Народные колыбельные песни короткие: Тексты русско-народных колыбельных песен для малышей любых возрастов

Глава 1. История изучения колыбельной песни в Чувашском народном песенном творчестве.

Искусство – одна из форм общественного сознания, отражая действительность, искусство воздействует на людей, воспитывает человека, формирует его взгляды и чувства. Колыбельные песни исполняются над колыбелью с младенцем во время его укачивания и укладывания спать взрослым человеком – бабушкой, дедушкой, матерью, няней или же ребёнком-подростком, которого называют баяльщиком или качельником. Малыш ещё не знает языка, не понимает слов, но слушая колыбельную песню, он успокаивается, затихает и засыпает. Его убаюкивают мягкие, спокойные, тёплые интонации голоса, ласковое обращение, монотонность пения.

Поются колыбельные песни с давних времён, они передаются из поколения в поколение и существуют у всех народов. Однако, несмотря на наличие многих общих черт в функциональных, структурных и семантических аспектах, колыбельные песни каждого народа всё же имеют свои особенности в силу различных языковых и внеязыковых обстоятельств. Колыбельные песни, на каком бы они языке, нужно любить и сохранять, ведь это удивительный дар прошлого, а “прошлое надо хорошо понимать, чтобы смотреть на сегодня из будущего”, как справедливо отметил когда-то М. Горький.

Следовательно, глубокое понимание колыбельной песни даёт возможность лучше понять красоту и выразительность изучаемого языка, глубже воспринять национальную специфику культуры народа-носителя данного языка. Изучение колыбельной песни не только обогащает знания изучающих язык, расширяет их кругозор, но и стимулирует их интерес к этому языку.

Колыбельные песни, или байки — самые первые поэтические произведения, адресованные ребенку в его действительно колыбельный период жизни. Исполнявшиеся матерями или другими «пестуньями» (бабушками, няньками, старшими сестрами), они имели «назначение — размеренным ритмом и монотонным мотивом успокаивать или усыплять ребенка, а также регулировать движение колыбели

Колыбельная песнь, зарождаясь из самых простых прозаических причитаний, в которых выливается осаждающая женщину дума, переходит затем в полупрозаические, полустихотворные рифмованные двустишия и, наконец, приближается к образцам литературных книжных форм настолько, что некоторые из них, без всякой условности, без всякой помехи, могут быть выдвинуты в рамки условного музыкально-стихотворного ритма.

Пока малыш засыпал, слушая колыбельные напевы, перед ним проходил целый мир разных образов его будущей жизни  –  счастье и радость, трудности и умение преодолевать препятствия, будущая семья и будущая профессия, взаимоотношения людей и их труд, нравственные устои и обычаи. Когда наши предки пели колыбельную для детей, они обязательно проговаривали  вслух в ее тексте счастливое будущее ребенка, «программируя» его радостную успешную жизнь и защищая этим его от невзгод. Фактически древняя колыбельная для детей может рассматриваться как заговор, как молитва матери, бабушки к силам природы, к Богу, к ангелам с просьбой защитить малыша. И только мама (голос которой ребенок слышал еще до рождения, дыхание которой он чувствовал) или бабушка младенца могли спеть истинную колыбельную-молитву, колыбельную-оберег, защищающую ребенка. Поскольку народные колыбельные песни для детей по сути были молитвой о благополучии малыша, в них часто встречались обращения к Богу, Богородице, ангелам, животным с просьбами уберечь ребенка от болезней и несчастий, помочь ему в жизни, послать сладкий крепкий сон.

Песня в жизни чувашей занимает огромное место. Чувашская народная музыка звучала во времена всех важных событий жизни семьи, на многих языческих и христианских праздниках, во время различных обрядов и увеселений. Первыми собирателями и исследователями чувашской народной песни были русские – А. Ф. Риттих и В. А. Мошков. Они публикуют первые чувашские мелодии, записанные ими, в конце 19 века. Настоящая же работа по записыванию и исследованию чувашского фольклора началась лишь после Великой Октябрьской социалистической революции, когда это стало делом чувашских исследователей В. П. Воробьева, Г. Г. Лискова, С. М. Максимова, Ф. П.Павлова, Т. П. Парамонова, равно как и современных композиторов и музыковедов — Ф. С. Васильева, Ю. А. Илюхина, М. Г. Кондратьева,Ф.М.Лукина, Г.Я.Хирбю и др. Народная песенная культура играла важнейшую роль в эмоционально – эстетическом и духовно-нравственном воспитании молодого поколения. Именно на эти педагогические стороны народной музыки обращал внимание В.

А.Сухомлинский, когда писал: «У чувашей есть много народных песен, заучивание которых помогает детям усваивать разные формы выражения, особенно почтительного отношения к старшим. В воспитательном плане в привитии детям чувства благодарности много важного смысла. С одной стороны, это – память о добре и доброте, с другой – поддержание родительского авторитета» .

Народная песня является частью духовной культуры человека и человечества, отражает жизнь народа во всех ее проявлениях, входит в жизнь ребенка с колыбельной песни матери и сопровождает его в течение всей жизни: в игре, в учении, в труде, в сфере свободного общения, в горе и радости, в будни и праздники. Песня продолжает оставаться главным богатством, сохраненным чувашским народом по сей день.

Музыкальный фольклор – уникальная самобытная культура наших предков – осознается современным обществом как значительный фактор духовности, преемственности поколений, приобщения к национальным жизненным истокам. Фольклору отводится все более заметное место в выполнении задач нравственного и эстетического воспитания, развития творческих способностей подрастающего поколения.

Зародившись во времена глубокой древности, пройдя многовековой путь развития, фольклор стал своеобразной устной, живой, говорящей летописью о далеком историческом прошлом и в то же время звучным голосом современности. Внедрение элементов фольклора в практику музыкально-эстетического воспитания, изучение традиций и обычаев своего народа являются важнейшим звеном в процессе формирования у учащихся высокой художественной культуры. Знание музыкальной культуры своего народа позволит осознать специфику музыкального творчества и культуру других народов. Поэтому в различных учебных и воспитательных учреждениях (детских садах, общеобразовательных и музыкальных школах, музыкальных училищах и др.) используются элементы фольклора, но не всегда достаточно активно и профессионально. В настоящее время изменилось отношение к народной музыке. Это особенно заметно в сельских школах республики: на уроках чаще стала звучать родная музыка, создаются детские и взрослые фольклорные ансамбли. Пение, родное слово, игра на народных инструментах, национальный костюм, игровые и танцевальные элементы – все это комплексно используется на уроках музыки.

Используя все это, учитель воспитывает музыкально-эстетические чувства у учащихся, учит их мыслить образами, помогает им проявить себя, исполняя, слушая, размышляя, двигаясь, импровизируя.

Во все века считалось, что нежная колыбельная песня просто успокаивает ребёнка, отвлекает его, потому он и погружается в сон. Оказалось, что это совсем не так – колыбельная песня вызывает в мозгу ребёнка напряженную аналитическую работу. А. Н. Мартынова указала связь жанра колыбельной песни с заговорами от бессонницы, но одно из отличий колыбельных от заговора заключается, по мнению автора, в том, что колыбельная имеет воспитательную функцию (Мартынова А.Н., 1996).

“Колыбельные песни. по мнению народа – спутник детства. Они наряду с другими народными жанрами заключают в себе могучую силу, позволяющую развивать речь детей дошкольного возраста” (Мельников М.Н., 1987). Невзирая на свой небольшой объём, она всё же таит в себе неисчерпаемый источник воспитательных и образовательных возможностей.

Одновременно с укачиванием опосредованно шло воспитание и расширение сознания ребёнка через колыбельную песню. Если кому-то пели в детстве колыбельные песни, то он, наверное помнит, как успокаивающе действовали на него их размеренный ритм, монотонная мелодия и наконец, просто звук родного голоса.

