Лестница чудесница бежит сама собой стихотворение: Тараховская, Метро. DjVu + читать
| СОДЕРЖАНИЕ Буква «М» Буква «М» Ждать трамвая? Ты не стой у остановок: Я всегда его узнаю Лестница-чудесница Нам шагать по лестнице Только за перила Подземная станция Подземная станция Что под нами темнота. Что под нами, как в подвале. Чернота и духота. Здесь светло, как в полдень жаркий, И весёлый и крылатый Кто строил? Кто построил этот светлый, Под садами, под домами На подмогу Метрострою Поезд Я ничуть не беспокоюсь: Фокусница-дверь В вагоне А в вагоне лампы А в вагоне лампы.  В тысячу лучей. Я в таком вагоне. Поехали! Ты на кожаном Эй, троллейбусы, Мы в тоннеле От Калужской Сколько новых Под Москвой-рекой Лодки плавают над нами Но не видим мы с тобой Мы в окошко поглядели – Поезд вынырнул Погляди, в окошках солнце: И опять в тоннель нырнули, Чтобы школьник на уроки Лестница-чудесница Нам шагать по лестнице Лестница-чудесница Бежит сама собой! Только за перила ЛУНА И ЛЕНТЯЙ Все в доме-спят… и тишина. Луна далёкая горит. Трещит от школы голова — Другой мальчишка говорит: Ответил первый: — Ну и пусть! В космическом сиянии Кататься на коньках. Луна далёкая горит. А первый говорит: — И пусть! Луна далёкая горит. А на Луне нет ни глотка Воды, не только молока. А первый говорит: — И пусть! Другой мальчишка говорит: А первый говорит: — И пусть! Но стало вдруг светло — Дорожка лунная бежит Луна лицом бледным-бледна, Луна по-русски говорит: Когда б все люди с детских лет Я в небе видела собак — Таблицу умножения Сказала, кверху поднялась Прохожие удивлены — Но мы-то знаем отчего. ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЗАДАЧНИКА Жил-был в Тёплом переулке Шёл, задачник теребя, Всё поёт — ручьи и птицы. От задач избавлюсь я!.. — Но вот свистит, как соловей, Задачник Пава Булкин взял. Он садится на скамью. Всё поёт — ручьи и птицы. Вдруг парнишка улыбнулся. Но вот бежит учёный пёс, * * * Солнце светит ярко-ярко. А вокруг толпа народа – А у Павы единица, Но книжку слон хватает Он в автобус голубой А у Павы единица. * * * Под креслом едет пассажир. Задачник в руки он берёт — Есть! — сказал моряк Но тут кондуктор говорит: * * * Довольны бабушка и дед — Мы в автобусе, в трамвае Задачник служащий берёт — По телефонной книге Кто-то в трубке помолчал, * * * Звенит звоночком гулким — Ищем мы парнишку, — Всех на ноги поставил Пусть без промедленья — Он сейчас приедет! |
.. 
.
.. Читать онлайн “Стихи и сказки” – Тараховская Елизавета Яковлевна – RuLit
Кольцевой путь
Сколько строек небывалых Нам приносит каждый год! Лес сажает наш народ, Строит новые каналы И глубо́ко под Москвой Путь проводит кольцевой,
Чтобы школьник на уроки Ни на миг не опоздал, Чтобы слесарь или токарь По-ударному — до срока — Для страны машины сдал,
Чтобы люди в воскресенье Мчались в рощу или сад И с букетами сирени Свежим вечером весенним Возвращались бы назад!
Лестница-чудесница
Нам шагать по лестнице Незачем с тобой — Лестница-чудесница Бежит сама собой!
Только за перила Крепче ухватись, Ишь как покатила Снизу ввысь!
1933
СКАЗКА ПРО ЖИВУЮ ВОДУ
1.
Нет воды!
Рис. А. Брей
Нет в речонке воды, Нет в бочонке воды, Нет в бадейке воды, Нету в лейке воды, Нет в кринице воды — Не напиться воды! Просит птица: «Воды!» И пшеница: «Воды!» Просит каждый росток: «Мне б воды хоть глоток!»
Сушь да ветер. Сушь да зной. В небе тучи ни одной.
Собрался́ в селе народ, Толковал про недород:
— Не дождёмся, видно, тучи! Что нам без толку тужить?
Ну-ка, выдумаем лучше, Как без дождика прожить!
2. «Живая вода»
В той деревне под горой Жили-были брат с сестрой. С ними жил весёлый дед — Дед семидесяти лет.
Хоть годами был он старый,
Он стерёг в селе амбары.
Он любил загадки, шутки,
Сказки, песни, прибаутки.
Говорят ли в сказке звери, Мчится ль печка по лесам — Внучка слушает и верит, Верит дивным чудесам.
А Николка — тот словечко Обязательно ввернёт: Почему, мол, скачет печка? Что за печка-самоход?
Куклу Варенька качает, Светит месяц молодой. Сказку дедушка кончает, Сказку о «воде живой».
Дед сказал: — Уж спать пора вам, Скоро сказочке конец… По лесам и по дубравам В путь пустился удалец.
