли очень много вреда и во время войны, что проявилось особенно ясно при вторжении фиван цев; пользы тут, как и в других государствах, женщины не принесли никакой, а нашумели больше, чем враги» (9).

Если такова была спартанская государственная воспитательная система в ее основных чертах, то возникает вопрос, каковы были результаты ее воздействия на общий культурный уровень господствующего населения Спарты.

Мы уже видели, что военная подготовка и физическая тренировка лежали в основе занятий спартанской молодежи. Даже искусство читать и писать не входило в официальную программу, и ему обучались как-то «между прочим».

Таким образом, в лучшем случае молодежь знакомилась с отрывками поэм Гомера.

Крайнюю недостаточность воспитательной работы в этом направлении только отчасти восполняли те публичные хоровые выступления, в которых самое активное участие принимала и молодежь и которые обстоятельно описывает Плутарх.

«В праздники было три хора разных возрастов. Хор стариков начинал и пел:
Когда-то были мы и молоды и храбры.
Им отвечал хор мужчин средних лет:
Теперь мы таковы. Попробуй! коли хочешь.
Третий хор, детский, пел:
А мы со временем храбрее всех вас будем.

Как видно, главным содержанием песнопений являлись патриотические мотивы. Нередко эти песнопения сопровождались танцами или примерными сражениями. Во время подлинного боя «спартанцы шли на неприятеля под звуки флейт мерным шагом».

Такой характер воспитания заставил Терпандра(10) сказать о Спарте следующее:

«Там живет мужественная молодежь, там раздаются звуки музыки».

То же говорит и поэт V в. до ;н. э. Пиндар:

Там советники старцы,
Молодежь там отличается храбростью,
Там водят хороводы и поют песни,
Там царствует веселье.

При этом главным руководящим мотивом при занятиях музыкой являлось убеждение, выраженное в одном из фрагментов поэта VII в. до н. э. Алкмена: «хорошая игра на кифаре действует на душу сильнее, чем удар меча» (11).

Однако спартанское воспитание не давало никаких положительных знаний. Это обстоятельство имело самые печальные последствия для культурного уровня Спарты. В историю греческой философии, литературы и искусства Спарта не внесла ничего или почти ничего.

Спартанская письменность сводится к небольшим отрывкам, а знаменитая «гимнастика ума» при помощи «лаконических» ответов, на которой так настаивает Плутарх, может быть, более всего для того, чтобы вставить в текст ряд забавных анекдотов, далеко не заполняет зияющей пустоты умственного воспитания. Поэтому звучит невольной иронией утверждение Плутарха, что Спарта была «целым городом философов». Аристотель гораздо ближе к истине, когда говорит: «Вся система лакедемонского законодательства рассчитана только на часть добродетели, именно – на относящуюся к войне добродетель, так как эта последняя оказывается полезною для приобретения господства. Поэтому-то, лакедемоняне держались, пока они вели войны, и стали гибнуть, достигнув гегемонии: они не умели пользоваться досугом и не могли заняться каким-либо другим делом, которое стояло бы в их глазах важнее военного дела» (12).

Одновременно с этим, может быть, ни в одном из греческих государств не выявилось на практике так ярко пренебрежение к физическому труду, которое было общегреческим аристократическим предрассудком, как в Спарте (13). Этот предрассудок нашел свое обоснование в построениях греческих социологов-аристократов. Речь об этих построениях будет в иной связи.

Но если подобное пренебрежение не вело за собой падения художественной промышленности в других греческих государствах и, наоборот, мирно уживалось с расцветом искусства, то в Спарте оно повело к творческому бесплодию. Чересчур уже тягостен был гнет государства, чересчур сурова и мелочна правительственная регламентация. Дело доходило до того, что, как свидетельствует Плутарх: «Крыша в каждом доме могла быть сделана только одним топором, двери – одною пилой; пользоваться другими инструментами запрещалось» (14).

Какие же могли быть следствия из этого, а также из того, что в Спарте почти не было крупных общественных сооружений? «Что касается Спарты, – говорит Вёрман (15), – то она была прямо бедна в художественном отношении. Этот суровый по нравам город на берегу Еврота, выступивший соперником Афин в политической жизни и под конец даже одержавший над ними победу, казалось, после Гитиада утратил свое художественное значение. Даже после Пелопоннесской войны, доставившей Спарте на некоторое время политическое господство в Греции, Афины немедленно снова стали во главе художественного движения нового столетия».

Но и Гитиад, архитектор и скульптор, уроженец Спарты, работавший там на рубеже VI и V вв. и создавший храм и статую Афины Халкиойнос, отчасти описанные Павсанием (16), не создал не только школы, подобной соседним – Сикионской или Аргосской, но и хотя бы кратковременного художественного подъема.

Примечания

1    Ср. у Геродота; «Египтяне имеют сходство с эллинами, но из эллинов только с одними лакедемонянами, именно — младшие при встрече со старшими уступают им дорогу, сворачивают, а когда старшие подходят близко, младшие встают с своих мест». Геродот, История в девяти книгах, перев. В. Мищенко ,11, 80, М. 1888. Дальнейшие цитаты из Геродота по этому изданию.
2    Лукиан, Анахарсис, или об упражнении тела, Собр. соч., изд. «Academia» 1935. Дальнейшие цитаты из Лукиана по этому изданию.
3    Павсаний, Описание Эллады, III, 16, 7—11, перев. Г. Янчевецкого, 1887-1889. Дальнейшие цитаты из Павсания – по этому переводу.
4    Платон, Законы, I, 1653.
5    Ср. у Геродота: «Лакедемоняне не любят многословия….», III, 46
6    Ксенофонт, Лакедемонское Государство, I, 3, 4, перев. Янчевецкого.
7    Заслуживает особого упоминания сообщение Павсания («Описание Эллады», III, 8, 1) о том, что в V в. спартанские девушки принимали участие в конских состязаниях в Олимпии. «У Архидама (спартанский царь второй половины V в.), – говорит Павсаний, – была… дочь, Киниска, страстная любительница олимпийских состязаний, первая женщина, содержавшая исключительно для этой цели лошадей, одержавшая на Олимпийских скачках победу. После Киниски и другие женщины, особенно лакедемонянки, получали победы в Олимпии, но Киниска превзошла всех их». Любопытно с этим известием Павсания сопоставить другое, а именно — он сообщает о том, что на Спартанском Акрополе «есть изображение женщины, которую считают Евримонидой, одержавшей победу в Олимпии на колеснице парой запряженных лошадей» (III, 17, 6).
8    Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства, 1934, стр. 63.
9    Аристотель, Политика, II, 6, 7. Ср. с этим суждение о спартанских женщинах Аристотеля в «Риторике», гл. V.
10    Терпандр — первый греческий музыкант с историческим именем (VII в. до н. э.).
11    Плутарх, Н. с., стр. 153.
У Лукиана по этому поводу мы читаем («О пляске», 10): «Во всех своих делах спартанцы прибегают к музам, вплоть до того, что даже воюют под звуки флейт, выступая мерно и с музыкой в лад. И в битве первый знак у спартанцев подается флейтой. Потому-то спартанцы и одержали над всеми верх, что музыка и стройная размеренность движений вели их в бой. И доныне можно видеть, что молодежь спартанская обучается пляске не меньше, чем искусству владеть оружием. В самом деле: закончив рукопашную, побив других и сами в свой черед побитые другими, юноши всякий раз завершают состязание пляской. Флейтист усаживается в середине и начинает наигрывать, отбивая размер ногой, а юноши друг за другом, но порядку показывают свое искусство, выступая под музыку и принимая всевозможные положения: то воинственные, то, спустя немного, просто плясовые, приятные Дионису и Афродите».
12    Аристотель, Политика, II, 6, 22.
13    Ср. у Геродота: «Лакедемоняне больше всех греков презирали физический труд» (II, 167), и у Плутарха: «Спартанцы глубоко презирали занятие ремеслом» (Там ж е, 157). Несколько ранее (156) Плутарх сообщает, что занятия ремеслами вообще запрещены спартанцам.
14    Плутарх, Н. с., 138.
15    Вёрман, История искусств, т. I, стр. 359.
16    Павсаний, Описание Эллады, III, 17, 2, 3. К этому II, 18,8. Заслуживает внимания, что Павсаний называет также Гитиада поэтом — автором «дорических стихотворений» и, между прочим, гимна в честь Афины.

Вопросы воспитания угнетенных групп населения

Периэки. Итак, военное дело являлось основным занятием спартиатов. Все ремесла и торговля были переданы в руки периэков. Последним в некоторых случаях разрешалось также носить оружие, но все же мирный труд был основой их деятельности.

