Колыбельные песни девочке: Колыбельные для девочки, для дочки слушать онлайн
Колыбельные для девочки — слушать колыбельные для дочки онлайн
Между мальчиками и девочками существует огромная разница. Это не только физиология, но и многие другие аспекты. Они по-разному видят мир и себя в нем, интересуются разными вещами, по-разному реагируют на происходящее. Да и родители ожидают от своих дочек и сыночков разные вещи.
Поэтому подходить к воспитанию девочки стоит по-особому. Колыбельная песня – одна из частей воспитания, доступная с самого рождения. Не стоит умалять ее значения в жизни малыша. Тем более, что положительное ее влияние доказано неоднократно специалистами самых различных областей.
Прекрасный способ передать ребенку свою любовь, дать нужные ориентиры в жизни и вырастить из дочки счастливую женщину, а из сына – настоящего мужчину – петь особые колыбельные для девочки или мальчика.
С самых давних времен первое знакомство малыша с миром происходило посредством колыбельных. Мамы или бабушки закладывали в своего кроху представления о его будущей жизни, деятельности, судьбе.
В старинных народных колыбельных для девочек повествуется целая история будущей женской жизни, ее судьба. Это были первые своеобразные уроки, в которых говорилось о том, как нужно будет вести себя на людях, с мужем и родителями. Не забывали и о том, что ей самой предстоит воспитывать деток и заботиться о доме. Внушались мысли и осознание долга, готовя к непростой женской доле.
Яркий пример текста «жизненной» колыбельной песни для девочки:
“Зыбаю, позыбаю,
Отец ушел за рыбою,
Мать ушла коров доить,
Сестра ушла пеленки мыть. “
и так далее.
А также перечисление событий, которые произойдут с девочкой в ближайшем будущем:
Баю-баюшки-баю,
Баю доченьку мою,
Сини глазки закрывай
Завтра бабушка придет,
Нам гостинцы принесет.
Будем Бабушку встречать
Сладкой кашей угощать
Баю-бай, баю-бай,
Спи, Машутка, засыпай….
Главная особенность и задача современных песен несколько изменилась. Мамы с помощью колыбельных песен для дочки стремятся, в первую очередь, уложить их спать. Поэтому образы и мотивы песен часто отдалены от реальности. В них больше места для выдумки, развлечения и сказки. Девочек в текстах колыбельных песен представляют прекрасными принцессами в волшебных замках, которые ждут своих принцев и чудес.
Закрывай принцесса глазки,
Баю баю, ангел мой.
Верь, когда-нибудь из сказки
Принц придет и за тобой.
Золоченая карета
Повезет тебя к мечте –
К встрече с утренним рассветом,
К ясной утренней звезде.
Хочется, чтобы на пути дочери встречалось поменьше невзгод, неприятности обходили стороной, а страхи отступали. Именно эти мысли и проходят красной нитью через колыбельные дочке, которые выбирают мамы.
Колыбельные для девочек:
Ну, а для повзрослевших девочек прекрасно подойдет лирическая песня “Шесть часов” ;
Ещё много нежных и красивых песен для девочек вы найдете в поющей книге “Колыбельные для всей семьи”.
Может, основные мысли колыбельных и претерпели изменения, но осталось главное: передача своей бесконечной любви, тепла и заботы любимому созданию. Любая колыбельная для девочки справляется с этой миссией. Особенно, если ее исполняют самые близкие люди: мама, папа, бабушка.
Их приятный голос, знакомый с утробы, тепло рук, дыхание, интонация – всё это уже несет благоприятный заряд, способный успокоить и внушить доверие к этому новому неизведанному миру.
Маленькая вселенная
(рецензия на спектакль «Колыбельная» Татьяны Батраковой Республиканском театре кукол, г.Йошкар-Ола)
Уныло звучащая формула «проза жизни» стала традиционной характеристикой нашей действительности. Это фактически приговор, и человек как-то по привычке мирится с этим «диагнозом», не пытаясь выйти за рамки обыденности. Человек, но не каждый. Например, режиссер, художник Республиканского театра кукол г. Йошкар-Ола Татьяна Батракова преодолевает своим творчеством рамки «прозы» и уносится на поэтических волнах вдохновения. «Творческим людям «выход за рамки» легче», – скажете вы, – «они гениальны, исключительны». Но не обязательно быть исключительным, просто к этому творчеству нужно приобщиться, и тогда волна вдохновения подхватит и вас и унесет в волшебный мир, где воплощаются ваши самые сокровенные мечты, оживают воспоминания о далеком, прекрасном, окутанном дымкой тайны детстве.
«Что это за мир?» – спросите вы. Это мир театра кукол, а точнее мир кукол Татьяны Батраковой. Театр кукол – всегда волшебство. Куклы, эти, казалось бы, неживые предметы из патмаше, лесок, кусочков дерева и ткани, живут. Их, конечно, оживляют актеры, но тем не менее куклы живут своей жизнью. И пусть их водят за шток (куклы в спектакле планшетные), а руки актрисы, держащие руки куклы, берут за нее и вместе с ней предметы, это не важно. Волшебство остается волшебством. Вот только очень необходимо, чтобы куклы, впрочем, как и все оформление спектакля, были созданы настолько высокохудожественно, были настолько гармоничными и даже совершенными, чтобы зритель ощутил красоту этого сказочного мира, мира спектакля, сыгранного куклами. Татьяне Батраковой такое чудо подвластно. Режиссер всегда ищет своего художника, Т. Батракова сама себе художник, это, как нам кажется, дает большие возможности в воплощении замысла спектакля.
Спектакль камерный, артисты-кукловоды работают на минимальном расстоянии от зрителя, что всегда трудно, потому что зритель подмечает каждую «мелочь». Но при такой камерности устанавливаются более близкие, доверительные отношения со зрителем, и это рождает понимание того, что хотел сказать спектаклем весь его творческий состав. Дуэт: Народная артистка Республики Марий Эл Эльвира Лисицына и артистка Надежда Николаева, – это не просто дуэт, это – ансамбль. Именно ансамбль: одна актриса дополняет другую, они живут в спектакле как единое целое. Вдвоем они водят всех кукол, иногда в течение спектакля передают друг другу одну и ту же роль, но такие переходы не заметны, мастерство обеих актрис безупречно. Но дело не только в их мастерстве, но и в какой-то необъяснимой энергии, перетекающей со сцены в зрительный зал, в той атмосфере, которую нельзя выразить, но которую можно почувствовать. Татьяна Батракова часто создает именно такие, «личные» спектакли, где зритель ощущает все действо каждой клеточкой своего тела, каждой частичкой своего сердца.
Спектакль «Колыбельная» охарактеризован в программке как сказка на вырост для детей с 4-х лет с родителями. Но адресован он именно тем, кто вырос. Дети тоже с удовольствием его смотрят и понимают в нем что-то по-своему, но взрослые чувствуют то неуловимое, что вложено режиссером в нехитрую историю.
Спектакль «Колыбельная» Т. Батраковой поднимает очень понятные, близкие нам вопросы, которые являются неотъемлемой частью нашего мира – вопросы материнства. Образ «мать и дитя» является для нас символом любви, продолжения жизни. Именно эти отношения хочет воспеть режиссер в спектакле. Глагол «воспеть» был употреблен нами не случайно, он характеризует мир спектакля – мир музыки и поэзии. И пусть спектакль почти без слов, но не словами создается поэтический мир, он создается образами и ритмами. Поэзия заключена в самих колыбельных песнях, в старинных сказках про животных, она живет в художественном воплощении спектакля, она в нас. И нельзя выразить любовь матери и ребенка, эти возвышенные, божественные отношения, в прозе.
«Но все-таки» – возразите опять вы, – «отношения «мать-дитя» принадлежат нашему прозаическому миру, это естественная реальность!» «Реальность!» – соглашусь я. Но, выражаясь словами художника к. XIX-н. ХХ века М. В. Нестерова, «опоэтизированная реальность».
На невысокой сцене стоит арка, с закрепленными на ней маленькими лампами, увитая растениями. Пространство за аркой ограничено черным «задником», на котором горят звезды. В середине арки горизонтально закреплен четырехплоскостной крутящийся барабан с колесами по бокам, которые тоже обвиты травой, гирляндами из листьев и вьющихся растений. Эта площадка-барабан и является основным местом действия. Барабан проворачивается – меняется плоскость: место действия и время года, а на границе между временами года барабан остается на ребре между плоскостями. Когда барабан застывает в этом положении, то дыхание приостанавливается, и ты замираешь в ожидании.
Стилистика художественного воплощения спектакля уходит глубоко корнями в нашу культуру. Она впитала в себя наследие художников рубежа XIX-XX веков: А. Е. Архипова, с его созерцательно-лирической концепцией творчества и теплотой колорита: желтые, красные, коричневые и зеленые цвета; художника М. В. Нестерова, с восхищением тихой, уединенной жизнью и постоянным общением с природой персонажей его полотен. Жизнь героев спектакля не отделима от природы. Даже когда вначале мы видим на площадке уютную деревенскую горницу со столом стулом и сушащимся на веревке бельем, трава и вьющиеся растения арки и колес барабана остаются и составляют, часть убранства комнаты, гармонируя с уютным деревенским бытом. Природа, обрамляющая сказку, это природа врубелевских картин, но не мятущегося «Демона», а его тихих картин «К ночи» и «Сирень», где тонкими, удлиненными мазками выписана трава, листья, ветки… В спектакле эти мазки переданы в ткани: ткань-«травка» или листьями из ткани, свитыми в гирлянды и сотканными в полотна. А женщина, прячущаяся в сиреневый куст у М. Врубеля, чем-то похожа на главную героиню спектакля – женщину Т. Батраковой: точеные черты лица, большие грустные глаза, стройный стан. Только в спектакле главная героиня русоволосая (у Врубеля – черноволосая), волосы ее убраны венком из цветов и трав (у Врубеля – распущены), и грусть в ее глазах не таинственная, а мечтательная. И мечтательность этих глаз, дополненная вздернутым носиком – это ожидание, ожидание счастья и любви. Венок на голове женщины отсылает нас к образу Весны, который мы можем увидеть у Боттичелли. Весной издревле воспринимали Женщину, потому что он давала жизнь новой жизни, как весна дает жизнь природе. И этот цикл – есть бессмертие.
Куклы в спектакле небольшие: от 5 до 50 см., самые маленькие – таракашки, самая большая – Лиса. Куклы очень пластичные. Их лица выразительны. И хотя на них запечатлена раз и навсегда одна эмоция, тем не менее создается иллюзия, что куклы меняют выражение лиц.
«Колыбельная» – это авторский спектакль, не имеющий пьесы в своей основе. Но в нем есть отсылки, отзвуки и отголоски того богатого поэтического мира искусства, который создал человек. В основу пьесы была положена сказка «Колобок». Но от сказки там только канва, которая рождает единый ритм спектакля, заключенный в параллелях, повторениях на разных уровнях одних и тех же событий: Колобок путешествует, встречая животных, с которыми он вступает в отношения. Колыбельная песня каждого из героев, а, главное, девочки-колобка, – это нить, связующая всех, это путь, который проходят все герои и зритель.