Он нашёл родник живой, Чистый, звонкий, ключевой. От волшебной той водицы — Так, мол, в сказке говорится — Голый сук зазеленел, Кто не видел — тот прозрел, Кто был стар — помолодел…
Жаль, там не было меня, В роднике б умылся я!
И смеётся старый дед,
Дед семидесяти лет.
3. Сборы в дорогу
Вот и утро. Ночь прошла. Встала раненько Варюшка, Взбила белую подушку, Пол метёлкой подмела.
Говорит Варюшка братцу: — В путь нам надо собираться, В путь-дорогу отправляться За водой, водой живой! Если брызнуть той водой — Встанет колос наливной, Встанет колос наливной На сухой земле родной, Зашумит в полях пшеница, Запоёт в садах синица.
Если дедушке умыться — Так ведь в сказке говорится, — Дед, умывшись той водой, Станет снова молодой!
А Николка ей в ответ: — Небылиц на свете нет! Но пойти и мне охота Поглядеть на белый свет. Дед придёт с ночной работы, Кликнет нас — а нас уж нет!
Песнь о любви Дж. Альфреда Пруфрока
Первоначальную реакцию на « Песнь о любви Дж.
Альфреда Пруфрока» можно резюмировать в современной рецензии, опубликованной в Литературном приложении к «Таймс» 21 июня 1917 года. Анонимный рецензент писал: «Тот факт, что эти вещи пришли в голову мистеру Элиоту, безусловно, имеет самое малое значение для кого-либо, даже для него самого. Они, конечно, не имеют никакого отношения к поэзии». Судя по всему, среди литературной элиты существует тенденция к критике поэзии, которая позже станет известна как новаторская в своей области или возвещающая перемены в поэзии.
‘Prufrock’, , как он более известен, безусловно, один из последних: хотя изначально его ненавидели, о чем свидетельствует приведенный выше комментарий, с тех пор он стал одним из , рассматриваемым учеными в отношении начала модернистской поэзии , заменивший романтические и грузинские рифмы, господствовавшие в Европе, и, возможно, один из самых эксклюзивных американских методов письма.
Т.С. Элиот начал писать « Prufrock» в 1910 году.
Он был опубликован в 1915-й выпуск « Poetry: A Magazine of Verse », одного из ведущих ежемесячных поэтических журналов в англоязычном мире, основанного в 1912 году Гарриет Монро и остающегося в обращении по сей день.
Исследуйте песню о любви J. Alfred Prufrock
- 1 РЕЗЮМЕ
- 2 Темы
- 3 Структура и форма
- 4 Литературные устройства
- 5 Подробный анализ
- 6 Исторические фоновые устройства
- 5.0041
Резюме
« Песня о любви Дж. Альфреда Пруфрока » Т.С. «Элиот» — внутренний монолог городского джентльмена, которого одолевают чувства одиночества, неадекватности и неспособности к решительным действиям.
Нелегко решить, о чем Пруфрок; фрагментарный поэтический пейзаж Т.С. Поэзия Элиота затрудняет определение одного точного чувства в «Любовной песне Дж. Альфреда Пруфрока». немного привык к этим чувствам.
Это вариант драматического монолога , который был очень популярен примерно с 1757 по 1922 год.
Примеры драматического монолога включают Марселя Пруста (В поисках утраченного времени), Генри Джеймса (Портрет женщины), Роберта Браунинга ( Монолог испанского монастыря) и самый печально известный из всех — Джеймс Джойс («Улисс»), для которого был изобретен термин «поток сознания». «Пруфрок» — ранний прототип письма «потока сознания», хотя он больше склоняется к Браунингу, чем к Джойсу.Полностью прочитать стихотворение Песнь о любви Дж. Альфреда Пруфрока можно здесь.
Темы
Элиот затрагивает несколько тем в « Песне о любви Дж. Альфреда Пруфрока». Эти темы включают тревогу, желание и разочарование . Внутренняя жизнь оратора, скрытая от остального мира, жива для читателя.
Там читатели могут понять надежду и желание говорящего на романтическую связь и его борьбу, чтобы действовать в соответствии с этим желанием. Его надежды остаются в основном пустыми на протяжении всего стихотворения. Элиот искусно создал строки, многие из которых обрываются или обрываются, в которых говорящий пытается выразить свои чувства словами, но не может закончить предложение.
Его постоянно поражает нерешительность и разочарование в собственном бездействии. Его беспокойство проявляется почти с первых строк текста, когда он изо всех сил пытается понять, как создавать и поддерживать отношения.Структура и форма
«Любовная песня Дж. Альфреда Пруфрока» Т.С. Элиот в основном написан свободным стихом . Это означает, что большинство строк не следуют определенной схеме рифмовки или метрическому образцу. Но и стихотворение не без. Элиот кратко использует различные метры, такие как общий пятистопный ямб и менее распространенные спондейные и хореические стопы. Например, в строках семьдесят третья и семьдесят четвертая поэт использует совершенный пятистопный ямб. То же самое можно сказать и о схеме рифмовки. Хотя идеального рисунка не существует, в произведении есть множество куплетов.