Научиться родной речи – процесс долгий и трудный. Мозг маленького человека должен запоминать слова, их значение и чередование в предложении. Именно колыбельные песни помогают в этом. Укачивая ребёнка, мать растягивает и акцентирует гласные. А это позволяет детям лучше усваивать фонетическую структуру речи, быстрее развивать языковые навыки. Колыбельная содержит в себе большие возможности в формировании фонематического восприятия, чему способствует особая интонационная организация (напевное выделение голосом гласных звуков, медленный темп и т. п.), наличие повторяющихся фонем, звукосочетаний, звукоподражаний.

К тому же положительные эмоции, связанные с тем или иным с колыбели знакомым образом, делают это освоение более успешным и прочным.

Ритм колыбельной песни, обычно соотнесенный с ритмами дыхания и сердцебиения матери и ребенка, играет очень важную роль в открывании души навстречу поющему голосу. Поэтому интонация, слова, образы песни беспрепятственно проникают в душу ребенка, буквально пропитывая его и закрепляясь в самой глубине его существа. Ребенку необязательно понимать, он должен просто впустить в себя и помнить. В дремотном состоянии в дремучей глубине его души, которая потом, когда он повзрослеет никогда не будет полностью доступна его собственному сознанию, угнездятся древние, целостные, мощные и емкие образы, являющиеся сгустками самых главных жизненных смыслов, передающихся в народной традиции.

Во многих колыбельных песнях перед ребенком разворачивается перспектива его будущей самостоятельной, взрослой жизни, где он обретет семью, будет работать, кормить и содержать своих собственных детей и родителей. Здесь ему задаются социальные ориентиры, а также нравственные категории его взаимоотношений с младшими и старшими, со старшими и со святыми покровителями. Ведь считали, что младенческий возраст – самый подходящий для закладывания в маленького человека нравственных основ. Исполняя колыбельную песню, мать кодирует сына или дочь на определенный поведенческий стереотип, принятый в обществе. Это обусловливает социально приемлемое поведение человека в дальнейшем

Кроме того, в колыбельной песне берет начало впитывающая обычаи и традиции народная педагогика. Ребёнку необходимо чувствовать себя любимым. Ласковое обращение к малышу словами колыбельной помогает удовлетворить его потребности в общении с любящим и заботливым взрослым, рождая ответное чувство привязанности и любви к родному человеку. Через колыбельную песню у ребёнка формируются первые впечатления, перерастающие в потребность в художественном слове и музыке.

Таким образом, колыбельная песня – это лирический рассказ об окружающем мире и начальные представления о жизни ребёнка. Она заключает в себе могучую силу, позволяющую развивать речь детей. Особая ритмическая организация, спокойная интонация, приёмы уменьшения способствуют формированию умения видеть и понимать красоту родного языка, а через это воздействуют на воспитание эстетических чувств ребёнка. Именно воспитательной значительностью народной колыбельной песни определен интерес не только исследователей, собирателей фольклора, но и педагогов и воспитателей к ней.

Чувашский музыкальный фольклор имеет богатое наследие, которое должно выступать эффективным средством формирования музыкально-эстетической культуры учащихся в приобщении их к национальной культуре.Воспитательный потенциал чувашской народной музыки не просто значителен, но и перспективен. Музыка своего народа является верным средством познания жизни для детей. Педагогическое наследие просветителя И.Я. Яковлева – народность музыкально-эстетического воспитания и традиции народного искусства, ремесел в художественном, трудовом воспитании внесли значительный вклад в осмысление художественно-эстетических ценностей.

Всё богатство музыкально-культурного наследия чувашского народа должно способствовать сохранению и развитию национальной культуры, формированию педагогической культуры.

На проблемы музыкально-эстетического воспитания, на основе фольклора чувашского народа, указывали в своих трудах известный ученый-педагог, академик Г. Н. Волков, музыковеды М.Г. Кондратьев, Ю.А. Илюхин, многие историки и исследователи прошлых лет (С.М. Максимов, Г.Г.Лисков, Ф.П.Павлов). Историко-педагогические аспекты включения чувашского фольклора в учебно-воспитательный процесс раскрываются в трудах Ю.А. Дмитриевой, Ю.Д. Кудакова, Л.В.Кузнецовой, Т.Н. Петровой.

Назначение колыбельных песен убаюкать, усыпить ребенка. Творцами колыбельных песен преимущественно являются матери и бабушки, а пользуются ими все, кто нянчит детей.

Большинство колыбельных песен раскрывает огромную силу, прежде всего материнской любви. Но одновременно они внушают любовь к детям всем, кто исполняет их в процессе заботливого ухода за ребенком, т.е. так или иначе стимулируют самовоспитание; особенно это важно в тех случаях, когда за маленькими детьми присматривают дети постарше. Детям, лежащим в колыбели, слова песни еще непонятны, но нежность, вложенная в мелодию, и слова пробуждает их душу и сердце, как бы готовит почву, создает благоприятные условия для последующих воспитательных воздействий. Колыбельная песнь – величайшее завоевание народной педагогики, она нераздельно соединена с практикой воспитания детей именно в том самом нежном возрасте, когда ребенок – еще беспомощное существо, требующее постоянного заботливого внимания, любви и нежности, без которых он просто не выживет.

Основное содержание колыбельных песен – любовь матери к своему ребенку, ее мечты о его счастливом будущем. Колыбельные песни народов собирались плохо, утеряны многочисленные импровизации, отличавшиеся, как можно полагать, изумительными поэтическими и педагогическими достоинствами.

У всех народов были свои поэты, создававшие колыбельные песни. В устах мамушек и сенных девушек, вынянчивших не одного ребенка, массовые колыбельные песни получили особенно богатую художественную обработку. Эти талантливые исполнители и создатели колыбельных песен – баюкалы, баюкальщицы, баюкалки, пестуны, припеваши – всегда были выходцами из народа.

Улучшая народные творения, они возвращали их обратно народу, таким образом, шел процесс постоянного обогащения песенного арсенала.

Талантливые создатели и исполнители колыбельных песен одновременно были и талантливыми педагогами, любили детей. И дело отнюдь не в том, что без любви к детям не создать прекрасных колыбельных песен, а еще и в их непосредственном воздействии на ребенка. Редкая из песен проверяется в реальном действии, а колыбельная песня была именно такой: она не исполнялась просто так, ею усыпляли детей в колыбели. Такое соединение таланта поэта с талантом педагога было характерным явлением в народе. Если лучшими создателями колыбельных песен могли быть и воспитатели чужих детей, то лучшими в мире их исполнителями могли быть все-таки только матери. В этом смысле материнское чувство совершенствовало не только поэзию и музыку народа, но и сокровенные движения души человека, его духовное богатство, самые нежные и самые человечные стороны народной нравственности.

Заслуживающими внимание средствами воспитательного воздействия являются пестушки и потешки. В них подрастающий ребенок всецело занимает внимание взрослого. Пестушки получили свое название от слова пестовать – нянчить, носить на руках. Это короткие стихотворные припевы, которыми сопровождают движения ребенка при пестовании.

Пестушки имеют смысл только при сопровождении их тактильным приемом – легким телесным прикосновением. Ласковый массаж, сопровождаемый веселой незатейливой песенкой с отчетливым произнесением стихотворных строк, вызывает у ребенка бодрое, веселое настроение.

Тем не менее, и у подростков есть своя поэзия. Это – жеребьевки, скороговорки, считалки, дразнилки в многочисленных разновидностях. В считалках строго соблюдаются созвучия и ритм, художественная функция их – именно в своеобразной игре словом и ритмом для которых характерна бойкость и красочность. При исполнении считалок дети оформляют их какой-либо простейшей мелодией, а порою просто используют мелодию той или иной известной детской песни.