Жили-были обычные домашние насекомые, извечные соседи человека – милые тараканы. Таракан в полосатом блестящем фраке (что на самом деле оказывается его туловищем и крыльями), выбежавший на середину комнаты, гневно пищит (у актеров пищики), оглядываясь, и машет лапками: он на кого-то зол. Не заметив керосиновой лампы, стоящей рядом, он ударяется об нее и падает. Взволнованная Тараканиха, блестящее платье которой – это тоже ее крылья, вбежав в комнату, ищет таракана и видит его лежащим на полу. Она пытается его поднять, целует, что-то нежно «приговаривая». Таракан приходит в себя и пытается встать, отвергая помощь любящей подруги, но падает, и она ловит его, и как бы ей ни было тяжело, удерживает равновесие и уносит его, ласково пища. Эти букашки любят друг друга. Это видно из их взглядов, нежных касаний лапками, но любовь живет в сказке не у всех. Тараканы счастливы, а хозяйка уютной, опрятной комнаты – нет. Она одинока. Не совсем, конечно, одинока: живет у нее котик-мурлыка. Вся жизнь ее – это домашнее хозяйство и песни, много разных песен, простых, душевных, будящих какие-то древние, забытые, как будто от предков доставшиеся, воспоминания. Это, наверное, то, что называют родовой памятью. Выстирала женщина белье, высушила, берет корзинку и вдруг забывается, начинает качать ее и напевать колыбельную, которую никак до конца не вспомнит: «Бай, бай, бай. Пусть приснится…
Пусть приснится…». И вдруг замерцали звезды, донесся переливчатый звук.
Колыбельная песня, с ее глубокими историческими корнями, неотъемлема от нас. Та колыбельная, что пела нам в детстве мама, звучит у нас в душе на протяжении всей жизни. Она – символ материнской любви, символ детства, символ непрекращающейся жизни на земле, так как она передается по бесконечному пути от матери к ребенку: из поколения в поколение. Колыбельная, та основа гармоничного космоса, состоящего из любви матери и ребенка, в спектакле стала основой его поэтико-музыкального мира. Так мы плавно переплываем от одной колыбельной к другой, пока не найдем свою колыбельную.
Но пока колыбельной нет, потому что петь ее некому. Женщина складывает белье и опять напевает неоконченную колыбельную, покачивая сверток из уложенного белья. И вновь мерцанье звезд и перезвон. Томится ее душа, отгоняет она тоску заклинаниями:
Ой, сердечко-сердечко, больно не стучись,
Ой, ты горе-горюшко, ой, да отступись.
По полю-по полюшку, по полю-по полюшку
Ой, да разлетись.
Но не уходит горюшко и сердечко стучит. Женщина вздохнет и дальше работает: приносит воду, муку, молоко, замешивает тесто. А в комнате уютно, чисто, домотканые половички, потрескивает огонь… Завязала колобок из теста в узелок, и снова защемило сердечко, смотрит на пустую корзинку… И опять заклинание произносит она, как будто колдует над колобком.
Оставила женщина узелок на столе, села рядом, гладит колобка и напевает все ту же колыбельную, но клонит ее в сон, и она засыпает.
Просыпается у ее ног серый с белой грудкой котик, мурлычет, потягивается. А в ночи слышны чьи-то крики, скрипит дверь, мотыльки вьются около керосиновой лампы, мерцают звезды. Котик вдруг встает на задние лапы, начинает колдовать над узелком и поет ту же колыбельную, но с финалом: «Бай, бай, бай. Пусть приснится… рай». Котенок – это не только озорство и проказливость, он – добрый дух, покровитель странствующих героев, а, как мы знаем, Колобок отправится в странствие. Узелок шевелится, и из него появляется девочка в рубашонке и платочке на голове, точно таком же, в котором был завернут колобок. В жизнь ее позвала колыбельная. Котик помогает ей встать на ножки, но девочка не может устоять и падает с криком «мама!», уцепившись за платье женщины. Девочка вдруг понимает, что мама – это она, спящая женщина. Мама во сне гладит девочку по голове и напевает колыбельную, девочка отходит, и мама продолжает гладить воздух. И вдруг зашептало все вокруг: «Мама!». А девочка запомнила колыбельную и с ней ложится спать в корзинку, но корзинка неожиданно взлетает. И девочка зовет маму, но мама спит. Нет, девчушка не испугалась, она смеется и летит. Пролетает мимо зрителей и с надеждой спрашивает: «Бай-бай?», ищет свою колыбельную. И все мы ищем свою колыбельную – ищем то счастье, которое окутывало нас в детстве. Мы, наверное, не помним ее слов, но она звучит где-то внутри, там, где живет любовь. Колыбельная – это то, что заложено в нас, это часть нашей души. Когда колыбельные людей созвучны, они сходятся, когда дисгармоничны – нет. В этом поиске гармонии и счастья мы находимся всегда, именно этот поиск рождает движение жизни. И как символ начала пути, начала поиска своей колыбельной, а, значит, своего счастья, позади летящей в корзинке девочки, отделяется от задника со звездным небом и плывет рыба из этих звезд. Рыба – это плавание в водах жизни, она знаменует надежду на бессмертие. И у нее девочка спрашивает: «Бай-бай?», но рыба молча проплывает мимо. А корзинка уносит девочку все дальше и дальше.
Неспешное движение спектакля вначале начинает постепенно нарастать и достигнет своей кульминации в сцене с Лисой. Пока не было девочки – жизнь текла размеренно, по установившемуся порядку, но с рождением нового существа жизнь начинает ускоряться, ведь маленький ребенок – это центр притяжения, вокруг которого вращается не только семья, но и, по его ощущениям, весь мир. Центростремительной силой спектакля стала девочка-колобок. Колобок издревле был символом солнца, а, значит, и жизни на земле, той энергией, которая двигает миром. С широко открытыми, вопрошающими глазами, она втягивает в свой мир всех, с кем встречается, и каждый после этой встречи уходит другим, изменившимся, очищенным. И лишь один персонаж, Лиса, не изменится после встречи, а вернет все на круги своя: лишит мир девочки-колобка. Как зима возвращает все в изначальное «несуществующее» состояние, как смерть, возвращает нас туда, откуда мы пришли. Но за зимой всегда приходит весна, за смертью – жизнь. Эти полюса всегда будут противостоять друг другу, но всегда весна и жизнь будут побеждать, и вечный цикл возрождения и жизни никогда не прервется.
И вновь на площадку выбегают наши «соседи». Таракан, встав на колено, признается в любви своей избраннице и предлагает ей выйти за него замуж. Они кружат в танце, взлетают, зависают в воздухе, а, когда опускаются на землю, то у Тараканихи мы видим животик – она беременна. Таракан начинает искать укромное местечко для жены, актриса предлагает ему свой карман, и он бережно кладет жену туда. Лирическая музыка сменяется бравурным маршем, и мы видим: во главе семейства шагает папа-Таракан, за ним семенят маленькие одинаковые таракашки, шествие замыкает мама. Но нет, не мама, их догоняет, отчаянно пища, отставший малыш.
Мы привыкли относиться к тараканам, как к чему-то неприятному, даже детские сказки нас в этом убеждают, например, «Федорино горе». Но автор спектакля ломает все стереотипы: тараканы – очень милые домашние насекомые. Они, как и мы, умеют любить. А ведь раньше тараканов из дома не гнали, и считалось, что в доме, где много тараканов, всегда будет счастье и достаток. Жизнь тараканов и жизнь женщины в спектакле – это проявление одних и тех же законов мироздания: у них, как и у человека, есть семья, дети, дом и главное – любовь. Все в мире подчиняется этому чувству и движется им.
Барабан переворачивается и останавливается на ребре. Появляется гусеница, она с удовольствием ест листья, причмокивает. А корзинка с девочкой все летит куда-то. Пролетает девочка мимо гусеницы, а она пугается, забирается на арку, повисает вниз головой и прячется в кокон. И девочка летит дальше. А колыбельная все звучит и звучит далеким зовом. Она звучит во многих музыкальных отрывках спектакля, но это она и не она: вариации на ее тему, созданные заслуженным деятелем искусств РМЭ В. А. Захаровым, не дают нам отвлечься от главной цели: найти свою колыбельную, отголоски которой мы слышим в мире.
Вдруг слышится: чихает кто-то. Переворачивается барабан, и мы «входим» в лето. Простодушно-недоуменный Медведь в коротком пальто, чешется, чистит себя от репьев и тщетно пытается убрать с носа заставляющий его чихать репей. В спектакле образ Медведя появляется не зря. В древности он почитался как божество земли, символ торжествующей природы – лета, отождествлялся с человеком. Выбегает девочка, желает медведю здоровья, помогает убрать репьи и весело спрашивает: «Бай-бай?». Медведь очень рад, что она ему помогла, и от избытка чувств целует ее, но она повторяет: «Бай-бай?». Медведь догадывается, что девочка хочет спать, он даже пытается ее укачивать, но делает это неуклюже, резко, размашисто, даже грубо, приговаривая басом: «Бай-бай». Вдруг слышит шепот, который звучит как будто с небес: «Мама!» И медведь вдруг вспоминает свою маму, он вспоминает ту колыбельную, которую она ему пела: «Малыш, ну, что ж ты не спишь? Давай посчитаем звездочки на небе раз, два, три…» Колыбельная звучит все громче, он подпевает ей и уже считает звездочки до четырех, пяти, шести… И уже нежно и ласково укачивает девочку, и засыпает сам. Девочка слушает колыбельную, повторяет нехитрые слова, но понимает, что это не ее «бай-бай». «Не бай-бай!» – с сожалением лепечет она. Выбирается из лап медведя, цепляет себе на одежду репей и убегает. Она на протяжении своего путешествия будет забирать на память о своих встречах, о чужих колыбельных какой-то предмет. И эта память, эти колыбельные останутся с ней навсегда, в виде оберега-погремушки, который будет висеть над ее колыбелью. Мы, встречая на своем жизненном пути разных людей, тоже оставляем в своей памяти след о них, от их колыбельной. Медведь просыпается, с грустью шепчет: «Маманя!», видит, что девочки нет, и с какой-то светлой тоской уходит. Девочка в грубой его душе пробудила нежность. Из взрослого, потолстевшего медведя, он как будто вновь стал одним из маленьких худошеих медвежат, которые ловили на удочку месяц в мультфильме «Осенняя рыбалка» (худ. Н. Я. Чурилов). Воспоминания о маме возродили его, ведь они – это то самое теплое чувство, которое всегда греет нас. Взрослым часто так не хватает этого тепла, и всегда щемит сердце при воспоминании о детстве и о маме.