Литературные устройства
Т.С. Элиот использует несколько литературных приемов в «Песне о любви Дж.
Альфреда Пруфрока». К ним относятся, помимо прочего, сравнения, примеры персонификации и enjambment. Последнее представляет собой распространенный литературный прием, связанный с тем, как поэт может или не может обрезать строку перед концом фразы или предложения, например, переход между пятой и шестой строками.В «Песне о любви Дж. Альфреда Пруфрока» есть несколько интересных сравнений , которые помогают создавать запоминающиеся образы. Например, «Но как будто волшебный фонарь рисует нервы узорами на экране» и «Улицы, которые следуют, как утомительный спор / Коварных намерений».
Олицетворение также можно найти в этом изделии. Например, в строке, в которой говорящий описывает желтый туман как кошачье существо, которое трется об окна и ходит в тени.
Подробный анализ
Строка 1-12
Тогда пойдем, ты и я,
Когда вечер расстилается на фоне неба
(…)
О, не спрашивай: «Что это?»
Пойдем, нанесем визит.Начальная строка «Песня о любви Дж. Альфреда Пруфрока», «Тогда пойдем, ты и я», дает читателю намек на то, что стихотворение нужно читать как внутренний драматический монолог. . Это также дает нам представление о том, что рассказчик говорит с другим человеком, и, таким образом, то, что говорится, является отражением его собственной личности. В данном случае личность Альфреда Дж. Пруфрока педантична, немного несчастна («как пациент под наркозом на столе») и сосредоточена в основном на негативе («беспокойные ночи в дешевых отелях на одну ночь»). Обратите внимание на пустоту мира: «устрицы», «рестораны из опилок»; все непостоянно; все вот-вот растворится в ничто. Мир преходящ, полуразрушен, необитаем и вот-вот рухнет.
Сеттинг, который Элиот рисует на своем экономическом языке, дает нам полсекунды взгляда на мир, который кажется в значительной степени безлюдным. Обратите внимание, что он больше никого не упоминает в стихотворении, придавая ему вид постапокалиптической тишины.
Однако остается неясным, является ли мир таким на самом деле или несчастная природа Пруфрока рисует его таким образом.Однако ученые не определились с истинной природой значения первой строки. Перрин считает, что «ты и я» показывают различие между собственной природой Пруфрока; Мутлу Конук Блазинг предполагает, что в стихотворении представлены отношения между Пруфроком и Элиотом. Точно так же имя «Пруфрок» было взято, чтобы символизировать одновременно все — Пруфрок как умный, фарсовый персонаж, выхолощенный литературным миром и его синими чулками — и вообще ничего — Пруфрок как часть Prufrock-Litton, мебельного магазина в Миссури, где Т.С. Элиот вырос.
Строки 13-14
В комнату приходят и уходят женщины
Говоря о Микеланджело.Наконец, помимо голоса Дж. Пруфрока в поэме есть присутствие женщин, говорящих о Микеланджело. Хотя они живы, сосредоточенность на «Микеланджело» на самом деле делает их мертвыми; они существуют в стихотворении как серия разговоров, которые Пруфрок объединяет в одну категорию, называя их «женщинами».
на легкую изощренность и пустые разговоры. Пруфрок отстранен от мира людей, кажущийся почти духом, настолько остра его дистанция от общества.Строки 15-22
Желтый туман, трущийся спиной об оконные стекла,
Желтый дым, трущийся мордой об оконные стекла,
(…)
Раз клубился вокруг дома, и заснуть.Критики расходятся во мнениях относительно символики желтого смога. Майкл Норт писал: «Желтый туман, трущийся спиной об оконные стекла», ясно представляется каждому читателю как кошка. Тем не менее, сам кот отсутствует, представлен эксплицитно только частями — спиной, мордой, языком — и своими действиями — лижет, скользит, прыгает, извивается. Метафора в каком-то смысле была выхолощена, чтобы быть замененной серией метонимов, и, таким образом, она представляет собой риторическое введение к тому, что последует». По словам Терри Иглтона, метоним — это сумма частей: в этом стихотворении «кошка», созданная желтым туманом, фрагментарна и призрачна.
Никогда прямо не говорится, что это кошка, но намекается.Фрагментация кота может также символизировать фрагментацию психики Пруфрока, тот самый раскол, который приводит его к этому разговору, его надежду на риск и его страх рисковать своим интересом к женщинам и его страх перед ними. Подобно коту, Пруфрок снаружи смотрит в мир, который не был подготовлен для него.
Эта фрагментация также может быть применена к более ранней ссылке на «женщин», которые на самом деле никак не описываются, а вместо этого рассматриваются в разговоре как сумма их частей — они существуют только потому, что «говорят о Микеланджело. ”
Более того, фрагментация — это модернистский прием, который с тех пор не встречался в литературе и, вероятно, был не очень хорошо воспринят высшим кругом литературной элиты. Поэты и писатели-модернисты считали, что их искусство должно отражать хаотический мир, в котором они жили; в реальном мире смысл редко бывает расфасован по частям и передан целыми частями.