Дети нередко пользуются дразнилками и поддевками. Это своебразная форма детской сатиры, в которой высмеивается обидчик или капризный ребенок, неподчиняющийся правилам игры. Содержание дразнилок почти всегда смешное. В редких случаях дразнилки или какой-то элемент их оформлялись простейшей мелодией, т.е. по характеру были близки к шуточным песням.

Во многих песнях подростков воспеваются трудолюбие, смелость, храбрость, решительность и т.п.

Среди детей подросткового возраста были более всего распространены веселые, задорные, шуточные песни: народ даже в тяжелых условиях жизни оберегал детей от горестных раздумий, старался держать их подальше от общественных бедствий и социального зла, все равно непонятных и недоступных детскому сознанию. Однако это отнюдь не означает, что в репертуаре подростков отсутствовали песни с серьезным содержанием, прививающие детям моральные убеждения, вызывающие у них чувство жалости и сочувствия, искреннее желание помочь человеку в беде, призывающие к борьбе за свободу и человеческое достоинство.

Педагогическая идея в песенном репертуаре подростков проступает несравненно более явно, нежели в репертуаре самых маленьких и старших.

По-видимому, здесь сказалось понимание народными педагогами особенностей и трудностей подросткового возраста как переходного периода от детства к юности.

Колыбельные песни появились с незапамятных времен у всех народов мира, с тех времен, когда человечество обрело дар речи. Под монотонное бормотание первобытных женщин засыпали наши предки. Своими корнями древние колыбельные уходят к древним ритуалам. С развитием человечества развивались и колыбельные, насыщаясь значимыми словами и текстами, превращаясь в домашнее волшебство.

Каждая мама для новорожденного создавала «индивидуальную» колыбельную, вкладывая в нее программу развития ребенка. Материнская мудрость, передаваясь из поколения в поколения, внесла в колыбельные своеобразный код – жизненно важную информацию об устройстве мира, о зле и добре, о безопасности.

Сейчас мы поем колыбельные песни, не догадываясь, какой глубокий смысл они имеют. Напевая «люли-люли, прилетели гули», ребёнок воспринимает это, как рифмованную фразу. А древние славяне обращались к языческой богине весны, покровительнице плодородия, брака, любви, деторождения  – Леле. Колыбельные сохранили в себе таинственные образы, зашифрованные символы. В старинных колыбельных песнях исследователи находят сходство с народными заговорами из-за особого типа исполнения, сходной структуры, наличия магических элементов.

Таким образом, колыбельные не только помогали уснуть, но и ежедневно использовались как заклинание от болезней и невзгод, как оберег от чужого негативного воздействия.

Пройдя сквозь столетия, наполняясь энергетикой любви и нежности, колыбельные песни приобрели особую силу, способную на подсознательном уровне оградить малыша от зла, уберечь от негатива.

Издавна у чуваш была своя народная система музыкального воспитания, которая прежде всего предполагала ранее приобщение детей к песенному богатству чувашского народа. Это закладывалось в семье, где, как правило, все пели и песня была своего рода нравственным началом становления человека. Колыбельные песни еще в народе зовут байками. Это название произошло от глагола баять, баить – «говорить». Старинное название этого слова – «шептать», «заговаривать». Со временем колыбельные песни утратили обрядный характер, выражая нежность и любовь к ребенку, имеют определенную цель – усыпить его. Этому способствует спокойный, размеренный ритм и монотонный напев.

Колыбельные песни есть у всех народов мира и имеют схожие черты: высокий тембр, медленный темп, характерные интонации или общие персонажи. Ознакомимся с некоторыми из них, Колыбельная в устном народном творчестве.

Колыбельные песни как фольклорный жанр – это то, что объединяет всю нацию в общих народных чаяниях. Эти песни пелись многие столетия всем детям вне возможности уделять много времени обучению и воспитанию ребенка, но редкие моменты общения с малышом, когда мать укачивала его, использовались ею в полной мере.

У всех колыбельных стихов есть, как правило, сходство: все сложные предложения разделены на простые. Есть повтор одних и тех же слов. Мелодика стихотворения, ритма, упорядоченность рифмованного текста, магическим образом действуют на малыша.

Колыбельная песня близка старинным народным заговором. Она осмысливается часто не только как заклинание с целью дать ребенку сон и рост в настоящий момент, богатство и здоровье в будущем, но и как знахарский текст, имеющий целью поправить здоровье ребенка в том случае, если он болен, или как оберег от чужого негативного воздействия. И поэтому специалисты советуют родителям: «Пойте колыбельные песни, которые обязательно помогут ему стать сильным, умным, красивым, удачливым».

Колыбельная в музыкальных произведениях.

Колыбельные песни исполнялись одновременно раскачиванием люльки – в такт биению пульса и дыхательным движениями.

Что знают современные дети и их родители о колыбельных песнях, поют ли они, укладывая ребенка спать, колыбельные песни, как часто они это делают, как помогают колыбельные песни уснуть малышам, какие песни они исполняют, что знают взрослые о колыбельных песнях. В чувашских колыбельных песнях гласная буква составляла первоначальный слог. Первая песня первый раз звучала так:

А-а-а, Алюшне, Аз-буки арманта,

Алюш паппа тăвас тет, Веди-глагол вăрманта.

Паппа туса пĕтерсен Чăпăр чĕппи йăвара –

Теттипеле выляс тет. Пирĕн ача сăпкара.

А. Васильева Н. Разов

В 1989 году в Чувашском книжном издательстве вышел сборник колыбельных песен чувашских поэтов. Автор – Н. В. Ытарай (Васильев). Вот некоторые из них:

Шăна вĕçсе кĕресрен Çывăр, пĕчĕкçĕ ачамçăм,

Шăналакне карапăр,- Тутлăн çывăрах.

Шăппан-шăппан çывăрма Енте уйăх та, асамçă,

Шаплах юрри юрлапăр. Тухнă пасарах.

Н. Васильев Ю. Айташ

Слова Колыбельные народов мира – чувашская

Сăпка юрри.

Сĕм вăрманe каш та каш,

Сулхăн çилĕ вăш та ваш,

Эс ан çуйăх, ан çухраш,

Çывăр, пĕчĕкçĕ чăваш!

Урупа ан тапкалаш,

Аллупа ан çапкалаш,

Аннӳпе эс ан тавлаш,

Çывăр, Аптраман тавраш!

Ашa çумaр чаш та чаш,

Ӳс, калчам, çĕклен эс яш,

Çӳлерен çӳле кармаш.

Çывăр, пĕчĕкçĕ чăваш!

Юлташпа эс пул юлташ,

Усалпа эс ан паллаш.

Тăшманпа ан пул йăваш,

Çывăр, Аптраман тавраш!

Вырăспа та тăванлаш,

Тутарпа та эс туслаш,

Пурте — пирĕн хурăнташ,

Çывăр, пĕчĕкçĕ чăваш!

Малалла утсан — малаш,

Каялла юлсан – каяш,

Чaн çултан эс ан аташ.

Çывăр, Аптраман тавраш!

Будешь в золоте ходить,

В руках золото носить,

Ты находишься,

Ты накосишься,

Лю-лю-лю, лю-лю-лю,

Бай, бай, бай, бай…

Основное содержание народных колыбельных песен – это любовь матери к своему ребёнку, её мечты о счастливом будущем.

У всех колыбельных стихов есть, как правило, сходство: все сложные предложения разделены на простые. Есть повтор одних и тех же слов. Мелодика стихотворения, ритма, упорядоченность рифмованного текста, магическим образом действуют на малыша.

Казалось бы, все колыбельные песни одинаковы, однако это не так. Существуют, например, песни, как для мальчиков, так и для девочек, несущие в себе смысл.