Барабан вновь встает на ребро. И из гусеничного кокона появляется бабочка, рыже-коричневая, похожая на осенний лист. Это вечное возрождение жизни существует в каждом маленьком существе, в каждой песчинке мира. Девочка с надеждой спрашивает у нее: «Бай-бай?», но бабочка не отвечает и, попорхав над одинокой девочкой, улетает. Барабан доворачивается – на дворе уже осень. Среди красных, золотых и желтых листьев стоит мешок, доверху наполненный этими листьями, и лежит лира, переделанная кем-то в счеты: она перевернута на бок, и на ее струны нанизаны деревянные колечки. Этот кто-то – волк, выбегающий на сцену за кружащимся листком. Худой волк, в серой шляпе и сером плаще, с жадным восторгом, выраженным в его «маске» и лихорадочных движениях, хватает лист, засовывает в мешок и, как «скупой рыцарь», с диким благоговением прижимается к нему, с наслаждением рассматривает свое «богатство» и отсчитывает костяшки на лире. Волк в народе всегда ассоциировался со скупостью, жадностью. В спектакле он стал символом осени как заката человека, который погряз в накоплении материальных благ. Волка также считали тенью человека, и в спектакле он действительно тень: все, что осталось, после того, как его поглотил мир наживы и накопления. Появившаяся за спиной волка девочка, сначала пугается, потом внимательно начинает его рассматривать, отчего пугается волк. Он тут же бросается защищать свои сокровища, но девочке они не нужны: это ведь обычные листья. Ее заинтересовала лира. Она проводит по струнам рукой, и костяшки падают с них. Волк раздосадован, он злится, но девчушка переворачивает лиру и вновь проводит рукой по струнам – они звучат. Она по очереди задевает струны и получается мелодия ее колыбельной, ей весело. Она обращается к волку: «Бай-бай?» Волк удивлен, что его счеты «умеют» что-то еще, кроме считать. Он трогает струны, начинает смеяться. А девочка в это время заглядывает к нему в мешок, волк мигом подбегает, выхватывает его, пытается спрятать. Тогда девочка на минутку убегает и, запыхавшись, возвращается с целой охапкой листьев и отдает их волку. Волк не может понять, как она отдает их ему так много и просто так, ведь для него листья – сокровище. А уставшая девочка засыпает на его мешке. Волк, душа которого начинает просыпаться от спячки «жадности», спешит смастерить ей кровать: он вешает гамак, бережно укладывает в него девочку и начинает укачивать. И снова разлитый в воздухе шепот: «Мама!» Волк поднимает глаза к небу, тоскует под колыбельную, которую поет ему мама: «Спи, малыш, усни, мой милый…». Волк подпевает, сначала вспоминая слова, а потом, вспомнив колыбельную своего детства, уже опережает их. И теперь он уже тот добродушный Волк, который живет в нашей памяти с детства – Волк из «Сказки сказок» Ю. Норштейна. И такие обращения к нашему собственному детству в спектакле становятся теми ниточками-дорожками, которые восстанавливают нашу связь с «прекрасным далеко» прошлого. Напевая, Волк берет мешок с листьями, огонек жадности вновь загорается в нем, но звучит колыбельная, он шепчет: «Мама!», и, взяв горсть листьев из мешка, подкидывает вверх, ликующе смеясь. Вдруг вспоминает про спящую девочку, прикрывает себе рот, но продолжает радостно разбрасывать листья из мешка и тихо смеяться. И вот мы уже не видим его, лишь взмывают вверх охапки листьев и слышен его радостный смех. Он изменился, детство, вторгшееся в его жизнь вместе с девочкой-колобком, разбудило в нем душу. А девочка, проснувшись, с грустью говорит: «Не бай-бай», сует запазуху листочек на память и уходит. Крутятся колеса барабана, создавая иллюзию продвижения, шуршит трава, на краю девочка останавливается. Барабан переворачивается на ребро и девочка, закричав, скатывается в сугроб (барабан довернулся). Зима. Девочка уже в теплом пальто и меховой шапке, резинка которой с помпончиками одевается на голову, как в нашем детстве – еще одна ниточка-дорожка в него. Выбравшись из сугроба, она замечает на снегу колокольчик, звонит и слышит свою колыбельную. Она бежит туда, откуда слышится эта мелодия.
Нежный напев колыбельной сменяет агрессивной, несколько однообразной, давящей и пугающей музыкой. Актрисы выходят на прямой контакт со зрителями, жестами приглашают их внимательно следить за тем, что происходит на площадке, надевают белые перчатки. И вновь скрываются за «станком». Эти перчатки ставят белый стул и стол, кладут на него карты, вешают крючок. Появляется некто в белом балахоне, из которого торчит только нос – это Лиса. Лиса, как воплощение воровства, подлости и коварства. И ее плащ-накидка с капюшоном неспроста, ведь изменение облика лисой раньше объяснялось ее ролью демона, злого духа, оборотня. Лиса садится за стол, начинает раскладывать пасьянс, и он, видимо, предсказывает ей что-то хорошее, потому что она вульгарно смеется, запрокидывая голову и постоянно перекидывая друг на друга ноги. Вдруг она чует запах, поводит носом и, окончательно в чем-то убедившись, откидывается, посмеиваясь, на стуле. Затем Лиса издает звук, похожий на «пс», делает повелительный жест лапой – появляются руки-белые перчатки, этим же жестом и звуком она приказывает им что-то – руки приносят кофе. Наливают, разбавляют молоком, кладут сахар, размешивают его. Лиса в предвкушении чего-то, она танцует, громко и неприятно напевая танго. Вновь раздается ее «пс», и руки приносят девочку и вешают ее на крючок. Девочка пытается освободиться, но Лиса прикрикивает на нее, и девочка затихает. Лиса скидывает плащ, руки уносят стол и стул. Она выливает кофе, начинает танцевать около жертвы, страстно и магически, обнюхивает ее, щупает. Затем закрывает красной тканью. Звучит барабанная дробь, как в цирке, когда фокусник демонстрирует нам свое мастерство, отдергивает ткань – на крючке никого нет. Лиса облизывается, падает, довольная, на руки, и они уносят ее. Затем белой тряпкой смахивают следы преступления, стирают отпечатки – как будто ничего и не было, и исчезают.
Пройдя, как колобок, Медведя и Волка, путешествуя через времена года – весну, лето и осень, девочка съедена Лисой-зимой, уничтожена злым духом, который всегда несет в мир разрушение, ломает его гармонию. Цикл завершился. Но жизнь – нет. Ее колыбельная осталась, она все еще звучит.
На снег выбегает котик, видно, что он ищет девочку, но находит в снегу листик, репей и колокольчик – все, что собрала девочка во время путешествия. Он звонит в колокольчик, оглядывается, но никого нет. Вдруг он принюхивается и чует запах – запах лисы, он нервно фыркает, снова принюхивается, но запаха девочки не находит. Так, звоня в колокольчик и напевая колыбельную, он уходит, понурившись.
Барабан переворачивается, и мы снова видим комнатку, где спит женщина. Именно теперь приходит осознание того, что женщина, мама – символ весны (вот почему на ее голове венок), ведь прошли лето, осень, зима, значит должна снова прийти весна. Весна – это время, когда возрождается природа – рождается новая жизнь, как «родилась» из колобка девочка.
Женщина спит, котик задувает керосиновую лампу, ластится к ней, трется об узелок с тестом на столе. Вдруг выплывает корзинка, в которую женщина складывала вначале белье, но это уже не просто корзинка, это – колыбель, светящаяся огнями, а на ней как оберег, который всегда вешают над детской люлькой, висят те предметы, которые собирала девочка по дороге.
Женщина просыпается, оглядывается, как человек, ненадолго уснувший и теперь не понимающий, что случилось. Она трясет головой, фыркает, отирает лицо, избавляясь от страшного сна или наваждения – все путешествие девочки было лишь ее сном. Но вдруг видит колыбель. Удивленно осматривает ее, прикасается к оберегам, как будто они ей знакомы (она их видела во сне). Вертя оберег, она пытается вновь вспомнить слова колыбельной песни, но петь их не кому – колыбель пуста. А в это время огоньки на колыбели начинают пульсировать, затем гаснут, но вдруг загорается огонек внутри узелка на столе. Он пульсирует, как сердечко. Женщина смотрит на узелок, быстро подходит к нему, разворачивает – в нем лежит агукающая девочка. Мама прижимает ее к груди, она счастлива. Котик хитро мурлычет. Мама кладет дочку в колыбель, укачивает и вдруг… вспоминает слова колыбельной песни до конца. Она играет с дочкой оберегом, качает ее. И ее колыбельная звучит жизнеутверждающе. В ней поет она о прекрасной дочке, которая скоро вырастет, у нее будет все в жизни хорошо, и она, также как и мама, будет напевать эту колыбельную, качая дитя. Жизнь бесконечна. Постепенно дочка засыпает, мама, сидя около колыбельной, тоже. Актрисы просят тишины: «Тсс!» Свет приглушается, и только звезды мерцают на небе, и мягкий свет освещает колыбель.
Это путешествие девочки-колобка, этот путь – это наша с вами жизнь. И нам, как и маленькому, чистому существу – девочке, в поисках своего счастья приходится сталкиваться с огромным миром, который не всегда ласков к нам. Но ее счастье все равно найдено – она обрела маму, а мама – дочку. Также и мы ищем и чаще всего находим свое счастье.
Вот такая сказка. Бесхитростная колыбельная создала поэтично-символический мир сказки. И понимаешь, что люди будут жить всегда, потому что женщина будет, терпеливо перенося все невзгоды, рожать и воспитывать детей, хранить свой очаг и наш мир. Как прекрасно родить, воспитать ребенка, направить его на жизненный путь и радоваться его жизни! И хочется держать в руках маленькое, нежное беззащитное существо и знать, что это твое дитя. Нить жизни не оборвется. И Любовь – это великое, безграничное, всеобъемлющее чувство, – основа мироздания. Она тот импульс, который дает всему жизнь и питает ее. И человек, женщина – самое мудрое создание природы, являющее собой и жизнь, и саму Любовь. А также Веру, Надежду, Стремление и Воплощение мечты.
Удивительная лиричность спектакля, его атмосфера, полная зовущего ожидания, тайны не оставляют равнодушным никого из зрителей: дети радуются, папы становятся какими-то сосредоточенными, а мамы – плачут с улыбкой на глазах.
Татьяна Батракова очень странно, тонко чувствует мир. Все ее спектакли проникнуты темой одиночества, попыткой найти родную душу или обрести семью. И такое самоощущение присуще многим окружающим людям, не только женщинам. Вот почему, наверное, родился спектакль «Колыбельная». Быть матерью женщине предопределено природой, но не каждая женщина становится матерью. То чувство материнства, данное женщине, зовет ее создать законченный, гармоничный мир, в котором есть она и ее ребенок. Отсутствие этой вселенской гармонии разрывает душу женщины, ее внутренний мир не полон, наступает конфликт с собой, и это очень чувствуется в спектакле «Колыбельная».