Но по кусочкам. Вот почему стихотворение так многозначительно спорит о той самой фрагментарности, которую написал Элиот, ибо оно представляет собой богатство, казалось бы, неиссякаемого источника рассуждений. К Дж. Пруфроку и его миру можно применить почти любой подход, любое приписывание значения. Из подсказок, содержащихся в трудах Элиота, можно сделать собственный вывод.Строки 23-34
И действительно будет время
Для желтого дыма, что скользит по улице,
Спиной трется об оконные стекла;
(…)
Перед тостом и чаем.Обратите внимание еще раз на тот же самый процесс фрагментации, создающий изломанное общество, лоскутное представление о человечестве, которое служит только для того, чтобы наполнить стихотворение еще большей пустотой. В этой фрагментации отражается дистанцированность Пруфрока от современного общества; он сводит людей к сумме их частей и тем самым опустошает мир других.
Нерешительность Пруфрока и его констатация этого не останавливают стихотворение, а скорее ускоряют его темп.
Сосредоточив внимание на том, что «будет время убивать и творить / и время для всех работ и дней рук / которые поднимают и опускают вопрос на нашу тарелку; пора тебе и пора мне, / и время еще сотне нерешительности», он действительно создает к стихотворению нервное, торопливое, беглое чувство.Чрезмерное использование слова «время» одновременно делает его бессмысленным и вызывает у читателя состояние беспокойства, что независимо от того, насколько Пруфрок сосредотачивается на времени, его никогда не будет достаточно для достижения своих целей. Чувство времени, времени, времени давит на читателя, и повторение мира, по сути, заставляет читателя больше, а не меньше осознавать течение минут. Поэтому его можно прочесть как торопливую спешку повседневной жизни, что сколько бы ни было времени, как бы ни думали об этом, его всегда будет достаточно.
Строки 35-36
В комнату приходят и уходят женщины
Говоря о Микеланджело.А в следующей строфе время снова замедляется: «В комнате женщины приходят и уходят / Разговоры о Микеланджело».
Хотя эта фраза также напоминает читателю об обстановке, эта фраза останавливает стихотворение в болоте. Хотя в последней строфе время мчится, здесь время замедлилось; ничего не изменилось, ничего не быстро. Следовательно, можно ли считать, что время ускоряется только в голове Пруфрока, что его заботы ускоряют время в его собственной голове, но не во времени? Это, безусловно, можно рассматривать как еще одну идею раскола «ты-я».Эта фраза также усиливает мысль о том, что беседа должна быть легкой, воздушной и бесчувственной. Таким образом, кажется, что только у Пруфрока есть чувства и мысли; Микеланджело используется как заполнитель для бессмысленных вещей. Его можно было бы заменить сотней других вещей, и эффект был бы все тот же: Пруфрок вне разговора, вне мира, и поэтому разговор сводится не более чем к слову.
Строки 37-48
И действительно будет время
Задаваться вопросом: «Смею ли я?» и «Смею ли я?»
Время повернуть назад и спуститься по лестнице,
(…)
В минуте есть время
Для решений и ревизий, которые минута повернет вспять.Непреодолимые эмоции Пруфрока полностью раскрываются в этой строфе: мы можем принять его настойчивые утверждения о том, что «время есть», как попытку убедить себя в том, что нет необходимости торопиться с действием (хотя, как уже говорилось, повторение слова «время» делает его почти противоположным). Здесь нам также показывают, что делает Пруфрок: он смотрит вовне (опять же, всепроникающая символика туманного кота) и пытается решить, входить или нет на эту вечеринку, где другие люди заняты разговорами, не относящимися к делу. ему («женщины в комнате приходят и уходят / говорят о Микеланджело»).
Это суть эмоций Пруфрока: кастрация, ужас перед неизведанным и нерешительность в том, осмелится он или нет. «Смею ли я / Беспокоить вселенную?» — спрашивает Пруфрок, а затем снова успокаивает себя, что «через минуту есть время», еще раз придавая своему решению чувство повышенной тревоги.
Интересно знать, что сам Пруфрок фрагментирован: у нас нет его полного изображения, а полуобраз его утреннего сюртука, застегнутого до подбородка воротника, скромного галстука и тонких рук и ног .
Залысина подразумевает, что он средних лет, но это скорее символическая мера его смущения и нервозности, чем физическое описание.Дж. Хиллис Миллер сделал интересное замечание о временности Пруфрока и о том, действительно ли Пруфроку удается заставить себя куда-то отправиться. Он написал:
В другом смысле Пруфрок не смог бы никуда уехать, как бы он ни старался. Если бы все пространство было ассимилировано его разумом, то пространственное движение действительно было бы движением в одном и том же месте, подобно бегущему во сне человеку. Невозможно отличить действительное движение от воображаемого движения.
Мы можем видеть его точку зрения в этом стихотворении: нет никаких указаний на то, что Пруфрок когда-либо отказывается от своего взгляда на вечеринку. Он мог быть где угодно. Нам не говорят, где он. Нам говорят только, что есть время». я должен предположить?