Народное искусство постоянно воспроизводит национальный характер от поколения к поколению, «отсюда преемственность творчества, традиции оказываются основной силой, формирующей культурную память». «Культурная память» – это народные художественные образы, идущие от поклонения силам природы, от любования и восхищения ею, в них единство слова, музыки, движений, орнамента; понимание красоты жилища, костюма, различных предметов, самой жизни в ансамблевом единстве, гармонии, во взаимосвязи, т.е. это- сам народ с его историей.

Традиционная народная религия с почитанием природы и всех ее сил соединяла в одно целое весь мир: духовный и материальный. Отсюда идет образный параллелизм в народной поэзии, текстах народных песен: часто первые две строки — образы материального мира (деревья, птицы, окружающие человека предметы), следующие две строки — переживания, судьба, жизнь человека. Например:

Куда летишь, ласточка, сквозь дождь,

Сквозь оба крылышка капли проливая?

Куда идешь, родной, в далекий путь,

Из обоих глаз слезы проливая?

Народные музыкальные традиции тоже «культурная память» народа, не опредмеченная, но живущая, пока жив человек, тем более, что одним из главных признаков бытования народной музыки является устная природа. От поколения к поколению передавались песни, пляски, хороводы, праздники, гулянье как самые прекрасные мгновения в жизни людей, те, что хотелось передать в дар следующему поколению. В этом усматривается воспитательная сторона, так как люди передавали друг другу красоту их мироощущения, чтобы дети тоже видели это, «жили и воспитывались по законам красоты».

Наличие ярко выраженного этнического ядра. Чувашская народная музыка до сегодняшнего дня хранит в себе традиции, идущие от мировозрения, национального характера чуваш. Традиционным у чуваш является почитание отца, матери, уважительность к старцам, любовь к земле -кормилице, бережное к ней отношение, чувство рода в стремлении не разлучаться с родными и близкими. Об этом говорят многие чувашские народные песни. Обычно такие песни сосредоточенные, философски-этические пели взрослые, мужчины и женщины, а дети слушали.

Песня является одним из основных традиционных жанров национального музыкального фольклора, представляющая собой глубокий и правдивый музыкальный образ народа, его характера, психологии и мировоззрения.

Народная песня как неисчерпаемый источник народной мудрости является бесценным средством этнопедагогики.

Чувашский ученый, деятель культуры и народного образования

Н.В.Никольский утверждал, что народная песня – это верный путь к осознанию человеком своей национальной принадлежности. Народная песня учит любить то, о чем поет народ, и тот язык, которым он пользуется.

Музыкальное искусство жило в народе задолго до появления профессиональных сочинителей музыки – композиторов. Песни и наигрыши украшали быт и увеселения молодежи и старших поколений, служили важной составной частью свадебных ритуалов, земледельческих обрядов. В течение веков одни из песен забывались, другие возрождались. Чувашская народная музыка сохранила в себе традиции одной из древних и самобытных устных музыкальных культур.

Песня – самая богатая и развитая область устного народного творчества чувашей. Здесь отразились все стороны жизни народа: и беззаботная веселость молодежи, и глубокие размышления старших поколений о смысле человеческой жизни, тонкая наблюдательность, обычаи, детали быта, особенности национальной эстетики, психологии и нравственности.

Песни создавали народные певцы и сказатели, имена которых большей частью нам неизвестны. Они записывались, и передавались из поколения в поколение, иногда на продолжении целых столетий. “Предки передали ее”, “От дедов пришла она”, – говорят чуваши о песне. Музыка и песня украшают жизнь чувашина, облагораживают отношения людей друг с другом. В песнях отражаются вековые ожидания, чаяния и сокровенные мечты народа.

В музыке издавна чувашин видел источник здоровья, радости и счастья, поэтому относился к ней как к предмету, достойному уважения и внимания человека.

Отношения чуваш к музыке и пению ярко раскрывается в легендах, сказках, преданиях и пословицах чувашского народа. В них говориться, например, о том, что песня всегда жила в большой дружбе с народом, что она была неразлучна с ним в труде, и на отдыхе, что она делила с народом и горе, и радость: “Люди радуются, и песня радуется; люди печалятся, и песня грустит…”

В образной форме рассказывается о том, как добрая песня сопутствовала народу в тяжелые, беспросветные годы его существования, как помогала она трудящимся бороться против зла и несправедливости, против угнетения и произвола царских властей, как окрыляла она народ, вселяя в его душу непобедимую силу и вечную молодость.

И как бы в благодарность этому чувашский народ сложил немало песен о песне, в которых люди обращаются к ней, как к своему лучшему другу – вечному спутнику жизни. Без нее жизнь чувашина пуста, бесцветна, для него песня – язык души.

Народные песни – Этнопсихопедагогика (Психология)

Народные песни

КОЛЫБЕЛЬНАЯ ПЕСНЯ. ПОЭЗИЯ РАННЕГО ВОЗРАСТА

В песнях отражаются вековые ожидания, чаяния и сокровенные мечты народа. Их роль в воспитании огромна, пожалуй, ни с чем не сравнима. Как-то на одной из дружеских встреч герой-космонавт Андриян Николаев сказал: «Человек, если помнит главные песни своего народа, никогда не перестанет быть его настоящим сыном. Пусть даже возникнут трудности с материнским языком… Благодаря поэтическим словам и красивым мелодиям, они оказывают на чувства и сознание детей сильное влияние и надолго сохраняются в их памяти».

Песни уникальны музыкально-поэтическим оформлением идеи – этической, эстетической, педагогической. Красота и добро в песне выступают в единстве. Добрые молодцы, воспетые народом, не только добры, но и красивы. Народные песни впитали в себя высшие национальные ценности, ориентированные только на добро, на счастье человека. Как прокомментировал Иммануила Канта Б.М. Бим-Бад в своей книге «Щит и оборона детства»: «Ребенок должен быть счастлив сегодня, а не завтра… Как ни парадоксально, ребенок счастлив, когда поет. Песни грустные поет редко, хотя есть много очень печальных сиротских песен, но не поют этих песен, эти песни – не их, а о них».

Песни – более сложная форма народного поэтического творчества, чем загадки и пословицы. Главное назначение песен – привить любовь к прекрасному, выработать эстетические взгляды и вкусы. Песенное творчество молодежи всемерно стимулировалось и поощрялось пожилыми. «Она не стала еще девушкой, у ней нет своей песни», – говорили старые чуваши. Понимание прекрасного в слове и мелодии, по народному представлению, предполагает творческое отношение к нему: в процессе исполнения песни допускалось улучшение текста и мелодии.

Песне присуща высокая поэтизация всех сторон народной жизни, включая и воспитание подрастающего поколения. Педагогическая ценность песни в том, что красивому пению учили, а оно, в свою очередь, учило прекрасному и добру. Песней сопровождались все события народной жизни – труд, праздники, игры, похороны и т.п. Вся жизнь людей проходила в песне, которая наилучшим образом выражала этическую и эстетическую сущность личности. Полный песенный цикл – это жизнь человека от рождения до смерти. Песни поют младенцу в колыбели, ненаучившемуся еще понимать, старцу в гробу, переставшему уже чувствовать и понимать. Ученые доказали благотворную роль нежной песни в психическом развитии ребенка в утробе матери. Колыбельные песни не только усыпляют младенца, но и ласкают его, успокаивают, доставляют радость. У итальянцев есть пробудительные песни – чтобы младенец проснулся в хорошем настроении и встретил наступающий день в радости.

Песни поют и слушают все. Ни об одном другом жанре, кроме песни, нельзя этого сказать: пословицы, сказки, загадки становятся понятными, начиная с определенного возраста, теми или иными из них пользуются преимущественно в определенный период жизни. Конечно, и песни имеют свой «любимый возраст»: девушки пятнадцати-двадцати лет поют столько песен, сколько они не спели до этого возраста и не споют до конца своей жизни.