В спектакле почти нет слов. Зачастую они не нужны, когда мы говорим о чем-то близком, о том, что есть у нас в сердце. Но огромным миром спектакля стала колыбельная песня. Песня из далекого прекрасного детства, того времени, когда солнце светило ярче и трава была зеленее, когда жить было легко и хорошо. Когда рядом была МАМА. Колыбельные песни переплетаются с поразительно созвучной им музыкой А. Шнитке. Разные музыкальные миры приведены в гармоничное единство, это целый звучащий мир, в котором живут персонажи. Вокальные партии (Эльвира Лисицына) спектакля бесконечно богаты, объемны, переливчаты, в них – все чувства, весь мир женщины, матери. Акапельное живое исполнение искренне, оно как будто звучит в твоем сердце, погружает тебя в волшебный мир жизни и сказки. Хочется самой влиться в эту гармонию, напев готов зазвучать с твоих губ. Музыка и звуки завершают целостный образ спектакля. И «Колыбельная» – это маленькая, но бесконечная и совершенная вселенная.
Елена Белецкая
Уникальный фестиваль колыбельных песен прошел в Гомеле — Российская газета
В наше стремительное время роль колыбельных песен скромна и неприметна. Нынешний их репертуар, исполняемый в узком семейном кругу, обычно ограничивается кратким перепевом телехитов “Спят усталые игрушки” да “Спи, моя радость, усни”.
А ведь когда-то давно бабушки и мамы могли ночи напролет тихонько напевать разные колыбельные, пока дитя не угомонится. Чтобы возродить и сохранить душевную традицию, в Гомеле организовали ежегодный фестиваль “Рождественские колыбельные”, который нынче на Святки провели в пятый раз.
Место проведения фестиваля остается неизменным – городская библиотека имени Герцена. Его инициаторы и организаторы – упомянутый дом книги и Свято-Никольский мужской монастырь, поэтому в целом светское действо и открывал епископ Гомельский и Жлобинский Стефан. Чем так хороша песенка на ночь, мне объясняет архимандрит Савва, преодолевая многоголосие хора детской музыкальной школы искусств N 1 имени Чайковского, репетирующего здесь же в фойе:
– Колыбельные песни важны для крепости семьи и воспитания детей. Есть вещи, которые бессознательно скрепляют людей. К сожалению, мы уделяем им мало внимания. Именно поэтому наши семьи стали такими хрупкими. Потому что мы перестали читать семьей, петь вместе. Отдых – это тоже общее дело. Наш фестиваль год от года привлекает все больше людей. В основном молодых. Поэтому поем произведения, написанные в разных жанрах. Даже есть место эстраде.
– И вы петь будете?
– Непременно. Композицию Стинга на английском языке “Колыбельная для беспокойного ребенка”…
На сцене распеваются две семьи – Вихровых и Печкуровых. Подготовили свою музыкально-танцевальную постановку. Присаживаюсь рядом с бабушкой в белом платочке. Она-то уж точно знает ворох таких песен:
– Поете колыбельные?
– Раньше – детям, теперь внукам. Есть в этом что-то успокаивающее, как доброе завершение всякого дня. Когда все заботы и тревоги позади, и неспешная песня настраивает на сон и новый день.
Парнишка-подросток, снующий между рядами, признается, что с колыбельными мало знаком:
– Мне песни на ночь уже не поют. Но я лично знаю первый столбик из колыбельной Медведицы медвежонку Умке.
Удивительным оказался репертуар феста. Колыбельные на разных языках: белорусском, русском, украинском, английском. Впечатлило и качество заявленных номеров. От народных версий “калыханак” и шедевров музыкально-литературной классики до кинопесен вроде колыбельной из голливудского фильма “Талантливый мистер Рипли” и композиций “Песняров”. Исполнители, кстати, тоже показали себя неожиданно многообразно. Коллективы музыкальных школ, профессионалы-вокалисты, семьи, просто люди “с улицы”, заглянувшие на фестиваль. Получилось тепло, душевно и радостно. Как говорят организаторы, “утешительно”.
И автору этих строк захотелось влиться в колыбельный марафон. Вот только, увы, полностью и дословно не вспомнилось ни одной песенки. И тут оргкомитет пришел на выручку неподготовленному гостю праздника. Оказалось, у рождественского феста есть еще одна традиция: петь колыбельные всем залом. Нынче гостям и участникам предложили исполнить с листочка чудесные композиции “Ложкой снег мешая, ночь идет большая”, “За печкою поет сверчок” и белорусскую “До гi дзень, цёплы дзень адплывае за аблокi”. В общем, напелась, отвела душу, а распечатку текстов прихватила с собой – для дочери на сон грядущий. Не все же ребенку перед отбоем слушать “Дружба крепкая” да “Бескозырка белая, в полоску воротник”.
Тем временем
В Кличевском районе Могилевщины провели обряд “Куры”, которому присвоен статус нематериального культурного наследия. Это единственный в Беларуси детский рождественский обряд, где по домам ходят не ряженые с козой, а девочки-“цыплята”, исполняя старинные колядные песни.
Где эта девочка, где этот дом?
Inner Emigrant, «Ваш досуг», 8.04.2021
Лариса Каневская, «Мнение», 23.03.2021
Светлана Бердичевская, «Экран и Сцена», 18.12.2020
Марина Шимадина, «Театрал», 31.10.2020
Юлия Зу, «Musecube», 29.10.2020
Марина Токарева, «Новая газета», 28.10.2020
Елена Шаина, «Театр To Go», 24.10.2020
Inner Emigrant, «Ваш досуг», 23.10.2020
Екатерина Авдеева, «Театр.», 18.10.2020
Ольга Романцова, «Культура», 14.07.2020
Лариса Каневская, «Мнение», 13.09.2017
Надежда Сикорская, «Наша газета», 11.09.2017
Елена Губайдуллина, «Театральная Афиша», 11.2015
Валентина Федорова, «Планета Красота, № 5-6», 10.2015
Ирина Шведова, «Московская правда», 25.09.2015
Ольга Егошина, «http://kommersant.ru», 17.09.2015
Зоя Апостольская , «Российская газета», 15.09.2015
Ольга Фукс, «Театральная Афиша», 08.2015
Светлана Бердичевская, «Экран и Сцена», 31.07.2015
Алексей Бартошевич, «Экран и Сцена», 31.07.2015
Наталья Витвицкая, «Ваш досуг», 22.07.2015
Мария Юрченко, «http://portal-kultura.ru», 22.07.2015
Марина Шимадина, «http://ptj.spb.ru», 20.07.2015
Павел Руднев, «www.teatrall.ru», 4.07.2015
Елена Смородинова, «Вечерняя Москва», 3.07.2015
Елена Губайдуллина, «Сцена № 3 (2015)», 07.2015
Антон Хитров, «Ведомости», 26.06.2015
Марина Токарева, «Новая газета», 24.06.2015
Григорий Заславский, «Независимая газета», 22.06.2015
Алёна Витшас, «Русский блоггер», 21.06.2015
Петр Сейбиль, «http://vtbrussia.ru/», 12.03.2014
Артём Румянцев, «Трибуна», 24.10.2012
«http://www.teatral-online.ru», 24.10.2012
Марина Тимашева, «Радио «Свобода»», 18.09.2012
Ася Волошина, «Петербургский театральный журнал, № 1 (63)», 02.2011
Александр Соколянский, «Страстной бульвар № 1 (131)», 09.2010
Маргарита Виноградова, «Эхо планеты», 21.07.2010
Елена Дьякова, «Новая газета», 2.07.2010
Ольга Фукс, «Вечерняя Москва», 1.07.2010
Алла Шендерова, «infox.ru», 29.06.2010
Ольга Романцова, «gzt.ru», 23.06.2010
Марина Шимадина, «Ваш досуг», 23.06.2010
Марина Давыдова, «Известия», 23.06.2010
Майа Одина, «Газета.ru», 22.06.2010
Ольга Егошина, «Новые Известия», 21.06.2010
Ада Шмерлинг, «Известия (Неделя)», 18.06.2010
Светлана Полякова, «TimeOut», 24.05.2010
Алексей Бартошевич, «OpenSpase.ru», 13.01.2010
Елена Губайдуллина, «Энергия успеха № 2 (26)», 2010
Ольга Фукс, ««Вечерняя Москва»», 9.02.2009
Екатерина Кретова, ««МК»», 27.01.2009
Елена Ковальская, ««Афиша»», 20.01.2009
Елена Ковальская, «Афиша», 20.01.2009
Ольга Романцова, «Газета», 14.01.2009
Глеб Ситковский, ««труд»», 14.01.2009
Ольга Егошина, ««новые известия»», 13.01.2009
Елена Дьякова, «Новая газета», 12.01.2009
Галина Шматова, «Театральная Жизнь (№ 1, 2009)», 01.2009
Марина Мурзина, ««Планета красота»», 01.2009
Алиса Никольская, ««Кинопарк»», 12.2008
Марина Гаевская, «Театральная афиша», 12.2008
Вячеслав Шадронов, «http://users.livejournal.com/_arlekin_/1271168.html», 21.11.2008
Ирина Шведова, ««Московская правда»», 12.11.2008
Павел Руднев, ««Независимая газета»», 10.11.2008
Марина Шимадина, ««КоммерсантЪ»», 17.10.2008
Лев Семёркин, «www.teatr.ru», 16.10.2008
Анатолий Фанталов, «www.teatr.ru», 15.10.2008
Ольга Фукс, ««Культпоход»», 10.2008
Александра Бошковска, ««Дневник»», 7.08.2008
««Нова Македония»», 5.08.2008
Симон Илиевски, ««Вестник»», 5.08.2008
Борче Грозданов, ««Вечер»», 5.08.2008
М. Зафировска, ««Весть»», 5.08.2008
Нина Кепеска, ««Время»», 5.08.2008
Пелагия Младеновска, ««Шпиц»», 5.08.2008
Анастасия Борисенкова, «WHERE MOSCOW», 02.2008
Наталья Старосельская, ««Страстной бульвар, 10»», 01.2008
Ксения Ларина, «Эхо Москвы», 16.04.2007
Дмитрий Морозов, «Культура», 5.04.2007
Елена Губайдуллина, «Новые известия Театрал», 30.03.2007
Елена Губайдуллина, «Новые известия Театрал», 30.03.2007
Марина Гайкович, «Независимая газета», 20.03.2007
Ольга Романцова, «Новые Известия», 19.03.2007
Екатерина Кретова, «Московский Комсомолец», 19.02.2007
Петр Поспелов, «Ведомости», 16.02.2007
Екатерина Бирюкова, «Афиша», 6.02.2007
Ирина Алпатова, «Культура», 23.11.2006
Ольга Фукс, «Вечерняя Москва», 22.11.2006
«Итоги», 13.11.2006
Лильяна Мазова, ««Дневник», Македония», 26.07.2006
Сребра Пашовска, ««Дневник», Македония», 19.07.2006
««Дневник», Македония», 19.07.2006
Лильяна Митевска, ««Вестник», Македония», 15.07.2006
««Дневник», Македония», 15.07.2006
««Россия»», 8.06.2006
Любовь Лебедина, «Труд», 22.03.2006
Ирина Алпатова, «Культура», 16.03.2006
Григорий Заславский, «Независимая газета», 15.03.2006
«Итоги», 13.03.2006
Майя Стравинская, «Коммерсант», 10.03.2006
Олег Зинцов, «Ведомости», 10.03.2006
Алена Карась, «Российская газета», 7.03.2006
Ольга Егошина, «Новые Известия», 7.03.2006
Александр Соколянский, «Время новостей», 7.03.2006
Глеб Ситковский, «Газета Gzt.Ru № 38», 7.03.2006
Марина Давыдова, «Известия», 6.03.2006
Ольга Фукс, «Вечерняя Москва», 6.02.2006
Марина Гаевская, «Театральная Афиша», 12.2005
Влада Гончарова, «TimeOut», 12.09.2005
Светлана Осипова, ««Театральная касса»», 09.2005
Александр Черный, ««Московские новости»», 8.07.2005
Ирина Шведова, ««Московская правда»», 8.07.2005
Мария Зерчанинова, ««Вечерняя Москва»», 1.07.2005
Аркадий Петров, ««Культура»», 30.06.2005
Олег Зинцов, ««Ведомости»», 29.06.2005
Глеб Ситковский, ««Газета»», 21.06.2005
Ольга Романцова, ««Досуг и развлечения»», 16.06.2005
Дина Годер, ««Русский журнал»», 30.05.2005
Людмила Милькова, ««Удобная газета»», 24.05.2005
««Итоги»», 19.04.2005
Майя Стравинская, «Коммерсантъ», 6.04.2005
Оксана Мерзликина, ««Московская правда»», 5.03.2004
Юлия Маринова, ««Театральная жизнь»», 06.2003
Андрей Лавров, «Эспрессо“ итальянская газета в Москве», 15.05.2003
Григорий Заславский, «Независимая газета», 18.04.2003
Геннадий Демин, ««Литературная Газета»», 5.03.2003
Кира Владина, «Литературная Газета», 5.03.2003
Ольга Романцова, ««Политбюро»», 24.02.2003
Елена Губайдуллина, ««Ваш Досуг»», 3.02.2003
Ольга Кучкина, ««Комсомольская правда»», 2003
Аркадий Петров, ««Вечерняя Москва»», 2003
Елена Ковальская, «Афиша», 24.06.2002
Тамара Сергеева, «24», 1.11.1994
Александр Соколянский, 1994
Наталья Крымова, 05.1993
Юрий Зерчанинов, 1993
Ирина Лукьянова, «Молодежь Московии“»,
Ольга Галахова, «Дом актера“»,
Елена Дьякова, «Новая Газета“»,
Любовь Авдеева, ««Вечерний клуб»»,
Колыбельные песни для сына и дочки на татарском языке с переводом
В татарском народе очень бережно относятся к семейным ценностям, семье, связи матери и ребенка. При таком отношении не могло не появиться поэтичных, полных нежности и заботы колыбельных татарских песен. Они удивительно мелодичны и напевны.