И снова свидетельство течения времени дает нам представление о том, что Пруфрок — один из тех людей, которые выпивают около шестнадцати чашек кофе в день.
«Я измерил свою жизнь кофейными ложками» подразумевает уединенное трудогольное существование, подразумевает, что в его жизни нет другого маркера, которым можно было бы измерить, что он рутинен и привередлив и не склонен принимать решения вне своего комфорта. зона.Кроме того, фраза «потому что я уже знал их всех, знал их всех» помогает нам снова понять, что Пруфрок, возможно, самый неуверенный в себе человек, когда-либо живший на планете. Он убеждает себя не действовать в соответствии с тем, чего он хочет — что, по-видимому, означает пойти на вечеринку, — а оставаться непоколебимым и отстраненным, глядя в мир, частью которого он не является.
Строки 55-61
Ибо я уже познал глаза, познал их все —
Глаза, которые фиксируют вас в сформулированной фразе,
(…)
И как мне предположить?Мутлу Конук Блазинг писал: «Пруфрок не знает, как осмелиться начать говорить, и потому, что он «все уже знает» — в этом бремя его плача, — и потому, что он уже известен, сформулирован».
Фраза «растянуться на булавке / когда меня прижали и извиваться на стене» показывает бездействие, которое в настоящее время мешает Пруфроку, показывает, как он приостановлен в анимации и во времени. Опять же, есть фрагментация людей, идея, что все, кроме Пруфрока, являются призрачным переосмыслением, единственной вещью, о которой он позволяет себе думать, единственной важной вещью для Пруфрока.
Строки 62-69
И я уже знал руки, знал их все—
Руки в браслетах, белые и голые
(…)
И должен ли я тогда предполагать?
И с чего мне начать?Здесь очевидна агония Пруфрока, когда он обращается к женщине в центре поэмы: он знает, что она существует, он знает, кто она, он думает о ней с точки зрения рук, глаз и браслетов, но он не может приблизиться к ней. «Это духи от платья / Это заставляет меня так отвлечься?» Пруфрок достаточно осознает себя, чтобы понять, что его попытка сдерживаться не сделает его счастливым, но он понятия не имеет, с чего начать формулировать то, что он значит для женщины.
в центре его мыслей.Он боится говорить с женщинами, которых видит, потому что чувствует, что не сможет достаточно ясно выразить свои чувства. Он не думает, что им заинтересуются. Его парализующая застенчивость и неуверенность, таким образом, сдерживают его.
Строки 70-72
Сказать ли, я шел в сумерках по узким улочкам
(…)
Одиноких мужчин в рубашках с рукавами, высунувшихся из окон? …«Одинокие мужчины» вполне могли символизировать собственную ситуацию Пруфрока в очень явной форме.
Кроме того, описание мира характерно мрачное, существующее только в сумерках и дыму.Строки 73-74
Я должен был быть парой рваных когтей
, мчащихся по дну безмолвных морей.Пруфрок превращается в животное, обжитое и одинокое, приютившееся на дне темного океана. Проницательный читатель мог бы заметить, что его существование, как оно выражено в поэме, мало чем отличается от него, но есть одна вещь: осознание Пруфроком собственного одиночества причиняет ему мучения.
Животное на дне океана — неодушевленный предмет вроде пары рваных когтей — не осознавало бы, а значит, не было бы неуверенно и не робко.Строки 75-86
А день, вечер так мирно спит!
Разгладил длинными пальцами,
Спал… устал… или симулирует,
(…)
И видел я, как вечный Лакей держит мой плащ и хихикает,
И короче, я боялся.Языковые навыки Пруфрока, пожалуй, лучше всего здесь проявляются. Мы видим, что он очень хорошо умеет говорить – в своем уме. Его останавливает только травма от озвучивания этих мыслей.
Строки 87-98
И стоило ли оно того,
После чашек, мармелада, чая,
Среди фарфора, среди разговоров о нас с тобой,
Стоило бы стоило,
(…)
Должен сказать: «Я вовсе не это имел в виду;
Это совсем не то.В паре с одной из более ранних строф, вот еще один набор почти жестоких слов: «откусить материю с улыбкой / сжать вселенную в шар».
изменил свое мнение и пошел поговорить с женщиной в центре стихотворения, представляя себя Лазарем (таким образом демонстрируя как академические, так и библейские знания), восставшим из мертвых, то есть Пруфроком, преодолевающим свою калечащую застенчивость.Дэвид Сперр писал, в частности, в этих строках: «Откусить» дело, кроме его намека на тупую силу, составило бы положительную реакцию против бесконечного пустословия; сжатие вселенной в шар противодействовало бы стремлению мира развалиться и растечься, как желтый туман; наконец, акт скатывания его к какому-то ошеломляющему вопросу, по крайней мере, сообщает направление движению вселенной, даже если действительная цель, как и вопрос, остается неясной.