В песнях определенно присутствует педагогическая идея, она обусловливает образовательно-воспитательную функцию песен.

Некоторые категории песен рассчитаны на конкретные возрастные группы, хотя, конечно, большинство песен не могут быть резко разграничены и распределены по возрастам. Иные песни взрослых малые дети поют с особым воодушевлением. Поэтому речь может идти только о преимущественном исполнении тех или иных песен в том или ином возрасте. Колыбельная песня предназначена младенцу, поет ее преимущественно мать, но зафиксированы случаи исполнения ее четырех-пятилетними детьми, укачивающими своих младших братьев и сестер. Колыбельная педагогика – самая природосообразная педагогика за всю историю человечества (первой колыбелью были руки и колени стоящей и сидящей дикарки-матери).

Рекомендуемые материалы

Назначение колыбельных песен убаюкать, усыпить ребенка. Творцами колыбельных песен преимущественно являются матери и бабушки, а пользуются ими все, кто нянчит детей. О колыбельных песнях встречаются воспоминания в пословицах, сказках, песнях. В одной из песен казаков, например, старший брат представлен нянькой. Он поет колыбельную песнь, которая могла быть в сущности создана и им самим:

А брат сестрицу

В люлечке качает:

«Сестрица родная,

Расти поскорее».

Подобные народные поэтические произведения интересны тем, что демонстрируют всеобщую любовь к детям. Большинство колыбельных песен раскрывает огромную силу прежде всего материнской любви. Но одновременно они внушают любовь к детям всем, кто исполняет их в процессе заботливого ухода за ребенком, т.е. так или иначе стимулируют самовоспитание; особенно это важно в тех случаях, когда за маленькими детьми присматривают дети постарше. Детям, лежащим в колыбели, слова песни еще непонятны, но нежность, вложенная в мелодию и слова пробуждает их душу и сердце, как бы готовит почву, создает благоприятные условия для последующих воспитательных воздействий. Колыбельная песня складывалась веками, в ней – самое оптимальное соотношение мысли, движения и настроения. Лучшие из них до сих пор используются в пестовании, их поют сами дети, укладывая кукол спать. Колыбельная песнь – величайшее завоевание народной педагогики, она нераздельно соединена с практикой воспитания детей именно в том самом нежном возрасте, когда ребенок – еще беспомощное существо, требующее постоянного заботливого внимания, любви и нежности, без которых он просто не выживет.

Основное содержание колыбельных песен – любовь матери к своему ребенку, ее мечты о его счастливом будущем. Они изобилуют поэтическими образами птиц, диких зверей, домашних животных, смешных и страшных, ласковых и сердитых, приходящих к колыбели, окружающих ребенка.

Лисицы спят

Все по кусточкам,

Куницы спят

Все по норочкам,

Соколы спят

Все по гнездышкам,

Соболи спят,

Где им вздумалось,

Маленькие детки

В колыбелях спят.

В колыбельной песне нежность матери представлена необыкновенно концентрированно: девочку называют «моей милой», «моей хорошей», «моей пригожей», «дитей маленькой», «дитей крошечной», употребляются разные варианты ласкательных имен, повторяются ласковые слова «люли», – «баю». В песнях нежность переносится и на окружение ребенка, в них – и «котинька-коток», «кудреватенький лобок», «серенький хвосток», и «пояски все шелковенькие», и «платочек беленький», и «колыбель-люлечка»… Очаровательно нарушение порядка, рядоположенности, утверждающее свободу, создающее проблемную ситуацию: у всех есть определенные места для сна, а соболи спят, где им вздумалось.

В колыбельных песнях любят не только своего ребенка, любят детей вообще, с радостью рассказывают о других детях, которые уже уснули. Умиление вызывает мирная картина жизни многодетной семьи:

Полна горница ребят,

Все по лавочкам сидят,

Кашу масляну едят.

Детям, засыпающим в колыбели, ласково и серьезно рассказывают о делах отца («пошел за рыбою»), матери («пошла пеленки мыть»), бабушки («пошла дрова рубить»), да и самому несмышленому уже обещано трудовое будущее: Зипун сошьем, /Боронить пошлем/ В чистые поля/, В зелены луга.

Вот в такой простой форме преподносится мало что понимающему ребенку колыбельного возраста своеобразный курс «родиноведения», построенный на предметах и явлениях самой близкой действительности: «чистые поля», «зеленые луга». Патриотизм – одно из самых глубоких чувств, оно неотторжимо от любви к детям и во всей полноте проявляется в колыбельных песнях.

В простенькой колыбельной песне мать рассказывала о труде, о Родине, о важности труда в повседневной жизни, рассказывала непринужденно, в удивительно поэтической форме, без всякой назидательности и нравоучения. Например, в одной из песен поется о том, что рано утром нужно отправиться на зайца; если поймать зайца, то можно испечь пирог из заячьего мяса. В этой же песне утешают плачущего ребенка, укачивая колыбель и приговаривая, что мать ушла по ягоды и принесет ягод, отец ушел на базар – принесет калач.

В колыбельных песнях матери рассказывают об окружающей действительности, вслух думают о цели и смысле жизни, выговаривают свои заботы, радости и печали. В колыбельной песне мать находит выход своим чувствам, возможность до конца выговориться, высказаться и получить психическую разрядку.

Поэтизация окружающей природы делает укачиваемого ребенка неразрывной ее частью. В марийской колыбельной песне все время повторяются строки: «Ой, дитя мое, дитятко, ой, дитя мое, дитятко»… Однотонное, нежное их повторение действует на ребенка успокаивающе, усыпляюще. В эту нежность вплетаются строки, так или иначе воспевающие марийскую природу: «Пусть рубашкой твоей будет вязовый лист», «постелью твоей будет липовый лист», «пусть отцом твоим будет заяц-русак». В этой древней песне ребенок – часть природы, ее дитя. Мать, любя своего ребенка, попутно выражает свою любовь к родной природе. Мордовская мать напевала песню ребенку:

Баю-бай, баю-бай,

Баю-бай, мой родной, засыпай,

Глазки, маленький мой, закрывай.

Спит кукушка средь темных ветвей,

До утра задремал воробей, –

Так ложись ты в постельку свою,

Баю-бай я тебе пропою…

Колыбельные песни народов собирались плохо, утеряны многочисленные импровизации, отличавшиеся, как можно полагать, изумительными поэтическими и педагогическими достоинствами.

У всех народов были свои поэты, создававшие колыбельные песни. В устах мамушек и сенных девушек, вынянчивших не одного ребенка, массовые колыбельные песни получили особенно богатую художественную обработку. Эти талантливые исполнители и создатели колыбельных песен – баюкалы, баюкальщицы, баюкалки, пестуны, припеваши – всегда были выходцами из народа. Улучшая народные творения, они возвращали их обратно народу, таким образом, шел процесс постоянного обогащения песенного арсенала.

Талантливые создатели и исполнители колыбельных песен одновременно были и талантливыми педагогами, любили детей. И дело отнюдь не в том, что без любви к детям не создать прекрасных колыбельных песен, а еще и в их непосредственном воздействии на ребенка. Редкая из песен проверяется в реальном действии, а колыбельная песня была именно такой: она не исполнялась просто так, ею усыпляли детей в колыбели. Такое соединение таланта поэта с талантом педагога было характерным явлением в народе. Если лучшими создателями колыбельных песен могли быть и воспитатели чужих детей, то лучшими в мире их исполнителями могли быть все-таки только матери. В этом смысле материнское чувство совершенствовало не только поэзию и музыку народа, но и сокровенные движения души человека, его духовное богатство, самые нежные и самые человечные стороны народной нравственности.