Однако неполноправное периэкское население не могло создать в Спарте художественных школ, подобных северопелопоннесским. Мы не имеем данных даже говорить о спартанской керамике, искусство которой пышно расцвело в соседнем Коринфе. Нет сомнения, что дети периэков в подавляющем большинстве случаев получали чисто практическое воспитание прежде всего под руководством родителей.

Сословная замкнутость общественных отношений Спарты выражается в наследственности профессий. Мы можем представить замкнутые периэкские роды оружейников (специальность, широко развитая в Спарте), ткачей, гончаров и т. д., передающие от отцов к детям приемы своего ремесла. То же, конечно, следует сказать о периэках-торговцах. Лишенное гражданских прав, периэкское население жадно стремится к укреплению своего экономического положения. В этом отношении особенно любопытно свидетельство Геродота: «Следующая черта принадлежит одинаково лакедемонянам и египтянам: их глашатаи, флейтисты и резники наследуют занятия отцов, так что сын флейтиста становится флейтистом, сын резника – резником и сын глашатая – глашатаем. Посторонние лица не могут при всей звучности голоса устранить членов фамилии глашатаев от их должности, потому что они исполняют свои обязанности по праву наследства. Таковы эти черты» (1).

В заключение не лишне вспомнить одно из свидетельств Афинея (2), на которое ссылается Валлон, придавая ему особое значение (3):

«Те, кого называют у лакедемонян «мофаками», являются людьми свободными, но не лакедемонянами по происхождению. Филарх в 25 книге своей истории говорит о них: «Мофаки получают питание вместе с лакедемонянами. Каждый ребенок гражданина, по его состоянию, соединяется в своей жизни с одним или двумя товарищами, или даже и больше. Мофаки свободны, не будучи спартанской крови, но в воспитании они во всем участвуют вместе с ними. Говорят, что в своих рядах они считали Лисандра, который победил афинян на море и за свою храбрость получил право гражданства».

Это свидетельство Афинея требует соответствующих пояснений. Оно относится к довольно позднему времени и принадлежит писателю, который мог знать о спартанских обычаях только из вторых рук и опираясь на непроверенные источники. (Как известно, Афиней — греческий грамматик первой половины II в. н. э., родом из Египта, проводивший свою работу в Александрии и в Риме.)

Если подобные обычаи и существовали в Спарте, то, во-первых они никогда не могли иметь того обобщающего значения, какое им приписывается, а, во-вторых, нечто подобное могло иметь место не в истории «классической» Спарты, а в позднейшую эпоху ее упадка и разложения.

Илоты. Периэки бесправны, но краски еще более сгущаются, если мы обратимся к той части населения Спарты, которая составляла значительное большинство в стране, а именно — к илотам. Являясь незначительною частью населения, сосредоточенною притом в одном центральном городе, спартиаты могли выжимать все соки из сельского населения только при помощи непрерывного террора. Ужасы этого террора, почти невероятные даже для рабовладельческого государства, с эпическим спокойствием живописуют и Фукидид (4) и Плутарх (5). Не составляя частной «собственности» отдельных лиц, но являясь «собственностью» государства в целом, илоты были лишены какой-либо защиты со стороны последнего. Единственным средством защиты от угнетения для илотов являются массовые восстания. Таких восстаний история Спарты знает целый ряд. Спартанская община угнетателей жила на вулкане народного гнева. «Илоты только и ждали того момента, чтобы, воспользовавшись несчастиями спартиатов, восстать против них», — замечает Аристотель(6). Поколением ранее Платон, подходя к вопросу как собственник и рабовладелец, отмечает даже «невыгоду», «тяжесть» владения илотами: «Это на деле обнаружилось во время неоднократных отпадений их» (7).

Что мы можем сказать о воспитании детей илотов?

Лишенные какого-либо воспитательного, культурного воздействия (илотам, как неоднократно свидетельствуют греческие авторы, запрещалось даже петь песни), видящие с малых лет истощающий труд близких, принужденные сами принимать в нем участие, они росли в атмосфере, насыщенной ненавистью к угнетателям, и эту ненависть разделяли все соседи народа-поработителя. «У спартиатов все соседи были их врагами: и аргосцы, и мессенцы, и аркадяне»(8).

В таких условиях страшные события Пелопоннесской войны, потрясшие весь греческий мир, не могли не затронуть к Спарту, несмотря на ее победу в этой войне.

Одним из последствий этой победы было быстрое возрастание денежного обращения в Спарте и широкая брешь в той изолированности, в которой жила Спарта до данного времени. Возникает крупный спартанский флот, большие денежные богатства притекают в Спарту прежде всего из побежденных Афин. В результате этих обстоятельств принцип «имущественного равенства» среди спартиатов, и раньше не имевший универсального значения, – окончательно рушится, в связи с чем заостряется борьба между отдельными группами внешне «равноправных» и «привилегированных» граждан.

Таким образом, нужен был только внешний толчок для того, чтобы обнаружить внутреннее разложение олигархической Спартанской общины. В начале IV в. неудачная для спартанцев война с беотийцами и служит таким толчком.

После этого упадок Спарты, о котором вполне отчетливо говорит уже Аристотель, становится совершенно очевидным: в эпоху эллинизма это государство не играет уже никакой роли.

Примечания

1   Геродот, История, VI, 60.
2  &nbspАфиней, Deipnosophistae, VI, 271, e.
3  &nbspА. Валлон, История рабства в античном мире, «Греция», 1936
4  &nbspФукидид, История, IV, 80.
5  &nbspПлутарх, Н. С., 162.
6  &nbspАристотель, Политика, 11,6,2.
7  &nbspПлатон, Законы, 177.
8  &nbspАристотель, Политика, 11,6,3.

Agoge, Спартанская образовательная программа

agoge была древней спартанской образовательной программой, которая обучала юношей-юношей военному искусству. Слово означает «выращивание» в смысле выращивания скота с юных лет для достижения определенной цели. Программа была впервые учреждена законодателем Ликургом (l. 9 век до н. Э.) И была неотъемлемой частью военной мощи и политической мощи Спарты.

Участие спартанских мужчин в agoge (произносится как «ай-го-гей» на древнегреческом и «а-го-го-а» на современном английском языке) было обязательным.Спартанским девушкам не разрешали присоединяться, но они получали образование дома у своих матерей или наставников. Мальчики вошли в agoge в возрасте 7 лет и закончили обучение в возрасте около 30 лет, когда им было разрешено жениться и создавать семью.

Воин гоплит, Додона

О.Мустафин (общественное достояние)

Целью agoge было превращение мальчиков в спартанских солдат, верных государству и их соратникам, а не их семьям.Грамотность была включена в учебную программу, но не была так важна, как военная подготовка и навыки выживания. Как и в других греческих городах-государствах, гомоэротические отношения между старшими кандидатами и младшими считались естественным аспектом роста и зрелости, но в Спарте, похоже, поощряли создание более тесной связи между мужчинами, которые в конечном итоге будут служить в вооруженных силах. .

agoge был на пике в классический период (V-IV вв. До н.э.) и был воспринят философами Платоном (l.428 / 427-348 / 347 до н.э.) и Аристотеля (l. 384-322 до н. Э.), А также писателя Ксенофонта (l. 430 – ок. 354 до н. Э.). Более поздние историки, такие как Плутарх (I. ок. 45/50 – ок. 120/125 н. Э.), Были более критичными по отношению к программе. agoge постепенно уменьшался в поддержке с 4-го века до нашей эры, хотя некоторые его формы существовали в первые годы Римской империи. Точная дата окончания агоге года неизвестна, но она не сохранилась после разграбления Спарты в 396 году н. Э. Алариком I (годы правления 394–410 гг.) Вестготов.

Спарта и Ликург

Спартанцы заселили территорию Пелопоннеса в долине Лаконии в какой-то момент в 10 веке до нашей эры, а затем вытеснили коренное население – периойкои и илоты – которые затем были порабощены. Согласно легенде, правящий дом Спарты ок. IX век до нашей эры был разделен недоверием и интригами, и людям не хватало сильных образцов для подражания в правительстве. Ликург был спартанским князем, чей старший брат умер, оставив после себя беременную жену.Ликург был следующим в очереди на трон, но отрекся от престола в пользу маленького сына своего брата и, чтобы избежать любых подозрений, что он может причинить вред ребенку, чтобы вернуть себе власть, покинул Спарту.

Независимо от того, был ли Ликург мифом, программа, которую он создал, стала основой спартанского общества и военной мощи.