Одни из самых любимых и популярных — колыбельная для мальчика и колыбельная для девочки.
Лиричность, душевность этих песен для укачивания малышей не оставила равнодушными русских переводчиков. Они были по достоинству оценены и получили несколько переводов.
Колыбельная для сына
Габдулла Тукай шигыре. Татар халык кое.
Элли-бэлли итэр бу,
Мэдрэсэгэ китэр бу,
Тырышып сабак укыгач,
Галим булып житэр бу. (ике тапкыр)
Йокла, улым, йом күзен,
Йом, йом күзең, йолдызым;
Кичтән йокың кала да,
Елап үтә көндезең. (ике тапкыр)
Әлли бәлли көйләрмен
Хикәятләр сөйләрмен
Бәхетле бул диярмен
Синең төләкне төләрмен (ике тапкыр)
Гыйззәтем син, кадрем син,
Минем йөрәк бәгърем син;
Куанычым, шатлыгым
Тик син минем, син, син, син! (ике тапкыр)
Колыбельная песня для сына
Перевод В. Тушновой
Баю-баю-баю, сын,
В медресе поедет сын,
Все науки превзойдет,
Всех ученей будет сын.
Глазки сонные закрой,
Спи, мой месяц золотой,
Что не спишь ты по ночам,
Что ты плачешь день-деньской?
Баю-баюшки-баю,
Хочешь песенку спою?
Стану сказки говорить,
Колыбель качать твою.
Спи, усни, бесценный мой,
Лучше всех ты, мой родной,
У меня на всей земле
Нету радости иной!
Татарская колыбельная для сына
Перевод Екатерины Сосевич-Карпенко
Баю-бай… Усни, сынок!
Завтра рано на урок!
Ты старательный такой —
Самый умный, мальчик мой! (2 раза)
Глазки закрывай, сынок,
Спи скорей, мой светлячок!
Если ночью спать не лег —
Новый день пройдет не впрок! (2 раза)
Баю-бай… Проказничку
Расскажу я сказочку…
Счастья детке ворожу,
Сбыться грезам прикажу… (2 раза)
Мой любимый крошка-сын,
Золотой ты мой алтын**!
В сердце мамы господин —
Только ты, лишь ты один! (2 раза)
Татарская колыбельная для дочки
Әлли-бәлли, бәбкәсе,
Кая киткән әнкәсе?
Каенлыкка, җиләккә,
Айсылуга бүләккә.
Әлли-бәлли, бәбкәсе,
Кая киткән әткәсе?
Тимерчегә, чиләккә,
Айсылуга бүләккә.
Әлли-бәлли, бәбкәсе,
Кая киткән әбкәсе?
Тегүчегә, күлмәккә,
Айсылуга бүләккә.
Әлли-бәлли, бәбкәсе,
Кая киткән бабасы?
Чүлмәкчегә, чүлмәккә,
Айсылуга бүләккә.
Әлли-бәлли, бәбкәсе,
Кая киткән Айсылу?
Бер кая да китмәгән —
Йоклый икән Айсылу…
Айсылу – татарское женское имя.
Каждый из двух переводов этой колыбельной по-своему хорош. В первом, – несомненно, хорошо то, что в переводе сохранено обращение к девочке по имени, что дает ощущение очень личного обращения, именно к этой конкретной девочке в колыбельке.
Во втором варианте – перевод более литературный, является не просто калькой с татарского, используются слова и обороты русского языка больше подходящие к описываемой в песне картине. Например, не просто ушел в кузницу за ведерком – а льет его сам для дочки. Также употребляются те слова русского языка, которые были бы традиционны для жанра колыбельной. Скорее всего, в народной песне бы прозвучало не «лес», а именно «бор», не «горшочек», а «крынка». Употребление слов в уменьшительно-ласкательной форме, дополнение деталями, кузница на горочке ноченьки делают перевод живым и образным, что характерно для русской народной песни.
Однако, оба варианта переводят «бәбкәсе», как «утеночек», хотя ни в русском, ни в татарском не принято такое обращение к малышу. Скорее всего, здесь имеется неточность перевода. Точнее было бы перевести «бәбкәсе» — малыш, ребеночек. От слова «бәбий» — ребенок, «бәбием» — мой ребенок.
Первый вариант перевода
Баю-бай, утеночек,
Куда ушла мамочка?
В березовый лес
за ягодкой для Айсылу.
Баю-бай, утеночек,
Куда ушел папочка?
К кузнецу за ведерком
Для Айсылу.
Баю-бай , утеночек,
Куда ушла бабушка?
К портному за платьицем
Для Айсылу.
Баю-бай, утеночек,
Куда улетел дедушка?
К гончару за горшком,
Айсылу подарит.
Баю-бай, утеночек,
Куда Айсылу ушла?
Никуда не ушла,
Спит оказывается.
Татарская колыбельная для дочки
Перевод Екатерины Сосевич-Карпенко
Спи, утёнок маленький!
Где же твоя маменька?
В бор ушла до ноченьки —
Ягод ищет доченьке…
Спи, утёнок-лапонька!
Где ж твой добрый папенька?
В кузнице на горочке —
Дочке льет ведерочко!
Спи, утёнок-лапушка!
Где же твоя бабушка?
У швеи, чтоб к пятнице,
Было внучке платьице!
Спи, утёнок-детушка!
Где же ходит дедушка?
Он в гончарне рыночной —
Внучке купит крыночку!
Спи! За окнами темно!
Где ж ты ходишь до луны?
А утенок спит давно —
Смотрит радужные сны!
Другая широко известная татарская колыбельная — Улыма
ГелЖихан – Улыма
Улым минем жан жимешем,
Ходай биргян олешем.
Яшэвемнен асылы син,
Кунелемнен козгесе.
Устерермен салып сина
Жанымнын бар сафлыгын,
Булсан иде йозаклыгым,
Куанычым, шатлыгым.
Иман юлдаш булсын сина,
Шафкать, ильхам, игелек.
Гомереннен хэр коненэ
Бэхет барсын урелеп.
Улым минем жан жимешем,
Ходай биргян олешем.
Яшявемнен асылы син,
Сина баглыйм ометем.
Татарская колыбельная
Йөгереп көне буе
Аргансың инде
Син йокласын диеп
Кояш та сүнде.
Әлли-бәлли, йом күзеңне, балам,
Йокыңда чәчәкле дала.
Әлли-бәлли, балам йоклап ятыр,
Таң нуры сине уятыр.
Йокла, балам, йокла,
Йоклыйлар кошлар.
Иртән алар сиңа
Моңлы cайрарлар.
Перевод на русский язык
Целый день ты бегал,
Притомился, верно.
Вот и солнце спряталось,
Чтобы ты уснул.
Баюшки-баю, глазки закрывай, дитя мое,
Во сне твоем — цветущая степь.
Баюшки-баю, дитя мое будет спать,
Лучи рассвета утром тебя разбудят.
Спи-усни, мое дитя,
Птицы спать легли.
Поутру они тебе
Нежно будут петь.
Вместе с этой статьей смотрят
Колыбельные песни (бишек җырлары) | ГБУ “Таткультресурсцентр”
Колыбельные песни (бишек җырлары) представляют собой характерный синтез быта и искусства, единство практических здравоохранительных целей и поэтико-художественных обобщений о жизни. Колыбельные песни – величайшее наследие народной педагогики, поскольку они нераздельно соединены с народной практикой воспитания детей, находящихся в том нежном возрасте, когда ребенок – еще беспомощное существо, требующее постоянной заботы, любви, нежности и ласки, без которых он не может выжить. Не случайно основным содержанием колыбельных песен является любовь матери к своему ребенку, ее мечты о его счастливом будущем. Чрезвычайно важным фактом является то, что колыбельные песни поет ребенку, как правило, его родная мать (а также бабушка), которая представляет собой для него на данном этапе жизни самую значимую часть мира. Вот уже на протяжении нескольких столетий колыбельная песня продолжает служить средством выражения материнских чувств к ребенку, ее переживаний, способом воспитания, приобщения к этническим истокам. Весьма достойное место продолжают занимать колыбельные песни (бишек җырлары) и в традиционной культуре татар. При этом учитывается как естественная форма бытования, когда мать поет своему ребенку, так и бытование их в детской среде во время игры, а также на сцене в виде конкурсов и вечеров, посвященных данному жанру народного творчества.