Трудно сказать, когда пробуждаются в человеке добрые начала и не является ли решающим фактором этого пробуждения доброта матери. Песню матери Расул Гамзатов называет источником поэзии, зароненным в душу человека. Это – семя поэзии, посеянное матерью в чувствах и мыслях ребенка. «Песня матери – главная песня в мире, начало всех человеческих песен. Если бы не было ее, колыбельной, не было бы на свете и других песен. И, может быть, меньше в мире стало бы радости, меньше счастья, меньше поэзии». Горцы про никчемного человека говорят: «Наверно, мать не пела над его колыбелью». А чуваши про злого человека говорят: «Он слушал, лежа в колыбели, не пение, а ругань».

Современные психологи считают бесспорным существование памяти детства. Психологический портрет человека складывается до пяти лет. Поэтому в высшей степени необходимо, чтобы с первого своего дня ребенок слушал хорошую поэзию и музыку. Не имея совершенно никаких представлений ни о существовании памяти детства, ни о психологическом портрете, уже тысячелетиями матери отдают своим детям лучшие порывы души, самую нежную поэзию и мелодию. Слова Ушинского о педагогическом гении народа, высказанные им в связи с оценкой сказок, могут быть применимы и к характеристике колыбельных песен, педагогическая гениальность которых бесспорна.

Заслуживающими внимание средствами воспитательного воздействия являются пестушки и потешки. В них подрастающий ребенок всецело занимает внимание взрослого. Пестушки получили свое название от слова пестовать – нянчить, носить на руках. Это короткие стихотворные припевы, которыми сопровождают движения ребенка при пестовании. Так, например, чувашские матери высказывают пожелание: «Будь большим, будь большим – при каждом подтягивании по пяди прибавляй в росте». Но пестушки нацеливают ребенка не на физические развитие, т.е. они не есть только простейшие физические упражнения, сопровождаемые песенными благоположеланиями. В них принимаются во внимание все ожидаемые стороны развития младенца, т.е. ближайшая перспектива:

А в ножки – ходунушки,

А в ручки – хватунушки,

А в роток – говорок,

А в голову – разумок.

Пестушки имеют смысл только при сопровождении их тактильным приемом – легким телесным прикосновением. Ласковый массаж, сопровождаемый веселой незатейливой песенкой с отчетливым произнесением стихотворных строк, вызывает у ребенка бодрое, веселое настроение. В пестушках учитываются все основные моменты физического развития ребенка. Когда он начинает становиться на ножки, ему говорят одно; ребенка, делающего первые шаги, учат тверже стоять на ножках и при этом говорят другие пестушки.

Пестушки постепенно переходят в песенки-потешки, сопровождающие игры ребенка с пальцами, ручками, ножками. В этих играх уже часто присутствует и педагогическое – наставление в трудолюбии, доброте, дружелюбии. Например, в русской детской потешке «Сорока», щедрая белобока накормила кашей всех, кроме одного, хотя и самого маленького:

Зачем дров не таскал,

Воды не носил?

Народ не оправдывает лентяя в любом возрасте и считает, что психологическая подготовка к деятельности должна начинаться с момента пробуждения сознания.

При исполнении потешки «Чей нос?» мать, взяв ребенка за нос, спрашивает: «Чей нос?» Ребенок отвечает, ему задают другой вопрос. Заключительная часть диалога следующая:

Что купишь?

Рекомендуем посмотреть лекцию “Методы краткосрочной психотерапии в психокоррекции”.

Калач.

С кем съешь?

Если ребенок отвечает: «Один» или «Одна», его теребят за нос, говоря: «Не ешь один! Не ешь один!» Маленького ребенка учат помнить о братишках и сестренках, товарищах, делиться с ними.

Позднее, начиная примерно со второго года жизни, детям поют песенки и более сложного содержания, независимо от игр, отдельно от каких-либо действий. Такое самостоятельное существование детских песен свидетельствует о вполне сложившейся в народе системе эстетического и этического воспитания детей. Высокое совершенство песен, определяемых, как прибаутки, свидетельствует о взыскательном поэтическом и музыкальном вкусе многих поколений трудового народа. Эти песни – подлинные золотые крупинки устного народного творчества. В них народ блестяще разрешил проблему поэтической формы произведений для самых маленьких. Песни народа могут быть образцом для всех детских писателей…

Чувашским матерям известна особая форма прибауток, в которых непременным элементом являются благопожелания. Они встречаются и в банных прибаутках, которые обычно произносили, лаская ребенка легким веником: «Мужчину увидишь – дядей назови, женщину увидишь – тетей назови, девушку увидишь – сестрой назови». Подобные благопожелания являются важным компонентом прибауток. Чаще всего встречаются строки следующего рода: «Вырастешь – будь молодцом, мастером петь и искусным танцором», «Добрая голова пусть имеет добрые цели, добрый конь твой пусть добро скачет, добрые руки пусть делают доброе дело». Много места в жизни крестьянских детей занимали различные заклички и приговорки. Песенные заклички и словесные приговорки наполнены веры во всемогущие силы земли, неба и воды; они приобщали крестьянских детей к жизни и труду. Закличка наполняла маленькое детское сердце той же, что и у взрослых, надеждой на обильный урожай, достаток и богатство. Дети рано приучались разделять печали и радости, труд и заботы взрослых.

Песни также и неизменный, обязательный элемент игры. Песня оживляет и игры, и труд, является связующим звеном между ними.

Маленькая народная песенка | Джессика Рэй

Потоковая передача + загрузка

Включает неограниченную потоковую передачу через бесплатное приложение Bandcamp, а также высококачественную загрузку в формате MP3, FLAC и других форматах.

Можно приобрести с подарочной картой

0,9 доллара США9 САПР или больше

Купить полный цифровой альбом

Компакт-диск (CD) + цифровой альбом

Поставляется в красивом глянцевом 3-панельном дигипаке с красивыми линейными иллюстрациями Памелы Пирс.

Включает неограниченное потоковое воспроизведение Far Gone Lullabies через бесплатное приложение Bandcamp, а также высококачественную загрузку в форматах MP3, FLAC и других форматах.

отправка в течение 3 дней

15 долларов САПР или больше

Пластинка/винил + цифровой альбом

Ограниченная серия 12-дюймовых 130-граммовых виниловых пластинок с прекрасной глянцевой отделкой, красивыми линейными иллюстрациями Памелы Пирс и иллюстрацией-вставкой.

Включает неограниченное потоковое воспроизведение Far Gone Lullabies через бесплатное приложение Bandcamp, а также высококачественную загрузку в форматах MP3, FLAC и других форматах.

отправляется в течение 2 дней

20 долларов САПР или больше

В голове засела народная песенка
Я не могу перестать думать о том, что ты сказал
Это не дает мне спать по ночам
Это не дает мне спать по ночам

У нас есть немного денег в банке
Мы копили деньги, чтобы купить недвижимость
Мы собираемся вонзить ноги в землю
Постройте наши мечты в этом маленьком городке

О, о, о, о

У моей двери поет синяя птица
Он поет так громко, что я едва могу игнорировать
Он говорит мне, что я должен замедлиться
Потому что мы устали передвигаться

О о о о о

В этой комнате полно вещей, которыми я не пользуюсь
Вещи, которые мне не нужны, и вещи, которыми я злоупотребляю
Но они продолжают держаться
Никогда не знаешь, когда он тебе может понадобиться

В конце дня я закрываю глаза
Я вижу цветные сны и иногда летаю
Бывают дни, когда я не спускаюсь
Мои ноги не коснутся земли

О, о, о, о

В голове засела народная песенка
Я не могу заснуть после того, что ты сказал
Это не дает мне спать по ночам
Это не дает мне спать по ночам
Это не дает мне спать по ночам
Это не дает мне спать по ночам

Путешествие по детским народным песням Мекки – ЕЖЕКВАРТАЛЬНОЕ ИЗДАНИЕ АРАБЛИТ И АРАБЛИТ

Это эссе опубликовано в нашем специальном выпуске на тему НАРОД Зима 2021 года под редакцией Али Аль-Джамри. Вы также можете услышать, как автор-переводчик Эман Куотах рассказывает о своем эссе на YouTube , , где она читает из своего эссе, а также поет.