Он, как говорят, сначала путешествовал на Крит, затем через Малую Азию, в Египет и многие другие места, изучая их законы и размышляя о лучших аспектах жизни общества.Спустя несколько лет с ним связались спартанцы и попросили его вернуться домой. Его племянник, Харилай, очевидно, был не лучшим человеком для царского положения, и, похоже, в обществе возникли серьезные волнения. Ликург вернулся с новой концепцией закона, которую люди будут изучать, живя по ней и не нуждающейся в письменной форме, и постепенно склонил высший класс к его видению.

История любви?

Подпишитесь на нашу бесплатную еженедельную рассылку новостей по электронной почте!

Реформы Ликурга были всеобъемлющими, включая все аспекты жизни людей, и, как он предписывал с самого начала, не были написаны; законы будут храниться в сердцах людей, потому что они будут знать, что эти заповеди ведут к созданию наилучшего общества.Среди его реформ было создание системы формального образования и военной подготовки, которая стала agoge . Ученый Пол Картледж описывает agoge как «систему образования, обучения и социализации, [которая] превращала мальчиков в бойцов, чья репутация дисциплины, храбрости и мастерства была непревзойденной» (32). Ликург, возможно, был мифологической фигурой (его даты указаны где-то между IX и VI веками до нашей эры), но, независимо от того, был ли он историей мифов, программа, которую ему приписывают, стала основой спартанского общества и военной мощи.

Agoge Инициирование: Paides

Когда родились спартанские дети, старшие мужчины в семье решали, годен ли ребенок для жизни и воспитания. По некоторым данным, одним из тестов было падение ребенка в чан с вином, и, если он плакал, считалось, что он слишком слаб, но это может быть апокрифом. Детей мужского пола воспитывали в основном отцы до семилетнего возраста, когда они вошли в agoge и были известны как paides (мальчики).Комментариев к корзине:

В возрасте от семи до восемнадцати лет мальчики и юноши были организованы в «стаи» и «стада» и помещены под наблюдение взрослых молодых спартанцев. Их поощряли разорвать исключительные узы со своими собственными родными семьями и считать всех спартанцев возраста их отца [своими родителями]. (69)

В течение первых пяти лет агоге, в возрасте от 7 до 12 лет, мальчиков учили читать и писать, но акцент программы делался на соревнованиях на выносливость, спортивных соревнованиях, военном мастерстве и обучении их выживанию и перехитрению других.Плутарх пишет:

Чтению и письму они научились ровно настолько, чтобы служить своей очереди; все остальное их обучение было рассчитано на то, чтобы заставить их хорошо подчиняться командам, переносить лишения и побеждать в битвах. Следовательно, по мере того, как они росли, их физические упражнения увеличивались; их головы были коротко острижены, и они привыкли ходить босиком и играть по большей части без одежды. (16,6)

Тренировка молодых спартанцев

Эдгар Дега (общественное достояние)

В этот период детей-солдат также учили воровать, особенно воровать еду, поскольку их мало кормили.В случае успеха, даже если впоследствии кража была обнаружена и виновный явно подозревался, наказание не применялось; если их ловили, то жестоко избивали. Заметки Плутарха:

Мальчики так серьезно относились к своему краже, что один из них, как гласит легенда, нес под плащом украденного им молодого лиса, позволил животному вырвать себе кишечник зубами и когтями и умер вместо того, чтобы раскрыть его кражу. И даже эта история получает подтверждение благодаря тому, что теперь терпят их молодые люди, многие из которых, как я видел, умирали под ударами плети у алтаря Артемиды Ортии.(18,1)

Воровство считалось важным навыком выживания, поэтому наказывалось не воровство, а небрежность, проявленная при поимке. На начальном этапе программа была направлена ​​на привитие необходимых навыков, которые позволили бы не только выжить, но и побеждать. Мальчикам приходилось буквально делать свои собственные грядки – как и строить их – из грубого тростника, росшего у реки, им приходилось ломать вручную, не используя ножа.

Любое действие или рутинное поведение, считавшееся пустой тратой времени, не одобрялось, и это относилось даже к манере речи.Современный термин , лаконичный , означающий «многое сказать в нескольких словах», происходит от Лаконии, дома спартанцев. Молодых людей учили сжимать свою речь, чтобы передать максимум смысла и силы в как можно меньшем количестве слов. Самый известный пример этого – рассказ Филиппа II Македонского, пославшего угрозу: «Если я успешно войду в Лаконию со своей армией, я сравняю Спарту с землей», на что спартанцы ответили: «Если».

Agoge Переход: Paidiskoi

Обучение речи продолжалось в переходный период, когда в возрасте двенадцати лет один стал известен как пайдиской (более крупный мальчик).Плутарх пишет:

Когда мальчики достигли этого возраста, их полюбило общество влюбленных из числа уважаемых молодых людей. Пожилые мужчины также пристально наблюдали за ними, чаще подходя к местам их упражнений и наблюдая за их состязаниями силы и ума, не бегло, а с мыслью, что все они в каком-то смысле отцы, наставники и правители всего мира. мальчики. Таким образом, в любое подходящее время и в любом месте у мальчика, который совершил ошибку, был кто-то, кто упрекнул и накормил его.(17,1)

Плутарх приравнивает отношения молодых любовников к классической модели других греческих городов-государств, в которой пожилой мужчина ( erastes , «любовник») поощряет и воспитывает молодого человека ( eromenos , «возлюбленный») . В контексте программы agoge считается, что такого рода отношения также углубили связи между младшими и старшими учениками, которые думали о себе и считались другими сыновьями одного и того же отца, государства.Комментариев к корзине:

Одним из наиболее ярких примеров этого вытесненного или суррогатного отцовства был институт ритуализированной педерастии. Ожидается, что после двенадцати лет каждый спартанский подросток получит в качестве любовника молодого взрослого воина – технический спартанский термин для активного старшего партнера был «вдохновитель», в то время как младший партнер был известен как «слушатель». Отношения, вероятно, были сексуальными, но секс ни в коем случае не был единственной и даже не всегда главной целью.(69)

Киликс с мужчинами, ухаживающими за молодежью

Метрополитен-музей (Авторское право)

Ксенофонт, однако, отрицает какой-либо сексуальный элемент в отношениях мальчиков в агоге . Хотя Ксенофонт был афинянином, он был другом Спарты и, по сути, служил государству в качестве наемника. Оба его сына получили образование по программе agoge , и он утверждает, что в отношениях вообще не было гомоэротического элемента.В своем Политике афинян и лакедемонян он пишет:

Отношения любящего и возлюбленного [в агоге] подобны отношениям родителя и ребенка или брата и брата, где плотские аппетиты приостановлены. Но то, что это, однако, так и есть, в некоторых кругах едва ли заслуживает доверия, меня не удивляет, поскольку во многих государствах законы не противоречат рассматриваемым желаниям. (2.13-14)

Другими словами, поскольку другие города-государства считали сексуальные отношения между пожилыми и молодыми мужчинами естественными, они приписывали то же самое Спарте, но Ксенофонт утверждает, что спартанская модель отличалась от других.Ранее, в том же отрывке, он отмечает, что Ликург создал систему со своим agoge , в отличие от других, и поощрял только отношения, которые обогащали душу, а не те, которые питали аппетиты тела.

Проблема с утверждением Ксенофонта, однако, состоит в том, что отношения между возлюбленным и возлюбленным – где угодно – были предназначены для обогащения души, а отношения, которые преследовались исключительно для сексуального удовлетворения, не одобрялись в Греции в целом, поэтому Спарта не была исключительный случай.Поэтому возможно, что Ксенофонт ошибается, хотя современные авторы часто цитируют его, утверждая, что между кандидатами агоге не было гомоэротических отношений.

Agoge Срок погашения: Hebontes

После переходного этапа ученики были известны как hebontes (юноши) и находились под опекой payonomos (мальчик-пастух). Плутарх пишет:

Под [руководством пайдономо ] мальчики в своих нескольких отрядах поставили себя под командование наиболее разумных и воинственных из так называемых Эйрен .Так называли тех, кто два года не ходил в класс мальчиков, а Melleirens , или потенциально-eirens , было именем самого старшего из мальчиков. Тогда этот эйрен , двадцатилетний юноша, командует своими подчиненными в их имитационных битвах, а в помещении заставляет их служить ему во время еды. Большим он поручает принести дрова, а меньшим – зелень. И они крадут то, что приносят, некоторые из них входят в сады, а другие крадутся, хитро и осторожно, в публичные беспорядки мужчин; но если мальчика ловят на воровстве, его жестко пороли, как неосторожного и неумелого вора.(17.2-3)

В зрелом возрасте нужно было быть избранным в определенную каюту, также известную как «общая палатка» ( сускания ).