Идея провозгласить себя пророком «вернуться, чтобы рассказать вам все» предполагает силу лингвистического дискурса, равную по величине физическому акту сжатия вселенной в шар. И снова идея языка соединяется с образами цели, только на этот раз в такой гиперболической манере, что окончательный провал дискурса кажется неизбежным: «Я вовсе не это имел в виду».
Строки 99-110
Да и стоило ли оно того, в конце концов,
Стоило ли,
После закатов и дворов и забрызганных улиц,
(…)
«Это совсем не то,
Я совсем не это имел в виду».В этом образе есть такой романтический подтекст, что Пруфроку кажется почти невозможным не знать, как подойти к женщине в центре стихотворения; однако мы прекрасно знаем, что в самой поэме еще нет ощущения движения. В этот момент Пруфрок, кажется, достаточно поднял настроение, чтобы попытаться поговорить с женщинами в центре стихотворения.
Строки 111-119
Нет! Я не принц Гамлет и не должен был им быть;
Я слуга лорда, тот, кто сделает
(…)
Временами чуть ли не Дурак.И тогда он теряет побуждение, снова низводится до роли шута, отшатывается от той героической стати, которую он создал в двух предыдущих строфах — Лазаря и принца Гамлета, романтического и многословен и хорош в высказывании своего мнения – частичке себя прежней.
От того же Дэвида Сперра: «Неспособность говорящего овладеть языком — «Невозможно сказать, что я имею в виду!» собственное бессилие. В стихотворении, столь одержимом проблемами речи и определений, неудача со словами означает поражение в войне с невнятным: говорящий, как героический Лазарь или принц Гамлет, внезапно низводится до уровня слуги-лорда».
Строки 120-131
Я старею… Я старею…
Я буду носить штаны подвернутыми.Мне сделать пробор сзади? Осмелюсь ли я съесть персик?
(…)
Пока человеческие голоса не разбудят нас, и мы не утонем.
Огонь, ярость и ярость Пруфрока, самые горячие эмоции, присутствующие в последних нескольких строфах, теперь сведены на нет. И снова он уклоняется от задачи высказать свое мнение, поговорить с женщиной и продолжает разрушать свою неокрепшую уверенность в себе, создавая в воображении читателя настолько абсурдный образ, что мы, возможно, начинаем разделять его точку зрения.
самого себя.И снова присутствие женщин — в данном случае недосягаемых женщин, символом которых являются русалки, способные разрушить весь мир Пруфрока («пока человеческие голоса не разбудят нас, и мы не утонем»). Есть образ Пруфрока, рассматривающего себя, теперь жалкого и старого, в белых фланелевых штанах, сведенного к бездействию, что показано на протяжении всей поэмы таким образом, что он задается вопросом: «Смею ли я съесть персик?»
Историческая справка
Стихотворение Элиота можно найти в его книге Сборник стихов 1909-1962 . Роджер Митчелл написал в этом стихотворении: «Дж. Альфред Пруфрок — не просто рассказчик одного из стихотворений Элиота. Он представитель человека раннего модернизма. Застенчивый, образованный, сверхчувствительный, сексуально отсталый (многие говорили, что импотент), задумчивый, изолированный, самосознательный до солипсизма, как он говорит: «Я слуга-лорд, тот, кто сделает / Чтобы увеличить прогресс, начать сцена или две».
Ничто так точно не раскрывает викторианские высшие классы западного общества, если только это не роман Генри Джеймса. Ничто так не раскрывало мечтательный, иллюзорный центр этого сознания, как полдюжины стихотворений в первой книге Элиота. Те, кто пишет все эти ранние стихи, застряли в ловушке собственной чрезмерной настороженности.
Они смотрят на мир из глубины какой-то частной пещеры чувств. Хотя они видят мир и самих себя с нелестной точностью, они не могут или не хотят ничего делать со своей дилеммой и в конце концов прибегают к корыстным объяснениям. Они трепещут перед миром, и их единственная месть — быть начеку. После «Пруфрока и других наблюдений» поэзия стала исходить из города и интеллекта. Он больше не мог спокойно стоять на своей старой пост-романтической почве, в экстазе перед миром природы».
Это стихотворение было положено на музыку и стало актом из шести частей. С тех пор он увековечен в популярной культуре во всем, от книг до эпизодов Симпсонов.
Похожие стихи
Читатели, которым понравилась “Песня о любви Дж. Альфреда Пруфрока” , должны также обратить внимание на Т.С. Лучшие стихи Элиота, в том числе следующие:
- «Портрет дамы» — опубликовано в 1915 году. В нем описываются отношения между бессердечным молодым человеком и пожилой женщиной.
- « Sweeny Erect » — представляет одного из самых известных персонажей Элиота, Суини, в борделе рядом с женщиной, страдающей эпилепсией.
- «Пепельная среда» — сложное шестичастное стихотворение, в котором говорящий описывает свое чувство сыном человеческого спасения в неверующем мире. Первая крупная работа Элиота, опубликованная после его обращения в англиканство.
«Поедание поэзии» Марка Стрэнда
«Поедание поэзии» — необычная и сюрреалистическая поэма, описывающая эффекты «поедания поэзии». Сцены происходят в библиотеке, где мужчина постоянно огорчает библиотекаря своим счастьем и поэтическими действиями.