Очерк и перевод Эмана Куоты

Собран Мохаммедом М.Н. Quotah

В белом дуплексе на Колвин-роуд, в доме с камином, от кирпичного основания которого у меня остался шрам на брови, отец пел мне перед сном по-арабски.

Первые слова его любимой колыбельной, Dawhah, Ya Dawhah , — чепуха. Но вся песня показалась мне бредом, потому что я не понимал родного языка отца. Он всегда говорил со мной по-английски, на языке моей матери. Арабский язык, который я слышал, пока мы не переехали из Огайо в Саудовскую Аравию, когда мне было восемь лет, в основном состоял из детских народных песен и религиозного языка, который мой отец использовал в молитвах.

Он клал подушку себе под ноги, баюкал меня в ложбинке между ног и качал во время пения. Тогда я этого не знал, но эта культурная практика рока и слова, которые он пел, перенесли нас из Шейкер-Хайтс 1970-х, штат Огайо, через пространство и время в место совсем другого детства, чем мое.

Мой отец родился в Мекке где-то в середине 1940-х годов (мы точно не знаем, когда он родился, потому что у него не было свидетельства о рождении) и вырос там, четвертый из двенадцати детей моих бабушки и дедушки. . В его детстве не было пластиковых игрушек на батарейках, не говоря уже о смартфонах и видеоиграх. Дети играли в валеты с камушками, а папа так и не научился кататься на велосипеде. Это также было время, когда мекканский (или мекканский) диалект и идентичность в контексте региона Хиджаз в Западной Аравии оставались более отличными от саудовских речевых моделей и национальной идентичности, чем сегодня.

Известный в семейных преданиях, мой отец дважды провалил выпускные экзамены по английскому языку в старшей школе, из-за чего его выпуск отложился. С настойчивостью он закончил 38 ^й из класса 900 и получил право на получение государственной стипендии для обучения за границей. Затем он женился на американке, которую встретил во время учебы в Сан-Франциско, и вырастил детей, родным языком которых был английский.

Передавая арабские — а точнее хиджази и меккави — народные знания своим детям, не говорящим на родном языке, за тысячи миль от того места, где они возникли, мой отец не только принимал участие в изменении способов народной передачи, но и проявлял быструю перемены, происходящие в его обществе.

В доме Маккави его детства, как рассказывает мне мой отец, матери, старшие братья и сестры, а в некоторых случаях и отцы, передавали народные традиции, заботились о младенцах и маленьких детях и играли с ними. Многочисленные семьи жили в многоэтажных вертикальных домах, обычных для Мекки, пока многоквартирные дома не вытеснили жилые кварталы города во второй половине двадцатого века. Народная архитектура использовала ограниченное пространство города (Священный город построен на скалистых холмах и окружен ими) и позволяла сдавать нижние этажи в аренду паломникам во время хаджа.

Моя бабушка была неграмотной, а мои старшие тёти получили ограниченное образование; государственных школ для девочек не существовало до 1960-х годов. Женщины и девочки в семье занимались хозяйством, передавали кулинарные и народные традиции, дольше, чем мальчики, помогали воспитывать младших детей. Мой отец и его братья — те, кто был достаточно взрослым до смерти моего деда в начале 1970-х годов, — должны были помогать управлять его магазином тканей в Мекке. Мой отец был одним из нескольких братьев, которые уехали из дома после школы, чтобы учиться за границей на стипендию.

Во время нефтяного бума 1970-х годов в Саудовской Аравии произошли огромные экономические и социальные изменения. В течение десятилетия большая часть семьи моего отца — его мать, все его братья и сестры, кроме одного, и расширенные члены семьи с обеих сторон — переехали из Мекки в прибрежный город Джидда. Это была обычная внутренняя миграция в сторону больших экономических и образовательных возможностей и от более консервативного социального климата Мекки.

Я родился в Джидде, но мы провели большую часть 1970-х годов в Соединенных Штатах, когда мой отец получил степень магистра математики и докторскую степень в области исследования операций, а моя мать изучала уход за больными. Мекка детства моего отца уже тогда менялась и оставалась таковой на протяжении 1980-х годов, когда мы жили в Джидде и посещали Священный город несколько раз в год, чтобы навестить мою тетю Аишу и Харам. Когда я совершил хадж в 1991 году, Мекке еще оставалось несколько десятков лет до массового развития, которое привело бы к возведению гигантских небоскребов в Священный город и разрушению окрестностей вокруг нашего семейного дома, который мой отец, его братья, сестры и их мать сдавали в аренду паломникам. так как они его освободили.

Мой отец и его старший брат, мой Амму Бакур, получили докторские степени во время учебы за границей и десятилетиями работали в Джиддском университете имени короля Абдула Азиза. От их дочерей — и от многих молодых женщин моего поколения и следующего за ним — ожидалось, что они выйдут замуж, воспитают детей, и получат образование.

Все это говорит о том, что мои родители вырастили меня за пределами географических границ, в быстро меняющейся Саудовской Аравии, которая обычно предпочитала национализм регионализму, и в Соединенных Штатах, которые еще до 9/11, очерняли и принижали народы и традиции Аравийского полуострова и Ближнего Востока в целом. Слушание песен юности моего отца сблизило меня с ним и сохранило для него местные традиции, а также противостояло расовому, ориенталистскому образу отца-араба и мусульманина: жестокого, оскорбительного, оторванного от своих детей, препятствующего их стремлению к самостоятельность и свобода, особенно если ребенок девочка.

Мой отец наблюдал, как я еду в Соединенные Штаты учиться, зная и пережив изоляцию, расизм и исламофобию, которые я испытаю здесь. Он поощрял меня повышать уровень своего образования и санкционировал мое решение остаться в США, хотя и не без заламывания рук по поводу «утечки мозгов». Он видел во мне достояние своего общества.

Сейчас, будучи американским родителем, у меня есть собственные дети — хотя они уже слишком взрослые, чтобы интересоваться детскими стишками и колыбельными, — я попросил отца помочь мне записать песни, которые он пел мне, а также другие, которые он помнит из своего детства в Маккави.

“دوهه يا دوهه”

دوهه يا دوهه

والكعبة بنوها

وزمزم شربوها

سيدي محمد سافر مكة

جبلي زنبيل كعكة

والكعكة في المخزن

والمخزن ما لو مفتاح 

والمفتاح عند الحداد

والحداد يبغي النجار

والنجار يبغى الحليب

والحليب عند البقرة 

والبقرة تبغى الحشيش

والحشيش يبغى المطرة 

والمطرة عند ربى

يا مطرة حطي حطي

—

وتتكرر حتى ينام الطفل

Доуха, йа доха

Дауха, йа доха

Ой, построили Каабу

И пили Замзам

Пошли к Деду Мохаммаду0005

Он принес мне корзину с тортом

О, торт в кладовой

А у кладовой нет ключа

Ключ у слесаря ​​

А слесарю нужен плотник

Плотник хочет молока

И молоко с коровой

Корова хочет травы

И траве нужен дождь

Дождь с моим Господом

О, дождь! Падать, падать!

—

Слова повторяются до тех пор, пока ребенок не заснет.

Это моя любимая песня моего отца. Когда вы сидите на полу и укачиваете ребенка, вы воссоздаете старинный дом Маккави, где мебель низкая или отсутствует — вы ели на полу, спали на полу, сидели на полу — и где уход за детьми является общим. Отец говорит мне: «Мы качались минут десять-пятнадцать. Если к тому времени ребенок еще не заснул, значит, что-то не так, и нам нужно было придумать, как сделать так, чтобы ребенку было комфортно».