пайдономос был назначен эфорами (надзирателями) города, которые были избранными должностными лицами, поклявшимися соблюдать законы Спарты, и даже имели право бросить вызов действующему королю, если он не сделал то же самое. Эфоры были среди старших мужчин, которые наблюдали за наказаниями, которые давали младшим мальчикам их старшие.Во время наложения наказания они не вмешивались, но потом судили, было ли оно чрезмерным или слишком мягким. pedonomos узнал бы от Ephors , что такое излишество или снисходительность, и часто наблюдал за наказаниями.

Кажется вероятным, что мальчики все ели вместе на протяжении агоге , но в зрелом возрасте нужно было быть избранным в определенную каюту, также известную как «общая палатка» ( сускания ).Было много разных обеденных столов, и было необходимо, чтобы в один из них был избран молодой человек. Примечания к корзине:

Выборы были состязательными; единственного голоса «против» было достаточно, чтобы кандидат был отклонен. Некоторые беспорядки, конечно, были более эксклюзивными и желанными, чем другие, не более того, чем королевский бардак, в котором оба короля обедали вместе со своими избранными помощниками, когда они были в Спарте. Неспособность обеспечить выборы в результате какого-либо беспорядка была равносильна исключению из спартанского общества граждан и, возможно, также из армии.(71)

После того, как выборы в беспорядок были обеспечены, все его члены ели каждую трапезу вместе. Единственными оправданиями непосещения были участие в религиозном ритуале или охота. Были ли они в Спарте или в другом месте, каждый человек в этом беспорядке должен был принести еду, чтобы разделиться вместе, и поэтому, очевидно, должен был присутствовать. Основная трапеза проводилась после наступления темноты, и для освещения пути в столовую или из нее не разрешалось использовать факелы, чтобы стимулировать навыки мужчин в навигации по местности в темноте и, таким образом, дать им возможность собраться и поесть в поле. без предупреждения противостоящей силы об их местонахождении.

В этот последний период агоге мужчина мог жениться, но большинство из них не женились, пока не закончили учебу в возрасте 30 лет. Выйдя замуж, они могли создать семью, но все равно должны были есть вместе со своим беспорядком. Женщины Спарты также ели совместно, только отдельно от мужчин. У женщин была своя сфера влияния и власти, но им не разрешалось участвовать ни в каком аспекте греческой войны. Для спартанцев на женщинах возлагалась самая главная обязанность: рожать воинов.

Заключение

Здоровые дочери также были приоритетом, поскольку в конечном итоге ожидается, что они будут иметь собственных детей. Пока мальчики проходили программу agoge , девочек воспитывали их матери или доверенные слуги, но, в отличие от других городов-государств, таких как Афины, они не учились прядению, ткачеству или уборке дома. Спартанские девушки участвовали в тех же программах физической подготовки, что и мальчики в молодости, даже сначала тренировались вместе с ними, а затем обучались чтению, письму и mousike («музыка»), термин, который включал пение, танцы, игру музыкальный инструмент и сочинение стихов.Спартанские девушки также занимались рядом видов спорта, включая бокс, борьбу, метание диска и копья, верховую езду и пешие гонки. Им не нужно было учиться шить или ткать, потому что черную работу в Спарте выполняли илоты.

Бронзовая статуя спартанской женщины

Пользователь Википедии: Путиновац (общественное достояние)

Хотя спартанская женщина не имела особого отношения к повседневному воспитанию своих сыновей, мальчики все же должны были признавать и уважать своих матерей через проявление храбрости, мастерства и военной победы.Плутарх и другие древние историки сообщают, что спартанские матери убивали своих взрослых сыновей, бежавших с поля боя или проявивших какие-либо признаки трусости. Думать о себе и о своих желаниях считалось не только эгоистичным и слабым, но и предательством, поскольку собственные желания ставились выше блага государства. Плутарх пишет:

Тренировки спартанцев продолжались в годы полной зрелости. Ни одному мужчине не разрешалось жить так, как ему заблагорассудится, но в их городе, как в военном лагере, у них всегда был установленный режим и занятость на государственной службе, учитывая, что они полностью принадлежали своей стране, а не себе, присматривая за мальчиками. , если на них не возлагалась никакая другая обязанность, и либо научить их чему-нибудь полезному, либо научиться этому у своих старших.(24,1)

Понимание того, что чья-то жизнь – это не его собственная жизнь, и она принадлежит государству, давшему эту жизнь, прививалось женщинам через пример их матерей и их опеки, а для мужчин – через спартанскую программу обучения. agoge . агоге классического периода продолжали производить своих элитных воинов вплоть до 371 г. до н.э., когда Спарта была побеждена Фивами в битве при Левктре, и продолжали в той или иной форме до 396 г. н.э., когда Спарта была разграблена и пала перед королем вестготов Аларихом.Однако наследие программы живет в репутации спартанского воина как члена величайшей боевой силы Древней Греции, который, так или иначе, какое-то время казался непобедимым.

Перед публикацией эта статья была проверена на предмет точности, надежности и соответствия академическим стандартам.

как спартанское образование проявляло послушание

В древней Спарте мальчики в возрасте семи лет покидали свои дома и поступали в государственную систему образования. Целью этой системы образования было создание хорошо отработанной военной машины, состоящей из солдат, «послушных слову команды, способных переносить невзгоды и побеждать в битвах.”

Спартанская система образования была организована государством, и каждый мальчик был отнесен к группе, известной как агела. Они жили в общинном стиле, и их заставляли проходить строгий и часто болезненный учебный план. Огромная дисциплина передавался этим детям, когда они проходили через руки учителей, тренеров по гимнастике и военных инструкторов. Цель этой программы состояла в том, чтобы воспитывать мужчин, которые были не только физически здоровыми, но и психологически дисциплинированными. Образование спартанского мужчины не заканчивалось, пока он не достиг зрелости. возраст тридцати лет.В этом образовательном режиме грамотность и искусство не были приоритетом.

Когда спартанские мальчики достигли одиннадцатилетнего возраста, их перевели на следующий уровень образования. Описание, оставленное нам Плутархом, демонстрирует строгий опыт этих спартанских студентов. Согласно Плутарху:

, у них больше не было туники, они получали один плащ в год, у них была огрубевшая кожа, они принимали очень мало ванн и практически не использовали мази, за исключением нескольких предписанных дней в году.Они спали вместе взводом и стадом на ложах, сделанных из тростника, который они собирали голыми руками из реки Еврот – нельзя было использовать ножи. Зимой они добавляли в свои грядки ликофон или пух чертополоха, так как считалось, что это согревает.

Положение Спарты в древнегреческом мире было положением ведущего члена Пелопоннесской лиги. На протяжении большей части своего существования Спарта вела войны с различными государствами, включая Персию. К 6 веку до н.э. Спарта занималась военными экскурсиями в Грецию и Малую Азию.Милитаристская культура Спарты способствовала развитию ценностей, в которых особое внимание уделялось продукту «сильных, жестоких, дисциплинированных, беспрекословных и безжалостных молодых людей и более или менее похожих молодых женщин», которые гордились своей грубой силой, смелостью и краткостью речи », и даже их религиозные праздники характеризовались жестокими соревнованиями, на которых, хотя и невооруженных, молодых людей, как известно, пороли до потери сознания, а банды молодых людей нападали друг на друга без каких-либо ограничений.

8 причин, по которым было нелегко быть спартанцем

1.Спартанцам приходилось доказывать свою физическую форму еще в младенчестве.

Детоубийство было распространенным явлением в древнем мире, но в Спарте эта практика была организована и контролировалась государством. Все спартанские младенцы предстали перед советом инспекторов и обследовались на предмет физических дефектов, а тех, кто не соответствовал стандартам, оставили умирать. Древний историк Плутарх утверждал, что эти «плохо рожденные» спартанские младенцы были брошены в пропасть у подножия горы Тайгет, но большинство историков теперь отвергают это как миф.Если спартанский ребенок был признан непригодным для будущей службы в качестве солдата, его, скорее всего, бросили на близлежащем склоне холма. Оставшись один, ребенок либо умрет от разоблачения, либо его спасут и усыновят незнакомцы.

Младенцам, прошедшим обследование, все еще нелегко. Чтобы проверить свое телосложение, спартанских младенцев часто купали в вине вместо воды. Их также часто игнорировали, когда они плакали и приказывали никогда не бояться темноты или одиночества. По словам Плутарха, иностранцы настолько восхищались этими методами воспитания, как «жесткая любовь», что спартанские женщины пользовались большим спросом за их умение работать медсестрами и нянями.