Впервые он был опубликован в 1980 и весьма характерен для многих работ Стрэнда.Исследуйте поэзию поэзии
- 1 Резюме поэзии поэзии
- 2 темы в поэзии
- 3 Структура и форма питания поэзии
- 4 Литературные устройства в поэзии ведут
- 5 Анализ ею поэрию. Стихи
Краткое изложение
Поедание поэзии‘ Поедание поэзии’ Марка Стрэнда представляет собой сюрреалистическое изображение одержимого поеданием поэзии одного человека и реакции библиотекаря.
В шести строфах «Поедание поэзии» говорящий описывает в коротких резких строках свой выбор в пользу поедания поэзии. Эта странная и поначалу загадочная привычка вскоре перерастает в трансформацию мира. Появляются собаки, и говорящий сам превращается в собаку. Чернила стекают по его подбородку, и он счастливее, чем можно описать словами.
Полностью стихотворение можно прочитать здесь.
Темы в
Поедание поэзииНа протяжении «Поедание поэзии» Стрэнд затрагивает темы счастья и трансформации.
Сюрреалистический пейзаж, который он создает, позволяет ему изобразить воздействие счастья на человека, полностью поглощенного своей страстью. Оратор, пожиратель поэзии, целиком отдается тому, что он любит, чтению и написанию стихов. Его переделывают в «нового человека», собаку, которая лижет руку библиотекарю. Его восприятие мира настолько отличается от ее, сопоставление настолько сильное, что Стрэнд изображает его через физическое превращение в другой вид.Структура и форма
Поедание поэзии« Поедание поэзии» Марка Стрэнда представляет собой стихотворение из шести строф, которое разделено на наборы из трех строк, известных как трехстишие. Эти трехстишие не следуют определенной схеме рифмовки или метрическому образцу, а это означает, что они написаны свободным стихом. Но, несмотря на то, как это звучит, это не означает, что стихотворение вообще лишено какой-либо структуры. В стихотворении присутствует несколько литературных приемов, а также примеры полурифм.
Например, долгая гласная «е» в слове «поэзия» и «видит» в первой и второй строфах. Есть также хороший пример идеальной внутренней рифмы в третьей строке четвертой строфы с «ногами» и «плачем».Литературные приемы в
Поедание поэзииСтрэнд использует несколько интересных литературных приемов в «Поедание поэзии» , в том числе аллитерацию, образы и анафору. Последняя является одной из самых простых техник плевания. Это видно по использованию и повторному использованию слов или фраз в начале нескольких строк. Например, «The» в начале всех трех строк третьей строфы.
Аллитерацию также довольно легко заметить. Это одна из многих техник, которые можно использовать для увеличения рифмы и ритма стихотворения. Например, «гуляет с» во второй строфе и «блондин», «сжечь» и «причесаться» в четвертой строфе.
Образность — еще один важный прием, который можно увидеть в самой лучшей и вызывающей воспоминания поэзии. В случае «Поедание поэзии», есть несколько хороших примеров, которые задействуют различные чувства.
Например, последняя строчка гласила: «В книжном мраке я прыгаю от радости».Анализ
Поедание поэзииСтанцы первая и вторая
Чернила текут из уголков моего рта.
Нет такого счастья, как мое.
(…)
и она ходит засунув руки в платье.
В первой строфе «Поедание поэзии» говорящий начинает с очень четкого заявления, что он ел поэзию. Чернила текут из «уголков [его] рта», и он испытывает счастье, которое никто другой не может понять. В основе этого стихотворения лежит идея невыразимого счастья и страсти. Изображая это счастье как нечто абсурдное, как поедание стихов, Стрэнд показывает, насколько невозможно разделить истинную меру своего счастья с другим человеком.
К несчастью для библиотекаря, он решил съесть поэзию в библиотеке. Она не может «поверить тому, что видит», и у нее «глаза грустные». Она понятия не имеет, каково это испытывать страсть, которую он выражает.
Библиотекарь включен в это стихотворение как явная противоположность говорящему. Хороший пример enjambment — переход между второй и третьей строками второй строфы.Станцы три и четыре
Стихи исчезли.
Тусклый свет.
(…)
Бедная библиотекарша начинает топать ногами и плакать.
В третьей строфе поэт включает еще несколько кратких, метких высказываний о сцене. «Стихи» исчезли, он их все проглотил. В то же время свет момента уменьшился. Эти конечные линии тверды и решительны. Третья строка строфы – неожиданность. Внезапно появились собаки. Эти собаки словно появились из ниоткуда и поднимаются по лестнице. Он их не видит, но слышит.
Ноги собаки горят «как щетка», и библиотекарь начинает терять над собой контроль. Она не может справиться с разыгравшейся перед ней сценой. Тишина и относительный покой библиотеки очень сильно преображаются. Образность этих строк впечатляет, это часть страсти, которую испытывает говорящий.