Структура песни, то, как куплеты строятся друг на друге, напоминает Hush, Little Baby , популярная американская народная колыбельная, которую мне спела мама. Задолго до того, как у меня появились дети, чтобы петь серенады на ночь, я спел обе песни моему десятилетнему младшему брату, продолжая традицию, в которой вырос мой отец, когда старшие братья и сестры помогали воспитывать младших братьев и сестер. (Мою мать, младшую из четырех детей в англо-американской семье в Калифорнии, частично воспитывала ее старшая сестра вместе со своими племянницами и племянниками. ) 

Мне нравится, что в песне пересказывается путешествие в Мекку, хотя певица, в детстве моего отца, был бы расположен в Священном городе. Обе стороны семьи моего отца произошли за пределами Хиджаза, семья моего деда в Южной Азии (вероятно, в северной Индии или Кашмире), а семья моей бабушки в Хадрамауте. Мне нравится представлять, что другие мигранты из частей арабского и мусульманского мира в Мекку привезли эту песню с собой или сочинили ее по прибытии.

“صغير وعاقل”

صغير وعاقل

لباس الخواتم

كبير ومجنون

لحاس القدور

قصاع القمل

بيت الضره فين، بيت الضره فين، بيت الضره فين،

هنا هنا هنا

Маленький и Мудрый

Маленький и Мудрый

Носитель колец

Большой и Сумасшедший

Лизальщик горшков

Раздавитель вшей

Где дом муравья?

Где дом муравья?

Где дом муравья?

Вот! Здесь! Здесь!

Эта игра с пением для пальцев напоминает мне детскую песенку Матушки Гусыни This Little Piggy . Мой отец говорит, что матери в основном пели ее очень маленьким детям, хотя иногда старшие братья и сестры тоже играли в эту игру с младенцами. Певец сжимал руку ребенка в кулак, затем раскрывал и шевелил пальцами один за другим, описывая каждую цифру по ее физическому признаку (например, «маленький и мудрый») или функции (например, «лизать кастрюли»). .

Когда я был маленьким, я помню, как мой отец начинал с того, что хватал меня за мизинец, когда пел: «Маленький [имеется в виду молодой] и мудрый». Затем мой безымянный палец: «Носительница колец». Затем мой средний палец: «Большой [имеется в виду старый] и сумасшедший». Затем мой указательный палец: «Лижет кастрюли». И, наконец, мой большой палец: «Раздавитель вшей».

Когда он закончил шевелить всеми пятью моими пальцами, мой отец провел кончиками пальцев вверх по моей руке, напевая: «Где дом муравья? Где дом муравья? Где дом муравья? Он щекотал мою подмышку и кричал: «Вот! Здесь! Здесь!”

Так как я никогда не видел эту песню записанной, и у меня был несовершенный словарный запас на арабском языке, потому что я не стал бегло говорить, пока мне не исполнилось десять или одиннадцать, я неправильно расслышал некоторые слова. Десятилетия спустя я неправильно пел их своим детям (которые в любом случае не говорят и не понимают по-арабски).

Меккави меня тоже смутило. Раньше я думал, что мизинец — это «маленький мозг», а средний палец — «очень сумасшедший», превращая «у», означающее «ва» или «и», в дхамму.

Меня тоже смутило местное название муравья. В этой песне ант — это не «намлах», а скорее «дхаррах», означающее что-то вредное. Но я подумал, что это «зарра», что-то очень маленькое, крохотное. Теперь я задаюсь вопросом о значении «вредной» штуки, живущей в детской подмышке. Как и в случае с детскими стишками из любой культуры, здесь достаточно места для анализа.

«استوت المقادم”

استوت المقادم… .. لسه

زيدوا حطب زيدوا مو

أستوا حطب едят …

أستوا المقدا гать

4 أيзнес المق секретный.0005

زيدوзор حطب زيدوها مويه

أستوت المقادم… .. لسه

زيدوзор حطب زيدوا гать

زيدوا حطب زيدوا مويه

نعم أيوت ……………………………………………………………………………………………………………………………………… هيا نأكل

Икры готовы?

Икры готовы?

Еще нет!

Подбрось дров в огонь! Добавьте воды!

Икры готовы?

Еще нет!

Подбрось дров в огонь! Добавьте воды!

Икры готовы?

Еще нет!

Подбрось дров в огонь! Добавьте воды!

Да, готово! Давайте есть!

Это поющая игра, как London Bridge или Ring Around the Rosie . Мой отец говорит, что играл в нее с другими детьми, братьями и сестрами, двоюродными братьями и сестрами, сидя в кругу, поставив ноги посередине, накрытые простыней. Они пели вместе, и когда они доходили до конца куплета, один ребенок убирал ноги. Они начинали снова, повторяя куплет до тех пор, пока не оставались только детские ножки.

Я только помню, как играл в эту игру с отцом и братом Осамой. Мой отец сидел с Усамой и мной, все мы стояли ногами в центре нашего маленького круга. Папа как бы «помешивал» горшок рукой, при этом напевая возглас и ответ: «Голые ноги готовы?» “Еще нет!” Затем он изобразил добавление дров в огонь и воды в котел. «Икроножные ноги готовы?» “Еще нет!” Пока, наконец, «Да, они закончили! Давайте есть.” Папа «съедал» наши ноги, и мы начинали заново. Мой папа пел и зов, и ответ, то ли чтобы научить нас словам, то ли потому, что мы их не понимали.

Я никогда не знал этого в детстве, но мой отец говорит, что вы можете заменить «голени ноги» на «мулухия» в песне. Кто не хотел бы изобразить процесс приготовления мулухии пантомимой?

И все же скромная еда из телячьих ножек напоминает мне блюдо, которое мой отец иногда готовил, когда я был маленьким: хлебный суп. Он обжарил лук и порвал черствый лаваш, потом все это сварил в воде. Суп был безвкусным, и все же явно нес воспоминания о моем отце. Рассказать нам о бедности, с которой он столкнулся в детстве, было важно в стране, которая во времена моего детства переживала беспрецедентное богатство и стремительное развитие современности.

“يا مطره حطى حطى” 

يا مطرة حطي حطي

على قريعة بنت أختي

بنت أختي جابت ولد

سمته عبد الصمد

—

وتكرر إلى أن يتعب الطفل من الغناء او تسكت المطر

О, Дождь! Падение, падение!

О, дождь! Падать, падать!

На лысине моей племянницы

У моей племянницы родился ребенок

Она назвала его Абд ас-Самад

—

Стих повторяется до тех пор, пока дети не устанут петь или не прекратится дождь.

Английская детская песенка гласит: «Дождь, дождь, уходи!» В Мекке, где в среднем выпадает около пяти дюймов осадков в год, люди молятся о дожде. Папа говорит, что когда он был ребенком и на небе появлялись дождевые тучи, обнадеживающие дети выходили на улицы, в свои семейные дворы или на плоские крыши своих домов (где люди часто спали в более жаркие месяцы) и пели эту песню, призывающую к дождь сойти.

«Дождь никогда не шел долго, — говорит он, — и когда дети вернулись внутрь, они знали, что попали под дождь, благословение и милость от Аллаха».

Я нашел в Интернете несколько разных версий этой песни. В некоторых стихах больше, чем в версии моего отца, или используется другое слово для обозначения «падения». («О, дождь! Налей, налей!» «О, дождь! Налей, налей!») Но всегда на дождь надеются и его приветствуют, с долей юмора.

Я не помню, чтобы мой папа пел О, Дождь! Падение, падение! , но я бы хотел, чтобы он был. Это напоминает мне молитву Салят аль-Истиска во дворе школы Манарат Джидда и переворачивание шарфа в конце, как переворачивание нового листа.