2. Спартанские дети обучались по программе обучения в стиле милитари.

В возрасте 7 лет спартанские мальчики были забраны из домов своих родителей и начали «агоге», спонсируемый государством режим обучения, призванный превратить их в квалифицированных воинов и моральных граждан. Разлученные со своими семьями и размещенные в коммунальных бараках, молодые ожидающие солдаты обучались схоластике, военному делу, скрытности, охоте и легкой атлетике. В возрасте 12 лет посвященных лишали всей одежды, кроме красного плаща, заставляли спать на улице и сами стелили себе постели из тростника.Чтобы подготовить их к жизни в поле, мальчиков-солдат также поощряли собирать мусор и даже воровать еду, хотя в случае обнаружения их наказывали поркой.

Так же, как все спартанские мужчины должны были быть бойцами, все женщины должны были рожать детей. Спартанским девочкам разрешалось оставаться со своими родителями, но они также подвергались строгой программе обучения и подготовки. В то время как мальчиков готовили к жизни в кампании, девочки занимались танцами, гимнастикой и метанием копья и диска, что, как считалось, делало их физически сильными для материнства.

3. Спартанские дети поощряли дедовщину и драки.

Большая часть спартанского волнения касалась типичных школьных предметов, таких как чтение, письмо, риторика и поэзия, но режим тренировок имел и свою порочную сторону. Чтобы закалить молодых воинов и поощрить их развитие в качестве солдат, инструкторов и пожилых людей часто провоцировало драки и споры между учениками. Частично агоге было разработано, чтобы помочь молодым людям сопротивляться невзгодам, таким как холод, голод и боль, а мальчики, проявлявшие признаки трусости или робости, в одинаковой степени подвергались насмешкам и насилию со стороны сверстников и начальства.

Известно, что даже спартанские девушки участвовали в этом ритуальном издевательстве. Во время определенных религиозных и государственных церемоний девушки стояли перед спартанскими сановниками и пели хоровые песни о молодых людях агоге, часто выбирая конкретных учеников для насмешек, чтобы заставить их усилить свое выступление.

4. Предполагалось, что все спартанские мужчины будут солдатами на всю жизнь.

Какой бы изнурительной ни была система военного обучения Спарты, жизнь солдата была единственным вариантом для молодых людей, которые хотели стать равноправными гражданами, или «Homoioi».Согласно указу спартанского законодателя и реформатора Ликурга, гражданам мужского пола по закону запрещалось выбирать какое-либо занятие, кроме военной. Это обязательство могло длиться десятилетия, так как воины должны были оставаться в резерве до 60 лет.

Из-за их озабоченности изучением войны производство и сельское хозяйство Спарты были полностью оставлены на усмотрение низших классов. Квалифицированные рабочие, торговцы и ремесленники были частью Perioeci, класса свободных неграждан, живших в окрестностях Лаконии.Тем временем сельское хозяйство и производство продуктов питания перешли в руки порабощенных илотов, рабского класса, составлявшего большинство населения Спарты. По иронии судьбы, постоянный страх перед восстаниями и восстаниями илотов был главной причиной, по которой спартанская элита в первую очередь так увлеклась построением сильной армии.

5. Спартанских юношей ритуально избивали и пороли.

Одна из самых жестоких практик Спарты заключалась в так называемом «состязании на выносливость», в котором подростков пороли – иногда до смерти – перед алтарем в святилище Артемиды Ортии.Эта ежегодная практика, известная как «диамастигоз», первоначально использовалась как религиозный ритуал и как проверка храбрости мальчиков и их сопротивляемости боли. Позже он превратился в откровенно кровавый спорт после того, как Спарта пришла в упадок и попала под контроль Римской империи. К третьему веку нашей эры здесь был даже построен амфитеатр, чтобы множество туристов могли подбодрить это ужасное испытание.

6. Продовольствия намеренно не хватало, а плохая физическая форма была поводом для насмешек.

Когда спартанец завершил основную фазу агоге в возрасте около 21 года, он был избран в «сисситию» – бардак в стиле милитари, где граждане собирались для общественных обедов.Чтобы подготовить солдат к напряжению войны и воспрепятствовать плохой физической форме, в этих общих обеденных залах всегда раздавались скудные и немного недостаточные пайки. Спартанцы были известны своей приверженностью физической форме и правильному питанию, и они выказывали особую ненависть к полным гражданам, над которыми публично высмеивали и которые рисковали быть изгнанными из города-государства.

Вино было основным продуктом питания спартанцев, но они редко пили слишком много и часто предостерегали своих детей от пьянства.В некоторых случаях они даже заставляли рабов-илотов сильно опьянеть, чтобы показать молодым спартанцам отрицательные эффекты алкоголя.

7. Мужчинам-спартанцам не разрешалось жить с женами до 30 лет.

Спартанское общество не препятствовало романтической любви, но брак и воспитание детей были связаны с некоторыми специфическими культурными и государственными ограничениями. Государство рекомендовало мужчинам вступать в брак в 30 лет, а женщинам – в 20 лет. Поскольку все мужчины должны были жить в военных казармах до 30 лет, пары, которые поженились ранее, были вынуждены жить отдельно до тех пор, пока муж не завершит свою действительную военную службу.

Спартанцы рассматривали брак в первую очередь как средство зачатия новых солдат, и гражданам предлагалось учитывать здоровье и физическую форму своего партнера, прежде чем связывать себя узами брака. Фактически ожидалось, что мужья, которые не могут иметь детей, будут искать половую замену, чтобы оплодотворить своих жен. Точно так же считалось, что холостяки пренебрегают своим долгом, и их часто публично высмеивали и унижали на религиозных праздниках.

8. Сдаться в бою было крайним позором.

Ожидалось, что спартанские солдаты будут сражаться без страха и до последнего человека. Сдача рассматривалась как воплощение трусости, и воины, добровольно сложившие оружие, были настолько пристыжены, что часто прибегали к самоубийству. По словам античного историка Геродота, два спартанских воина, пропустившие знаменитую битву при Фермопилах, вернулись на родину опозоренными. Один позже повесился, а другой был выкуплен только после того, как погиб, сражаясь в более позднем бою.

Даже матери-спартанцы были известны своим подходом к ведению военных кампаний по принципу «сделай или умри».Говорят, что спартанские женщины отправляли своих сыновей на войну с пугающим напоминанием: «Вернись со своим щитом или на нем». Если спартанский солдат погибал в бою, считалось, что он выполнил свой гражданский долг. Фактически, закон предписывал, чтобы имена только двух категорий людей могли быть написаны на своих надгробиях: женщины, умершие при родах, и мужчины, погибшие в бою.

Как Спарта стала Спартанкой: Жизнь Ликурга Плутарха

В интеллектуальном плане Америка и Запад во многом обязаны своим наследием грекам, в первую очередь афинянам.Родина демократии и философии, Афины взрастили Платона, а Аристотель, знаменитых повивальных бабок рационализма, подарил нам великого историка Фукидида – его знаменитых военных подданных Перикла и Алкивиада – и Гиппократа, основателя современной медицины. Добавьте к этому трагедии и Аристофана, и все человеческое мышление обнаружит некую предшественницу в этом небольшом греческом городе-государстве.

Сегодня, однако, Афины в значительной степени забыты за пределами классной комнаты, их заменяет новый греческий архетип: Спартанец.Нетрудно понять, почему американцы склоняются к Спарте; мы склонны ценить, по крайней мере в речи, то, что они ценили: дисциплину, эффективность, дух, любовь к родине, равенство, мужество, доблесть в битве. Как утверждают древние источники, Спарта стала «спартанкой» благодаря видению ее основателя Ликурга.

Основным источником, из которого мы узнаем о Ликурге и основании Спарты, является « жизней благородных греков и римляне » Плутарха. Плутарх, известный своими биографиями о древних светилах, немного похож на журнал People Magazine древнего мира; то есть, если People занимались интеллектуальными вопросами, а известные знаменитости действительно сделали что-то, достойное упоминания.Однако, в отличие от People , книга Плутарха Life of Lycurgus начинается с поразительного признания: «В общем, о законодателе Ликурге нельзя сказать ничего, что не оспаривалось бы». Обход Плутарха состоит в том, чтобы «следить за теми авторами, которым меньше всего противоречат или у которых есть наиболее известные свидетели того, что они написали об этом человеке». Как и Фукидид, который начинает свой рассказ о Пелопоннесской войне с аналогичного предупреждения, то, что следует далее, не является правдой, а действительной правдой о происхождении Спарты.