Исследователи колыбельных песен подразделяют их на определенные группы, выявляют основополагающие мотивы, раскрывают функциональные задачи. Согласно классификации, сделанной исследователем русских колыбельных песен А.Н. Мартыновой, колыбельные песни подразделяются на две группы: традиционные (передаваемые из поколения в поколение) и нетрадиционные (взятые из письменной литературы и из других жанров устного народного творчества) [4, с. 5-6]. Исследователь татарского детского фольклора Р.Ф. Ягафаров, придерживаясь данной классификации, выделяет еще одну группу – колыбельные песни советского периода [8, с. 25]. Необходимо сказать также о постоянном пополнении ряда татарских колыбельных песен на сегодняшний день. Благодаря современным техническим возможностям (трансляция через телевидение, различные социальные сети), такие песни становятся весьма популярными среди населения, и начинают исполняться наряду с традиционными.
Основной функцией бишек җырлары в структуре родильного обряда татар выступает утилитарно-бытовая функция – укачать, усыпить ребенка медленным ритмом и монотонной размеренной мелодией, которые соответствуют ритму движения колыбели. Однако реализация данной функции не происходит обособленно. В этот момент совершенно естественным образом колыбельная выполняет обучающие, воспитательные, ознакомительные, благопожелательные, устрашающие и многие другие свои функции. Уже с первых дней своей жизни ребенок через колыбельные песни начинает знакомиться с культурой своего народа – слышит родную речь, мелодию, узнает особенности быта, постигает окружающий мир, учится распознавать чувства близких людей. С первыми нотами, с первыми словами бишек җырлары ребенок погружается в среду этнической культуры, подвергается своеобразной подсознательной кодировке по формированию лучших личностных качеств. В этом отношении бишек җырлары выступают одним из первых инструментов по раскрытию генетически заложенных возможностей, этнических кодов, по формированию и закреплению этнического самосознания у каждого отдельно взятого человека.
Ознакомление ребенка с миром происходит очень мягко и плавно. Напевая бишек җыры, мать постепенно переходит от простого к сложному, от близкого к отдаленному, разъясняет и закладывает в голове маленького человека первые знания о мире.
Әлли-бәлли ит, балам, Алли-балли, спи, родной,
Сине бишеккә салам. Тебя в люльку уложу.
Сине бишеккә салгач та, Когда в люльку уложу,
Үзем эшемә барам. Сама на работу я уйду.
[6, с. 25, перевод З.М. Брусько].
Слова песни еще непонятны ребенку, но они подаются в той доступной манере, которая воссоздает в сознании младенца картины реальной жизни – от его сна напрямую зависят каждодневные дела и заботы его близких, безмятежное течение жизни.
Через бишек җырлары, исполненные со всей искренностью и сердечностью, мать выражает свои чувства, пожелания и переживания о дальнейшей судьбе своего ребенка.
Әлли-бәлли бәү, бәү, Баю-баюшки, бай-бай,
И җомырым, җомырым, Кругленький мой, кругленький,
Саулык-сәламәтлек белән Живи долгие годы,
Озын булсын гомерең. Расти здоровенький.
[8, с. 25-26, перевод Р.Ф. Ягафарова].
Әлли-бәлли итәр бу, Алли-балли, он уснет,
Мәктәпләргә китәр бу. Вырастет, в школу пойдет.
Тырышып сабак укыгач, Учиться старательно будет –
Галим булып җитәр бу. Грамотным и мудрым будет.
[6, с. 78, перевод З.М. Брусько].
По своему композиционному, эмоциональному строю некоторые колыбельные песни татар напоминают заклинательные песни, исполнение которых продиктовано стремлением положительно повлиять на исход событий. Укладывая девочку спать, ее заклинают на замужество в будущем, пророчат счастливую семейную жизнь.
Йокла, кызым, йокла кызым, Спи, дочурка, спи, дочурка,
Йокла, кызым, йом күзең. Спи, дочурка, закрывай глаза.
Үсеп матур кыз булган соң, Красной девицею станешь,
Кияү табарсың үзең. Найдешь себе жениха.
[5, с. 27, перевод З.М. Брусько].
По такому же принципу построен и следующий куплет:
Бүлли-бүл, бүлли-бүл, Булли-бул, булли-бул,
Бүдәнәдәй түлле бул. Как перепелка плодовитой будь.
Карчыгадай күзле бул, Словно ястреб зоркой будь,
Адәм тапмас сүзле бул! Острословной будь!
[5, с. 23, перевод З.М. Брусько].
Колыбельные песни такого содержания очень близки благопожеланиям. Они также основаны на повторе конкретных благ, адресованных ребенку. Каждая строфа служит называнию определенного блага, повтор конечных слов действует как утверждение желаемого результата. Неслучаен в песне образ перепелки. Эта птица, по представлениям татар, одна из самых плодовитых. Плодовитость, способность родить много детей определяется одним из самых важных качеств человека, особенно женщины. Таким образом, уже в младенческом возрасте происходит закладывание в сознание девочки понятий о большой многодетной семье.
В куплетах, адресованных мальчику, также прослеживается идея создания семьи, гордость за сына как продолжателя рода:
Улым, улым, ул кеше, Сынок, сынок, мой сынок,
Улыма кирәк кыз кеше. Нужна сыну девушка.
Кода булып йөрүләрне Стать сватьями
Булдыра алмый күп кеше. Не всем дано бывает.
[8, с. 28, перевод З.М. Брусько].
Большое место в татарских колыбельных песнях занимают сравнения. Они помогают сосредотачивать внимание на основных чертах ребенка, передать чувства исполнителя, а также привить ребенку эстетические чувства прекрасного. Очень часто ребенок сравнивается с птицами («сандугачым» – соловушка мой), цветами («гөлием» – цветик мой), плодовыми деревьями и кустами («кара бөрлегән» – черная ежевика; «вак алмам» – яблочко мое), небесными светилами («йолдызым» – звездочка моя; «кояшым син, аем син» – солнышко мое, месяц мой) и т.д.
Наряду с образом птиц, в татарских колыбельных песнях встречаются и образы некоторых животных, например, козы, волка, медведя т.д. В таких текстах обычно описываются ситуации, связанные с этими животными. Согласно мнению Р.Ф. Ягафарова, эти образы выполняют отвлекающую внимание малыша от внешних факторов функцию[8, с. 31]. В то же время они играют роль своеобразного запугивания капризничающего, нарушающего режим сна ребенка:
Әлли-бәлли, Бәхтияр, Баю-баю, Бахтияр,
Ызба артында бүре бар. Притаился волк за домом.
Чәркә кебек күзе бар, Глаза горят, как ковш, большие,
Елаганны кереп ал. Заберет он плаксу-малыша.
[8, с. 31, перевод Р.Ф. Ягафарова].
В этом ряду правомерно рассматривать и бишек җырлары с персонажем-устрашителем «бүкәй». Известный многим тюркским, славянским, финно-угорским народам под разными названиями («bükä» – др.тюрк., «моохуй» – якут., «мокай» – шор., «бапак» – баш., «бука» – рус., «моко» – удм.) [1, с. 2204], данный мифологический персонаж, используется как средство запугивания (вернее, предупреждения) ребенка за нарушение норм поведения (капризы, отказ от сна). Как и все мифологические персонажи, бүкәй принадлежит иному миру, поэтому, как правило, изображается в виде «похитителя» непослушного ребенка:
Әлли-бәлли бәй итә, Баю-баюшки-баю,
Улым йокыга китә. Засыпает мой сынок.
Улым йокыга китмәсә, Если сын мой не уснет,
Бүкәйләр алып китә. Его букаи унесут.
[8, с. 24, перевод Р.Ф. Ягафарова].
Такое запугивание, по словам исследователей, должно вызвать подчинение норме, правильное поведение ребенка и способствовать его засыпанию [7, с. 208].
Стоит отметить, данный персонаж фигурирует не только в жанре бишек җырлары. Нередко шаловливого, непослушного ребенка родители запугивают тем, что «бүки», «бүки тәпи» (нога бүки) заберет с собой. В народных представлениях этот персонаж изображается в виде волосатого существа небольшого роста – некоего подобия человекозверя. Этимологию же слова «бүкәй» исследователи связывают с древнетюркским мифологическим персонажем «бүкә», что в переводе означает «большой змий» [2, с. 371].
По наблюдениям ученых, древние колыбельные песни не имели рифмы, она заменялась повтором однотипных слов, иногда побудительными междометиями [3, с. 55]. Это мы наблюдаем и в бишек җырлары татар. Такие зачины, как «бүлли-бүл, бүлли-бүл»,«әллү-бәллү», «әлли-бәлли-бәү» придают тексту монотонность, размеренность, что способствует, в свою очередь, успокоению и быстрому засыпанию ребенка.
В бишек җырлары, созданные в годы Советской власти, наличествуют мотивы служения Родине, защиты родной земли от врагов, гордости за свой народ:
Үс тизрәк, үс, күз нурым, Расти быстрей, свет моих очей,
Үскәч белем алырсың. Вырастешь, выучишься.
Кирәк булса халкың өчен Если нужно, за народ свой
Ил сакларга барырсың. Встанешь на защиту Родины своей.
[8, с. 32, перевод Р.Ф. Ягафарова]
Среди татарских колыбельных песен большое место занимают авторские колыбельные, созданные известными татарскими поэтами и композиторами. Так, большой популярностью пользуются бишек җырлары на слова Г. Тукая (музыка народная), Т. Миннуллина (музыка Р. Абдуллина), Дардманда (музыка Ш. Шарифуллина и Р. Ахьяровой), Л. Лерона (музыка народная), Р. Валиева (музыка Ш. Тимербулатова) и многие другие. Авторские колыбельные, как и народные, характеризуются глубиной лирического содержания. Чувства матери к ребенку рисуются при помощи самых нежных и ласковых слов и мелодичной музыки. В них так же, как и в народных используются такие средства художественного изображения, как эпитеты и сравнения, а также традиционные рефрены «әлли-бәлли», «бәлли-бәү», которые способствует созданию особой атмосферы для убаюкивания дитя.
Как было отмечено выше, бишек җырлары функционируют не только в рамках родильного обряда. Отдельного внимания заслуживает бытование их в детской игровой среде. Это обстоятельство, по мнению Р.Ф. Ягафарова, позволяет отнести бишек җырлары к детскому фольклору. Подкрепляя свою мысль, он отмечает, что «колыбельные песни переходят от матери к дочери еще в ее детском возрасте» [8, с. 17]. Играя в «дочки-матери», в «домик», девочки, естественно, поют своим куклам колыбельные песни, перенятые из взрослого репертуара. Это становится одним из первых и самых действенных способов сохранения традиции, так как ее освоение и закрепление происходит естественным путем.