Это поэзия, которую он поглощает, которая становится его частью, делает эти образы реальными.Пятая и шестая строфы
Она не понимает.
Когда я встаю на колени и лижу ей руку,
(…)
Я прыгаю от радости в книжной темноте.
В последних двух строфах поэт сохраняет свою структуру коротких строк с пунктуацией в конце. Он добавляет, что библиотекарь не «понимает», что происходит перед ней ни метафорически, ни физически. Он сам превратился, как показывают следующие строки, в собаку.
Говорящий переделан в «нового человека». Он любитель и едок поэзии, собака, энергичный и страстный любитель литературы. Он вовсю переживает свою любовь и резвится «радостью в книжном мраке». С другой стороны, библиотекарь, несмотря на свою работу, не имеет реального представления о том, кто он такой и что он испытывает.
Похожие стихи
Стрэнд известен своими необычными и поразительно странными стихами, которые просят читателя переосмыслить ту или иную тему.
Примеры драматического монолога включают Марселя Пруста (В поисках утраченного времени), Генри Джеймса (Портрет женщины), Роберта Браунинга ( Монолог испанского монастыря) и самый печально известный из всех — Джеймс Джойс («Улисс»), для которого был изобретен термин «поток сознания». «Пруфрок» — ранний прототип письма «потока сознания», хотя он больше склоняется к Браунингу, чем к Джойсу.
Его постоянно поражает нерешительность и разочарование в собственном бездействии. Его беспокойство проявляется почти с первых строк текста, когда он изо всех сил пытается понять, как создавать и поддерживать отношения.
Альфреда Пруфрока». К ним относятся, помимо прочего, сравнения, примеры персонификации и enjambment. Последнее представляет собой распространенный литературный прием, связанный с тем, как поэт может или не может обрезать строку перед концом фразы или предложения, например, переход между пятой и шестой строками.
Однако остается неясным, является ли мир таким на самом деле или несчастная природа Пруфрока рисует его таким образом.
на легкую изощренность и пустые разговоры. Пруфрок отстранен от мира людей, кажущийся почти духом, настолько остра его дистанция от общества.
Никогда прямо не говорится, что это кошка, но намекается.
Но по кусочкам. Вот почему стихотворение так многозначительно спорит о той самой фрагментарности, которую написал Элиот, ибо оно представляет собой богатство, казалось бы, неиссякаемого источника рассуждений. К Дж. Пруфроку и его миру можно применить почти любой подход, любое приписывание значения. Из подсказок, содержащихся в трудах Элиота, можно сделать собственный вывод.
Сосредоточив внимание на том, что «будет время убивать и творить / и время для всех работ и дней рук / которые поднимают и опускают вопрос на нашу тарелку; пора тебе и пора мне, / и время еще сотне нерешительности», он действительно создает к стихотворению нервное, торопливое, беглое чувство.
Хотя эта фраза также напоминает читателю об обстановке, эта фраза останавливает стихотворение в болоте. Хотя в последней строфе время мчится, здесь время замедлилось; ничего не изменилось, ничего не быстро. Следовательно, можно ли считать, что время ускоряется только в голове Пруфрока, что его заботы ускоряют время в его собственной голове, но не во времени? Это, безусловно, можно рассматривать как еще одну идею раскола «ты-я».
Залысина подразумевает, что он средних лет, но это скорее символическая мера его смущения и нервозности, чем физическое описание.
«Я измерил свою жизнь кофейными ложками» подразумевает уединенное трудогольное существование, подразумевает, что в его жизни нет другого маркера, которым можно было бы измерить, что он рутинен и привередлив и не склонен принимать решения вне своего комфорта. зона.
в центре его мыслей.
Животное на дне океана — неодушевленный предмет вроде пары рваных когтей — не осознавало бы, а значит, не было бы неуверенно и не робко.
изменил свое мнение и пошел поговорить с женщиной в центре стихотворения, представляя себя Лазарем (таким образом демонстрируя как академические, так и библейские знания), восставшим из мертвых, то есть Пруфроком, преодолевающим свою калечащую застенчивость.
самого себя.
Впервые он был опубликован в 1980 и весьма характерен для многих работ Стрэнда.
Сюрреалистический пейзаж, который он создает, позволяет ему изобразить воздействие счастья на человека, полностью поглощенного своей страстью. Оратор, пожиратель поэзии, целиком отдается тому, что он любит, чтению и написанию стихов. Его переделывают в «нового человека», собаку, которая лижет руку библиотекарю. Его восприятие мира настолько отличается от ее, сопоставление настолько сильное, что Стрэнд изображает его через физическое превращение в другой вид.
Например, долгая гласная «е» в слове «поэзия» и «видит» в первой и второй строфах. Есть также хороший пример идеальной внутренней рифмы в третьей строке четвертой строфы с «ногами» и «плачем».
Например, последняя строчка гласила: «В книжном мраке я прыгаю от радости».
Библиотекарь включен в это стихотворение как явная противоположность говорящему. Хороший пример enjambment — переход между второй и третьей строками второй строфы.
Это поэзия, которую он поглощает, которая становится его частью, делает эти образы реальными.