Во всяком случае, нас интересует то, как возникли законы Спарты. Первое, на что следует обратить внимание, – это понимание Ликурга, что для принятия новых законов законодатель должен подготовить своих людей к принятию нововведений. Другими словами, они должны этого захотеть. Ликург сумел это сделать, путешествуя за границу во время особых распрей внутри королевской семьи. Через некоторое время спартанцы «сильно соскучились по Ликургу», поэтому, вернувшись «к такому настроенному народу, он сразу же предпринял революцию в гражданском государстве.Но то, чему он научился на Крите, и это от философа Фалеса, имело решающее значение для режима, который он начал создавать.

Фалес придавал центральное значение музыкальности – одам, поэзии и т. Д. – для здоровья режима. Он учил Ликурга, что все, от детских песен до военных песнопений, должно быть создано с целью гармонизации гражданских отношений и мобилизации «общего стремления к высокому и благородному». Хорошие нравы – а не писаные законы (он запрещает записывать свои законы) – Ликург осознал, самым прочным образом связав людей вместе, совершенно иной подход к современной оценке управления государством над созданием душ.

Ликург также, пытаясь уменьшить скупость в Спарте, разделил землю на равные участки и потребовал от граждан обедать в общих столовых. Со временем спартанцы все меньше и меньше беспокоились о материальном богатстве и все больше интересовались военной доблестью. Детей воспитывали совместно – в раннем возрасте отправляли вдали от дома – в основном в учебных заведениях, находящихся в ведении режима. Более привязанные к своим друзьям, воспитанные благодаря этому опыту, личности молодых спартистов были связаны с государством.Хотя это, несомненно, поразит читателей своей тоталитарностью – и это было так – я подозреваю, что никогда не было краха государственного и частного, поэтому успешно завершено, как это было в Спарте под Ликургом.

Когда Ликург увидел свои законы и нравы спартанцев в порядке, он объявил, что «что-то очень важное и важное осталось», но это требует консультации с богом в Дельфах. Во время своего отсутствия Ликург под присягой запретил спартанцам изменять или отменять какие-либо законы до своего возвращения.В Дельфах он спросил Аполлона, хороши ли законы, которые он издал для Спарты. Аполлон ответил, что да, и что Спарта будет продолжать процветать до тех пор, пока «будет придерживаться политики Ликурга». Он отправил записку своим соотечественникам и, после того, как попрощался с близкими друзьями в семье, покончил с собой, прежде чем вернуться домой, используя свою смерть в качестве страховки от любых изменений в его учреждениях. Как замечает Плутарх:

И он не был обманут в своих ожиданиях, до тех пор, пока его город имел первое место в Элладе за хорошее управление и репутацию, соблюдая, как она, в течение пятисот лет законы Ликурга, которым никто из четырнадцати королей, следовавших он внес любые изменения, вплоть до Агиса, сына Архидама.

Пятисотлетний пробег – это неплохо. Америка почти вдвое старше. Посмотрим, сможем ли мы это сделать.

SPARTA Карточки | Quizlet

В спартанском обществе религиозные, политические и культурные вопросы были переплетены.

– Религиозные обязанности граждан и членов семьи включали принесение в жертву животных, пение религиозных од и активное участие в религиозных праздниках, отмечаемых всей общиной.

СПАРТАНСКИЕ ВЕРЫ О МЕСТЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА В КОСМОСЕ:
– Человек находился в Царстве человеческого существования, мире животных, растений и материальных вещей, которые были созданы богами.
– В Царстве олимпийских богов жили боги и богини, окутанные облаками; Спартанцы считали, что они контролируют человеческие дела и могут вмешаться в любое время, чтобы благословить или наказать людей по своему желанию. «даймоны» (духи)
– Считалось, что герои и духи предков были способны помогать и помогать живым людям, которые почитали их правильным ритуалом и религиозно хранили память об умерших.

СПАРТА И СОВЕРШЕНИЯ ОЛИМПИЙСКИХ БОГОВ:
– Зевс считался самым важным из всех богов
– Спартанцы заявляли о своем происхождении от Геракла, и миф об их переселении и владении считал их Гераклейдами, сыновьями Геракла; в мифологии Геракл был любимым сыном Зевса, и в рассказах о Геракле подчеркивается его сила, отвага и сексуальная доблесть.
– Аполлон ассоциировался со светом и силой солнца, а также с идеалами гармонии, порядка и разума в мире. ; Бог Аполлон был очень почитаем в Спарте, особенно в Амиклае; Спарта получила одобрение своей конституции от Аполлона в Дельфах в форме оракула
– Артемида была богиней рождения и ассоциировалась с дикими животными и дикими местами; В Спарте ей поклонялись как Артемиде-Ортии, вероятно, потому, что ее культ был присоединен к культу древней местной богини по имени Ортия
– Афина была «Хранительницей города», и ее храм был украшен листами бронзы; храм Афины Халкиоикос был местом убежища для тех, кто искал убежища от своих преследователей.
– Посейдон почитался в различных культах в Спарте как бог «коневодство», «бог дома» или «бог семьи»; Его также называли «сотрясателем Земли», и он был связан с землетрясениями, имеющими значение для Спарты, расположенной рядом с линией разлома; Фукидид сообщает нам, что спартанцы полагали, что великое землетрясение 456 г. до н. Э. Произошло из-за наказания их богом за захват и убийство «илотов», которые искали убежища у алтаря Посейдона

СПАРТАНСКИЕ РЕЛИГИОЗНЫЕ ПРАКТИКИ:
– Приношение по обету это объект, данный, предложенный или посвященный в священном месте в связи с желанием, обетом или обещанием богу.
– Жертвоприношение считалось единственным способом обеспечить процветание и благословение; лучшие животные приносились в жертву богам, чтобы они не захватили или не уничтожили других из стада или стаи
– Мы дали отрывки из стихотворения Алкмана, которое было спето как гимн; сохраняет некоторые элементы молитвенных форм, такие как призыв, призыв бога или богини, чтобы отметить молитву или поклонение
– Возлияние – это ритуал, в котором вино, масло или даже мед выливают в землю как подношение богу
– Гадание было средством предсказания будущих событий сверхъестественными средствами; Точно так же боги могут давать предупреждения через оракулы; Спартанские короли отвечали за получение и хранение оракулов от бога Аполлона в Дельфах
– Спартанский царь имел своего провидца, который сопровождал его в военных кампаниях и толковал приметы
– Спартанцы практиковали гадание, интерпретируя жертвоприношения при пересечении границ и перед битвой
– Мы можем подозревать, что спартанские короли время от времени манипулировали предсказаниями, чтобы не вступать в битву.

СПАРТАНСКИЕ РЕЛИГИОЗНЫЕ ФЕСТИВАЛИ:
– Служили для усиления чувства спартанского характера и сообщества Дельфы или Зевс в Олимпии, местные религиозные праздники, отмечаемые всем сообществом, способствовали социальной сплоченности и выражали чувство спартанской идентичности
– Во время праздников все прекращалось; никаких войн, собраний собраний и правительственных дел не велось; вся община участвовала в шествиях, танцах и религиозных церемониях

ФЕСТИВАЛЬ КАРНЕИ:
– Мертвый провидец Карнос в легенде о Карносе рассматривался как проявление Аполлона, и культ Карнейи был создан, чтобы восполнить его. за преступление (убийство провидца) против бога
– Этот культ Аполлона Карнейоса, бога барана, возможно, представляет собой комбинацию более раннего бога стад вместе с Аполлоном
– Культ Карнеа был особенно связан с гаданием , или узнать волю бога
– Ключевые особенности Карнейи:

1.Девять человек жили девять дней возле храма Аполлона в «беседках» из дерева и прутьев
2. Группы строили «плоты», возможно, в память о переправе через воду во время путешествия дорийцев
3. Было принесено в жертву одного человека. баран «Карнос»
4. Был проведен музыкальный конкурс «агон» в честь Аполлона, бога музыки
5. Был забег «поймай бегуна», который был формой гадания, раскрывающей, есть ли приметы на наступающий год. были благоприятными или неблагоприятными.