Большую роль в актуализации и популяризации бишек җырлары у татар играют многочисленные конкурсы, мероприятия по исполнению колыбельных песен, как среди взрослой, так и детской аудитории. Проводимые культурно-досуговыми учреждениями в рамках определенных акций и пректов такие мероприятия вносят весомый вклад в развитие данного жанра народного творчества, способствуют его популяризации и передаче следующим поколениям. Особую ценность представляют в этом отношении мероприятия, проводимые образовательными учреждениями. Тематические утренники, классные часы, вечера, посвященные колыбельным песням, дают возможность ознакомить детей с фольклорным наследием своего народа, воспитать в них чувство любви и интереса к народному творчеству национальным истокам, а также развить их творческие способности.
Подведя итоги, отметим, что бишек җырлары татар относятся к бытующим до сегодняшнего дня жанрам народного творчества. Их актуальность обусловлена осуществлением назитательных, этнопедагогических, этико-эстетических задач в процессе воспитания ребенка. Бишек җырлары раскрывают особенности мировоззрения, культурных ценностей, этнографических деталей, языка татарского народа, представляющих ценный источник для формирования этнического самосознания у нового поколения.
Песни нганасан
1В этой статье нам хотелось бы дать читателю представление о песенном фольклоре нганасан – созданном жителями Арктики уникальном явлении музыкальной культуры.
2Нганасаны проживают на Таймырском полуострове и относятся к коренным малочисленным народам Российской Федерации (по данным Всероссийской переписи 2010 года, нганасан начитывается 847 человек). Язык нганасан является самодийским и относится к уральской группе языков. Уникальная культура нганасан – охотников, оленеводов, рыболовов – сохранила черты древнейшей культуры охотников на оленя (Simchenko 1976) и является предметом изучения нескольких поколений российских исследователей.
3Собирание, изучение и публикация песенных жанров нганасанского фольклора были начаты сравнительно недавно, в последней четверти ХХ века. Записанные тексты публиковались фольклористами Н.Т. Костеркиной, К.И. Лабанаускасом, лингвистом Е.А. Хелимским, дешифровкой песенных текстов занимались лингвисты В.Ю. Гусев, М.М. Брыкина. Нотные транскрипции нганасанских песен публиковали автор статьи, Т. Оямаа, Т. Лейсио. Кроме названных исследователей, полевые записи осуществили также И.А. Бродский, Ю.И. Шейкин, В.С. Никифорова. Имеются немногочисленные источники, в которых опубликованы образцы песен нганасан (Helimski 1989; Labanauskas 1992; Dobzhanskaya, Kosterkina 1995).
4Современные кризисные явления, негативно повлиявшие на традиционную культуру нганасан в целом, отразились и на состоянии песенного фольклора. Пение становится все более редким явлением в жизни нганасан вследствие исчезновения тех жизненных ситуаций, в которых рождались личные, детские, иносказательные и шаманские песни (езда на нарте, починка сетей, шитье традиционной одежды, общение с гостями, традиционное иносказательное общение, шаманские обряды и др.).
5Поскольку новые фольклорные произведения практически не создаются, большую роль приобретают коллекции и материалы нганасанского фольклора, записанные в конце ХХ века и нуждающиеся в публикации и научном осмыслении. Наша статья возникла в ответ на желание познакомить широкого читателя с материалами сборника музыкального фольклора нганасан «Певцы и песни авамской тундры», изданном в городе Норильск в 2014 году при поддержке Заполярного филиала ОАО «ГМК «Норильский Никель» (Dobzhanskaya 2014).
6В сборник «Певцы и песни авамской тундры» вошли нганасанские песни, собранные в поселках Усть-Авам и Волочанка исследователями разных научных специальностей: музыковедами Ю.И. Шейкиным, В.С. Никифоровой, О.Э. Добжанской в 1986-2006 гг., лингвистами Е.А. Хелимским (1980-1990-е гг.), В.Ю. Гусевым и М.М. Брыкиной (2005 г.), фольклористом Ж-Л. Ламбером (1997 г.).
7Сборник включает 50 образцов нганасанского музыкального фольклора с нотными транскрипциями и текстами на нганасанском и русском языках. В частности, представлены 12 иносказательных песен кэйнгэйрся, 7 личных песен балы, 5 застольных песен хоангкутуо балы, 6 детских песен нюо балы, 2 колыбельных укачивания, 7 шаманских песен нгаза балы, 6 песен из сказок ситабы балы, а также звукоподражания голосам животных.
8Песни авамских нганасан были записаны от талантливых певцов Тубяку Дюходовича Костеркина (1921–1989), Екатерины Субобтеевны Костеркиной (1940–2009), Нумуму Хурсаптеевича Турдагина (1904–1993) из поселка Усть-Авам, Валентины Бинталеевны Костеркиной (1938–1998), Деньчуде Нутеевича Мирных (1923–2006), Салира Мыдовича Порбина (1920–2001), Нелютаси Фоминичны Порбиной (1922–2002), Сыку Модюреевны Яроцкой (1939 г.р.), Фаины Ламбаковны Яроцкой (1940 г.р.) из поселка Волочанка.
9Прежде чем рассказывать об отдельных песнях, определим жанровую сегментацию нганасанского музыкального фольклора, которая обусловлена различием функций, которые жанры выполняют в культуре.
10На наш взгляд, на музыкальную культуру нганасан целесообразно экстраполировать фундаментальное, принятое со времен античной Греции разделение жанров на «эпос», «лирику» и «драму» (ритуал). Такая сегментация неоднократно и успешно апробировалась фольклористами, этнографами и музыковедами при исследовании ненецкой культуры, весьма близкой культуре нганасан. В частности, ненецкие песни были разделены исследователями на «эпические», «лирические» и «ритуальные» (то есть шаманские) (Kupriyanova 1960, 17–19; Khomich 1995, 259–261; Niemi 2004, 20–22). Эта сегментация в культуре нганасан и ненцев подтверждена не только функциональной приуроченностью жанров, но и их музыкальным стилем (то есть, жанровые сферы противопоставлены по типам интонирования). Пение в шаманском обряде является коллективным (гетерофонное многоголосие) и звучит в сопровождении звуковых инструментов (бубна, подвесок шаманского костюма и др.), с использованием ономатопоэй (звукоподражательных и пастушеских сигналов). Пение в эпосе и песенных жанрах всегда одноголосно и не сопровождается игрой на музыкальных инструментах, оно представляет собой сольное вокальное или вокально-речевое интонирование. Однако, эпос и песня также различаются по типам интонирования: в песне предпочтительно вокальное интонирование, а эпические сказания строятся на чередовании речевого и вокально-речевого интонирования (Dobzhanskaya 2008, 93–94).
11В центре внимания в данной статье будут именно песенные жанры нганасанского фольклора (а именно, иносказательные песенные диалоги, личные песни, детские песни и колыбельные укачивания), которые мы рассмотрим на конкретных примерах.
12Песенные диалоги-иносказания являются уникальным жанром нганасанского фольклора.
Национальное название жанра – kәjŋәjśa или kәjŋәjrūә, что можно перевести как “пение друг другу” или “певческое состязание” (kәjŋәjr – форма с взаимно-возвратным значением от глагольной основы kәjŋә – “петь”) (Helimski 1989, 52).
13Об особенностях этого неповторимого жанра и об иносказательном песенном языке кайнгаларе, являвшемся формой общения в среде молодежи и среди стариков, писали этнографы Б.О. Долгих и Л.А. Файнберг в статье «Таймырские нганасаны» (Dolgikh, Fainberg 1960), Ю.Б. Симченко в статье «Праздник Аны”о-дялы у авамских нганасан» (Simchenko 1963).
На этом языке объясняются и шутят молодые люди и девушки, устраивают состязания в остроумных шуточных песнях. Иногда старики между собой говорят на языке кайнгалара о том, как когда-то ходили в гости, ездили на промысел и т.д. … Бывает даже, что старики хором поют на языке кайнгалара про любовь, про то, как они ухаживали за девушками… Молодое поколение при этом, хоть понимает слова, но не всегда понимает их скрытый смысл (Dolgikh, Fainberg 1960, 55).
14Кэйнгэйрся служили общественно санкционированной формой общения тех категорий нганасан, прямое общение между которыми было запрещено (в основном, для молодых людей противоположного пола). «Иносказательный, зашифрованный текст песен предоставляет исполнителю свободу самовыражения. Старые нганасаны специально обучали своих детей добрачного возраста (около 17 лет) «тайному» языку кэйнгэйрся. Слова в песнях-кэйнгэйрся должны быть зашифрованы с помощью лексических замен, заимствований, архаизмов, усеченных форм общеупотребительной лексики. Содержание текста кэйнгэйрся фабулизируется, реальная действительность описывается при помощи аллегорических образов» (Dobzhanskaya, Kosterkina 1995, 9–10). Например,
… желание высватать девушку обозначается как намерение взять на буксир еловую санку; … положение трех претендентов на одну невесту уподобляется судьбе трех рыб, из которых одна, наиболее юркая, селится в протоке с чистой водой, а две другие, менее поворотливые, вынуждены довольствоваться мутными протоками; … жалкие потуги соперничать с глубиной мысли одного из признанных мастеров иносказания сравниваются с попыткой крохотного медлительного жучка переползти широкую тундровую равнину и т.д.» (Helimski 1989, 56–57).
15Специфику языка кэйнгэйрся, как показывает Е.А. Хелимский в статье «Силлабика стиха в нганасанских иносказательных песнях», определяет использование шифровки на трёх уровнях структуры текста: сюжетном (что проявляется в использовании аллегорий и фабулизации содержания), лексико-морфологическом (замена общеупотребительных слов их эквивалентами, предназначенными исключительно для употребления в кэйнгэйрся), и силлабико-фонетическом (правилом является перестановка слогов как в отдельных словах, так и в песенной строке) (ibid., 56–57, 72–74). Совмещение этих приёмов шифровки в одном произведении является нормативным, более того, нганасаны оценивают по этому признаку качество песенного иносказания.
16В сборнике представлены образцы песен-кэйнгэйрся в исполнении Салира Мыдовича Порбина, Нелютаси Фоминичны Порбиной, Валентины Бинталеевны Костеркиной, Тубяку Дюходовича Костеркина, Екатерины Субобтеевны Костеркиной, Деньчуде Нутеевича Мирных, Сыку Модюреевны Яроцкой. Рассмотрим два образца иносказательных песен, которые до сих пор не привлекали внимания исследователей.
17Иносказательный диалог, исполненный Валентиной Бинталеевной Костеркиной и Деньчуде Нутеевичем Мирных (Образец 1), представляет наиболее редкий, практически утраченный ныне вид иносказательного диалогического пения. Двое поющих обмениваются вопросами-«загадками» и ответами-«отгадками», причем каждый участник иносказательного диалога поет на свою собственную мелодию, с использованием излюбленных поэтических средств.