– В «гонке поймай бегуна» человека, которого считали лучшим бегуном, украшали лентами или повязками, которые использовались для украшения посохов священников и жертвенных животных », которые другие молодые люди пытались поймать; Если они поймали его, это считалось хорошим предзнаменованием на
год – фестиваль Карнейи одобряет «жизнь в поле», военную жизнь, спортивные тренировки и охоту.
– Во время Второй персидской войны (480 г. до н.э.) Спарта не отправляла своих молодых людей на север, чтобы остановить персидское вторжение, потому что праздновалась Карнейя, и они были необходимы в Спарте для участия в гонке

ФЕСТИВАЛЬ ГИАКИНТИИ:
– Фестиваль Гиакинтии получил свое название от юного Гиакинфа, которого, по легенде, любил Аполлон.
. В этой истории Аполлон и Гиакинф бросают диск и изображают странную аварию, в которой молодой человек оказался ударил по голове прыгающим диском, брошенным Аполлоном
– Аполлон пытается спасти юношу, но тщетно он не может остановить пурпурную кровь, проливающуюся на землю
– Бог не может спасти Гиакинфа, срубленного в цветке юности », но, используя свои божественные силы, Аполлон превращает Гиакинтос в пурпурный цветок, который будет возвращаться каждую весну, так что он никогда полностью не умрет. pollo
– Фестиваль проводился в Амиклайоне, святилище на вершине холма в 5 км к югу от Спарты; в этом святилище находился «Трон Аполлона», который представлял собой колоссальную бронзовую статую Аполлона, изображающую его в шлеме, с копьем и луком в руках; Говорят, что Гиакинф был похоронен в основании этой статуи (Павсаний)
– Сегодня не было найдено никаких следов «гробницы» Гиакинфа, и было высказано предположение, что это был не более чем примитивный курган
– Есть находки керамических изделий и фрагментов металлических предметов, датируемых VII веком до нашей эры, оставленных здесь, на этом священном месте в качестве жертвоприношений
– Фестиваль имел «скорбную сцену» (оплакивать смерть Гиакинфа), за которой следовала «радостная сцена» ( поклоняться Аполлону)
– интерпретировался как культ мертвых
– также интерпретировался как «культ умирающей растительности», связанный с обновлением мира
– Фестиваль – это праздник объединения, который подчеркивает единство и социальную сплоченность
– Центральное место в фестивале занимает празднование молодости и красоты.

КУЛЬТ АРТЕМИСЫ ОРФИИ:
– Артемида была богиней плодородия и деторождения
– Ортия интерпретируется как похожая спартанская богиня, о которой сейчас мало что известно
– Arte Спартанцы поклонялись Ортии в святилище, которое стояло между деревней Лимнай и рекой Еврот на самом краю города.
– Примерно в 700 г. до н.э. был установлен алтарь и построен храм богине. 6 век до н.э. был построен второй храм.
– Фестиваль проводился в мае-июне и имел следующие особенности:

1.Время, когда молодые люди были отделены от общества и жили в дикой природе, питаясь охотой.
2. По возвращении они участвовали в ритуале кражи сыра у алтаря Артемиды Ортии, в ее святилище. Пробегая сквозь толпу молодых людей с кнутом, каждый молодой человек должен был добраться до алтаря, на котором стояли сыры, взять один из сыров и вернуться с ним, не плача и не вздрогнув. Тех, кто этого не сделал, опозорили перед семьей и друзьями.
3. Были исполнены веселые песни и танцы, а использование культовых масок могло быть частью празднования.
4. Состоялся заключительный парад молодых людей, одетых в тонкие ткани.

– Фестиваль интерпретируется как «обряд посвящения»; выживание наиболее приспособленных
– Рассказ Павсания о ритуале порки ценен тем, что он предполагает, что кровопускание было разработано как заменитель человеческих жертвоприношений.
– В святилище найдено много подношений и свинцовых фигур; а также более двухсот предметов из слоновой кости
– Особый интерес представляют гротескные терракотовые маски; датируется концом 7 – началом 6 века до н.э.

ФЕСТИВАЛЬ ГИМНОПЕДИИ:
– «Фестиваль безоружных танцев»
– Нацелен на развитие боевых навыков и духа; также служил в память о тех спартанцах, которые погибли в битве при Тирее.
– Танцы были очень спортивными военными танцами в сопровождении флейты и лиры.

ГЕРОИ В СПАРТЕ:

– Ликург был родовым героем Спарты, чьи законы и «поговорки» пришли чтобы определить, что значит быть спартанцем
– Плутарх в своей «Жизни Ликурга» сообщает, что героя ценили за его мудрость и добродетель и что после его смерти он пользовался высшими почестями в Спарте

– Менелай был героем поклонялся в Менелее
– Он был героем, который, согласно легендам, жил во времена Троянских войн.
– История Менелая и Елены была частью спартанской традиции.
– Доказательства культа найдены в святилище Менелайона, где было обнаружено большое количество жертвоприношений по обету.
– Вполне возможно, что изначальный культ мог принадлежать богине растительности Елене, которая была захвачена и затемнена развитием культа Менелая.
– Хелен, по-видимому, была особенно связана с красотой и была покровительницей женщин до их брака

– Диоскуры, «юноши Зевса» по имени Кастор и Поллукс были легендарными божественными близнецами, которые предположительно были братьями Хелен
– Легенда гласит, что Диоскуры по очереди защищали Спарту.
– Диоскурам приписывали способность помогать тем, кто неожиданно подвергался опасности в битве; их также называли «укротителями лошадей» и ассоциировали с верховой ездой; они, как и Геракл, были связаны со спортивными состязаниями.

ВЫРЕЗАННЫЕ РЕЛЬЕФЫ «ГЕРОЙ И КОНСОРТ»:
– Другие резные каменные рельефы из Спарты изображают фигуры неопознанных героев, которые, похоже, также населяют подземный мир
– Поскольку змеи сбрасывают старую кожу и уходят позади, они рассматривались как символ обновления и воскресения.
– Чаша с двумя ручками, «кантарос», означает пир в загробной жизни

СМЕРТЬ И ПОХОРОНЕНИЕ В СПАРТЕ:
– Часто древние греки боялись мертвых
– Спартанцы, однако, отличались от других греков по ряду важных аспектов их погребальной практики

«Ликург также установил прекрасные правила в отношении их погребения…. не разрешалось писать имя умершего на их могиле, если только это не был мужчина, погибший на войне, или женщина, умершая в священном служении »- Плутарх,« Жизнь Ликурга ».

– Археологические данные показывают, что спартанцев не всегда хоронили без погребального инвентаря способом, предположительно указанным Ликургом.
– Археологические свидетельства, включающие оружие и погребальную керамику, противоречат Плутарху, который сказал:

“… он ничего не разрешал” быть похороненным с ними.”

СПАРТАНСКИЕ ЗАХОРОНЕНИЯ:

1. 10 век до нашей эры
– Самые ранние известные захоронения
– Полные скелеты были найдены в сжатом положении, как зародыш, с их головами, покоящимися на камнях, как будто они спали.

2. конец 8-го века до нашей эры
– Кости, найденные в кувшинах (питос)
– Было обнаружено мужское захоронение питсо с железным оружием, мечом, кинжалом и бронзовыми украшениями
– В женском захоронении к югу от спартанского акрополя было обнаружено несколько бронзовых цилиндров и спиральные кольца

3.c. 600 г. до н.э.
– могилы из цистерн (выложенные пустоты в земле)

4. Двухэтажные гробницы, начало VI века до н.э. – II век до н.э.
– Тип, который Павсаний видел бы ПОХОРОНИЕ КОРОЛЯ:
– У нас нет археологических свидетельств царского захоронения, но мы знаем, что короли получили тщательно продуманные похороны и особые права на погребение, отражающие их полубожественный статус.
– 10-дневный период траура, в течение которого не было общественные собрания или выборы
– Всадники разнесли весть о смерти короля по всей Лаконии

ГРОБНИЦЫ И ЦЕНОТАФЫ В СПАРТЕ:
– Могила была наградой солдата за доблесть в битве
– Ко II веку н.э. Спарта была заполнена гробницами и кенотафы (надгробные памятники без тела) героев сражений города-государства (мы знаем это из описаний Павсания

Спартанское государство стремилось контролировать своих граждан с рождения, когда ребенок впервые был осмотрен эфоров, и было принято решение о его выживании вплоть до смерти человека, его похорон и погребения.

(PDF) ПЛУТАРХ, ПЛАТОН И СПАРТА

Ликурганская Спарта Плутарха. Это вопрос о социально-экономической структуре и не

подразумевает, что атрибуция Плутарха заслуживает доверия в отношении фактического происхождения идеального города Платона

. С другой стороны, авторитарный замысел Платонической республики кажется трудным или даже невозможным согласовать с демократическими аспектами спартанского полиса. Не говоря уже о возможности риторического оправдания

, возможно, единственное, что можно сказать от имени Плутарха

, это то, что он считает социально-экономическую организацию государства значительно более важной, чем формальные структуры правительства; и что последнее в любом случае является концепцией

, чуждой древней политической мысли.

БИБЛИОГРАФИЯ:

Аристотель 1941. Политика. В McKeon, R (ред.) Основные работы Аристотеля. Нью-Йорк: Random

House.

Алдерс, Дж. Дж. Д. 1982. Политическая мысль Плутарха. Нью-Йорк: Издательство Северной Голландии.

Бононич 2002. Пересмотр утопии Платона: его более поздняя этика и политика. Оксфорд: ОУП.

Браун, E 2009. «Этика и политика в республике Платона», в Залте (ред.), Стэнфорд.

Энциклопедия философии.http://plato.stanford.edu/entries/plato-ethics-politics/

Бакли, Т. 2010. Аспекты греческой истории: подход, основанный на источниках. 2-е издание. Лондон:

Routledge

Burnyeat, M F 1997. «Культура и ценности в республике Платона». Лекции Таннера о человеческих ценностях

. Университет Юты.

Картледж, П. 1979. Спарта и Лакония: региональная история, 1300–362 гг. До н. Э. Лондон; Бостон,

Рутледж и Кеган Пол.

Chroust, AH 1965.«Идеальная политика ранних стоиков: Республика Зенона». Обзор

Politics 27 (2): 173-183.

De Ste. Croix, G E M 1972. Истоки Пелопоннесской войны. Итака, Нью-Йорк, Корнелл

University Press.

Харрисон, С., Лейн, М., Роу, С. и Скофилд, М. 2000. Кембриджская история греческой и

римской политической мысли, Cambridge University Press.

Лакс, 1990. «Законодательство и демиургия: о взаимосвязи между республикой Платона и

законов».Классическая античность 9 (2): 209-229.

Либерт, H 2009. «Критика Плутарха лучшего режима Платона». History of Политическая мысль

30 (2): 251-271.

Moles, J 2000. «The Cynics», в Harrison et al (eds): 415-434.

Мур, К. Р. 2011. Платон, политика и практическая утопия: социальный конструктивизм и гражданское

планирование в законах. Лондон: Continuum.

Морроу, Г. Р. 1960. Критский город Платона: историческая интерпретация законов, Princeton

University Press.

Платон 2004. Республика. Рив пер. Индианаполис: Хакетт.

Пауэлл, А. 1988. Афины и Спарта. Лондон, Рутледж.

Плутарх 1914. Жив. Vol. 1. Перрин пер. Кембридж, Массачусетс: Гарвард.

Плутарх 1927. Моралия. Vol. 10. Фаулер пер. Кембридж, Массачусетс: Гарвард.

О Спарте Плутарха

От имени Спарты следует сказать, что спартанцы действительно умели сражаться. Осуждая Спарту, нужно сказать, что спартанцы действительно умели воевать.Таковы парадоксы, связанные с изучением нации воинов, которая какое-то время доминировала в городах-государствах Древней Греции; а для изучающего классическую культуру, который хочет лучше узнать Спарту, биографии, изречения и исторические труды, собранные в этом томе Плутарха под названием On Sparta , являются прекрасным местом для начала.

Первоначально биографии, объединенные для На Спарте , должны были соединить этих выдающихся греков со сравнительно важными римлянами, как часть структуры сравнения и противопоставления, которая характеризовала Плутарх Жизни благородных греков и римлян .Однако в этом томе биографии Плутарха четырех особенно важных спартанцев объединены с собраниями высказываний, демонстрирующих спартанское мировоззрение, а также с кратким историческим трудом Spartan Society , который традиционно приписывается афинскому историку Ксенофонту.

Первым из четырех выдающихся спартанцев, чьи истории представлены в На Спарте , является Ликург, законодатель, чей строгий свод законов «приучал граждан не иметь ни желания частной жизни, ни знания о ней, а скорее быть как пчелы, всегда привязанные к сообществу, роящиеся вокруг своего лидера и почти в восторге от горячего стремления полностью посвятить себя своей стране »(стр.30).

Второй – Агесилай, очень эффективный военачальник, олицетворявший спартанское представление о долге перед собой. Во время довольно успешной кампании в Азии Агесилай получил послание от правящих эфоров Спарты, в котором ему приказывали немедленно вернуться домой, поскольку Спарта тогда подвергалась нападению со стороны других греческих городов-государств. Как выразился Плутарх: «Каким же счастьем было для Спарты, что Агесилай так почитал ее и так уважал ее законы. В тот момент, когда сообщение … было доставлено ему, хотя он тогда был на пике своей силы и удачи, он отказался от них, отказался от великих надежд, которые его манили, и немедленно отплыл »(стр.54).

Третий – Агис, популярный лидер, который стремился бороться с коррупцией в Спарте, восстановив древние законы Ликурга во всей их чистоте. Обличаемый и преданный богатыми и могущественными врагами, он встретил свой смертный приговор с характерным спартанским мужеством. «Когда Агис был на пути к казни путем удушения и заметил, что один из слуг был в слезах и обезумел, он сказал ему:« Человек, перестань плакать по мне, так как моя смерть вопреки закону и справедливости делает меня выше моих убийц. .«С этими словами он с готовностью позволил петлю повязать себе на шею» (стр. 96).

И четвертый – Клеомен, который, как и Агис, хотел реформировать спартанское государство, и который, чтобы напомнить спартанцам об их былой славе, «напомнил им замечание одного из их древних царей о том, что спартанцы задают острый вопрос. об их врагах не то, сколько их, а где они »(стр. 101). Эта этика нетерпеливого вступления в бой – «скакать под грохот орудий», как могли бы выразиться командиры в более поздних войнах – безусловно, является выдающейся характеристикой спартанского общества, как подчеркивал в этих жизнях Плутарх.

Ксенофонта Спартанское общество – прекрасный взгляд на город-государство (если это действительно написал Ксенофонт; переводчик Ричард Дж.А.Тальберт из Университета Северной Каролины сомневается). Но читатели На Спарте могут получить больше удовольствия от сборника «Изречения спартанцев» и «Изречения спартанских женщин», которые собрал Плутарх. В конце концов, слово «лаконичный», относящееся к лаконичному высказыванию, которое очень многое передает в нескольких словах, происходит от «Лакония», названия региона Пелопоннеса, столицей которого была Спарта; и эти высказывания как известных, так и неизвестных в остальном лаконистов, несомненно, обладают этой лаконичностью.

И да, если вам интересно, эти лаконичные высказывания включают в себя высказывание спартанской матери, которая, «когда протягивала своему сыну его щит и немного ободряла его, сказала:« Сынок, [возвращайся] либо с этим, либо позже. это »» (стр. 186–87). Снова и снова подчеркивается, что сын, который бросил бы свой щит и убежал с битвы, – это сын, которого не хотела бы ни одна спартанская мать.

Некоторые из самых известных из этих высказываний исходят от спартанского царя Леонида, который в 480 г. до н. Э.К. возглавил 300 спартанских солдат для защиты прохода в Фермопилах от нападения тысяч персов. Перед битвой: «Когда кто-то говорил:« Из-за стрел персов даже нельзя увидеть солнце », он сказал:« Как же приятно, если мы собираемся сражаться с ними в тени »». (стр.170). И «Когда Ксеркс написал…« Поднимите свое оружие », он ответил:« Придите и возьмите их »(стр. 171). Если вы видели, проезжая по улицам вашего города или города, пикап с наклейкой на стекле, на которой написано μολὼν λαβέ, то знайте, что эти слова, molòn labé , являются словами Леонида, вызывающего неповиновение Ксерксу. .Независимо от того, предназначена ли наклейка на окне для выражения гордости за прошлую или настоящую военную службу или для пропаганды настроений против контроля над огнестрельным оружием, водитель этого грузовика явно идентифицирует себя с Леонидом и спартанцами.

Это наблюдение, в свою очередь, поднимает важный вопрос: почему так много людей в современных демократических странах идентифицируют себя со спартанцами? В конце концов, Спарта была страной, где младенцев мужского пола обычно оставляли умирать, если их считали слишком «слабыми», чтобы стать хорошими солдатами для государства – «обычай», от которого отказывается современный разум.Почему же тогда Спарта до сих пор пользуется таким уважением и даже почтением в современном мире? Почему спортивные команды Мичиганского государственного университета называют спартанцами? Почему так много читателей и зрителей черпали вдохновение в героизме спартанских главных героев графического романа Фрэнка Миллера « 300 » 1998 года или экранизации Зака ​​Снайдера 2006 года?

Ответ может заключаться в совместном осознании уродливой реальности, лежащей в основе существования любой нации, даже основанной на самых благородных и гуманных идеалах: правительство может существовать только до тех пор, пока оно может командовать достаточным количеством вооруженных сил.