18Иносказательный диалог-кэйнгэйрся был записан в 1996 году в Дудинке, во время подготовки к фестивалю «Фольклорная классика Таймыра». Нганасанский текст, записанный и переведенный на русский язык Надеждой Костеркиной, по содержательному признаку был ею разделен на несколько частей. В первой, вступительной части (строки 1–12) речь идет о ситуации сватовства, которое сопровождается пересудами и разговорами (воплощенными в образах катящихся с вершины Медвежьей горы камней, а также ветров, треплющих одинокое деревце на вершине горы). Вторая часть диалога-иносказания (строки 13–23) обсуждает предмет сватовства – девушку из шаманского рода, которая уподобляется желанному оленю, а на ее шаманское происхождение намекает образ церковного колокола, звенящего на вершине горы. Третья часть песни (строки 24–27) заключает кэйнгэйрся стандартными словесными оборотами.
- 1 Нотные транскрипции всех мелодий выполнены автором статьи, компьютерный набор нотного текста сдела (…)
19Мужская и женская мелодии диалогического кэйнгэйрся, представленные в нотных образцах напевов 1–1 и 1–21, контрастируют по регистру соответственно тембру мужского и женского голосов. Что касается мелодики, в обоих напевах она основана на двузвучной олиготонной ладовой ячейке a – h, c характерным для начала мелодической строки широким скачком кварто-квинтового объема. В мелодии мужчины (Напев 1–1), помимо начинающего строку широкого скачка, присутствует нисходящий спуск на субкварту в конце некоторых строк, соответствующий интонационному спуску на выдохе.
20Напевы контрастируют в ритмическом отношении. Мелодии мужчины (Напев 1–1) свойственна двудольная организация (группировка коротких слогов по 2 при объединении в долгие звуки). Для женской мелодии (Напев 1–2) характерны 3-дольные группы музыкальных длительностей (когда короткие слоги группируются по 3), которые преобладают в начале напева, а затем соседствуют с 2-дольными. Несмотря на тенденции к двудольности и трехдольности, регулярных метров в этих напевах не образуется, также нельзя говорить об устойчивых ритмических формулах. В обеих мелодиях преобладает импровизационное начало, отражающее специфику жанра – свободной текстовой импровизации в формате иносказательного диалога.
21Еще один образец разговора юноши и девушки демонстрирует кэйнгэйрся в исполнении С.М. Яроцкой (Образец 2).
22Автором этой песни-кэйнгэйрся являются бабушка (по материнской линии) и родственник по отцовской линии С.М. Яроцкой (брат отца). Исполнительница услышала ее от своей матери – Түймаку Чунанчар, к которой посватался Модюре Яроцкий, как к очень красивой девушке, бывшей одной девочкой среди шестерых братьев. Мать С.М. Яроцкой любила петь эту песню, вспоминая собственное сватовство и свадьбу. С.М Яроцкая тоже любит исполнять эту песню, она пела её на фольклорных фестивалях в Дудинке. То, что диалогическая песня спета сольно (без партнера), является свидетельством постепенной деградации фольклорной ситуации от традиционного импровизированного общения до исполнения выученной песни.
23Текст песни записал на нганасанском языке и перевел В.Ю. Гусев. Песня состоит из двух частей и представляет собой разговор юноши и девушки. В первой части (строки 1–9) парень восхваляет красоту девушки, уподобляя ее круглое лицо солнечному лику, а очертания ладной фигуры – ножом вырезанным линиям, и выражает желание посвататься к ней, уплатив большой калым. Во второй части песни (строки 10–13) девушка отвечает парню, отдавая дань его пригожему внешнему виду и соглашаясь на ухаживания.
24Поскольку в песне представлен диалог, здесь звучат две мелодии: мелодия парня и мелодия девушки, отмеченные в нотной записи римскими цифрами I (мелодия парня) и II (мелодия девушки).
25Напев парня (Нотный образец 2-1) имеет развитую мелодическую структуру: мелодическая строфа состоит из 2-3 строк, первая из которых начинает строфу с наиболее высокого звука d2 и движется в нисходяще-восходящем направлении в диапазоне квинты d2 – h1 – g1. Ритмические закономерности строения мелодии обнаруживают периодичность в последовательностях длинных и кратких слогов (длинные звуки характерны для начала и конца первой строки каждой строфы). Следующие строки строфы могут строиться как на мелодическом материале первой строки (однако начинаются с более низкого тона h1 или g1), так и на контрастных интонациях (расположенных в более низком диапазоне субкварты к основному тону d1 – f1 – g1). В мелодии парня всего 3 полные строфы и одна неполная (представленная только первой строкой).
26В напеве девушки (Нотный образец 2-2) доминируют скачкообразные хазматонные интонации, не образующие подобия мелодико-ритмических формул, как в первом напеве. Однако по тональности, диапазону и звукорядному составу мелодический материал второго напева не контрастирует первому, а как будто является продолжающим развитием его мелодических строк 2 и 3. Нисходящие и восходящие скачки в диапазоне кварты, иногда с терцовым заполнением, являются типичными для этого напева (g1– d1 – g1, g1– e1 – d1, d1– e1 – g1, c2 – h1 – g1).
27Проанализированные нами кэйнгэйрся представляют угасающий жанр иносказательного песенного диалога, реального (в первом случае) и запомненного, ставшего фольклорным произведением (во втором случае).
28Перейдем к рассмотрению следующего жанра – личной песни. Личные песни нганасаны именуют названием ңонәнә бәлы («меня – одного песня», «меня – самого песня») (Dobzhanskaya, Kosterkina 1995, 6), либо мәнә бәлы («моя песня»).
Напев личной песни придумывается взрослым человеком самостоятельно в определенный период жизни и затем не подвергается никакому изменению. Меняется лишь содержание песни, её текст. В ней поётся обо всем, что человека волнует, радует или огорчает. Песня исполняется за работой (например, починкой сетей), в дороге и т.д. (ibid., 6).
29В прошлом каждый нганасанин имел свою личную песню, точнее – свою собственную мелодию, на которую, описывая эпизоды своей жизни, импровизировал слова. Петь свою личную песню (вернее, свою мелодию) мог только ее владелец (или автор, говоря современным языком). По свидетельству этнографа Г.Н. Грачевой,
мелодия составляла такую же принадлежность человека, как его мысли, его дыхание, одежда… Человек, запевший не свою мелодию, мог ожидать наказания от ее владельца. Такие «передразнивания» вызывали серьезный активный протест еще в 1960-е гг., особенно когда молодые нганасаны пытались повторить мелодии стариков (Gracheva 1983, 56).
В силу импровизационного характера, а также запретов на исполнение, личные песни чаще всего забывались. Иногда наиболее удачные песни, запомненные родственниками или близкими людьми, переходили в разряд фольклорных произведений и не требовали специальных разрешений на исполнение.
30В качестве примера, рассмотрим Мәнә бәлы Сыку Модюреевны Яроцкой, которая была зафиксирована нами в 2006 г. в поселке Волочанка. Текст песни, записанный и переведенный на русский язык В.Ю. Гусевым при содействии Н.Д. Чунанчар, посвящен описанию жизни певицы. Она поет о том, что вырастила семерых детей, не надеясь на помощь других людей. Сама шила одежду для всех детей «своим указательным пальцем правой руки» (данное выражение отражает специфику шитья: оленьи шкуры, из которых шьется зимняя одежда – неподатливый для сшивания материал. Поэтому проталкивание иглы с помощью указательного пальца является очень трудной работой, от которой образуются мозоли и даже кривятся суставы пальцев). О трудовой жизни мастерицы, проводившей все время за шитьем, говорит и тот факт, что к концу жизни она практически потеряла зрение: «Сейчас-то я стала плоха, глаза не видят, не могу шить». (Образец 3).
31Мелодия личной песни С.М. Яроцкой (Нотный образец 3) основана на 3-звучной бесполутоновой ладовой ячейке в объеме кварты e – fis – a. Начинающий песню широкий нисходящий скачок h-e типичен для начальных мелодических построений (заметим, что объем этот скачка может быть различным, поэтому его амбитус не значим для определения звуковысотной структуры мелодии). Ритмические формулы в напеве не образуются, однако характерная группировка коротких длительностей по 3 образует нестабильные трехударные ритмические объединения. Данный образец является, безусловно, раритетным явлением в современном фольклоре нганасан – так как все меньше остается людей, способных импровизировать и петь свою личную песню.
32Еще одним примером личной песни является Песня про авамских девушек и паренька из Хатанги, спетая Екатериной Субобтеевной Костеркиной. Эту песню зафиксировали в 2005 г. в поселке Усть-Авам В.Ю. Гусев и М.М. Брыкина, последняя же записала нганасанский текст и перевела его на русский язык. В песне рассказывается про парня по имени Куни, который из Хатанги едет в Усть-Авам для того чтобы познакомиться с авамскими девушками (а возможно, посвататься к одной из них). Содержание песни позволяет предположить, что это была личная песня Куни, которая была запомнена в Усть-Аваме и стала фольклорным произведением (Образец 4).
33Мелодия песни (Нотный образец 4) типична для личных песен нганасан. Начало каждой песенной строки маркировано нисходящим квинтовым скачком a – d, который образует 2-звучную инициальную формулу. Средний отрезок мелодической строки разворачивается в диапазоне бесполутоновой 3-звучной олиготоники (факультативно чередующихся трихорда a – h – d1 либо тритоники a – h – cis1). В конце каждой строки образуется мелодико-ритмическая формула (h – a) на несмысловые слоги. В целом, ритмическая основа в напеве тяготеет к 2-ударной организации, которая устанавливается только во второй половине напева.
34Еще одной разновидностью песен являются хоаңкутуо бәлы (застольная песня, буквально означает: «песня пьяного человека»). Застольные песни представляют собой вид психоделического пения под воздействием алкоголя. Хоаңкутуо бәлы появиись позже личных песен, и постепенно, «с уходом в прошлое многих черт традиционных черт нганасанской жизни, застольные песни стали постепенно оттеснять личные песни, вбирая в себя их мелодическое оформление (напевы)» (Dobzhanskaya, Kosterkina 1995, 7). В застольных песнях, как правило, отражаются особые эмоциональные состояния человека:
человек обычно поет о самом сокровенном, дотоле потаенном, о своих обидах, неудачах <…> человек просит богов (духов) о благополучии, выражает надежду на удачу <…> есть озорные песни (ibid., 7-8).
35В силу трудности разграничения жанров личных и застольных песен, примеры последних в данной статье мы не приводим.
36Другим ответвлением песенной традиции являются детские песни – нюо бәлы.
Детские песни – не колыбельные, они также не являются результатом детского творчества. Напевы этих песен, так же как слова, придумываются для детей родителями. <…> Такие песни являются, по всей видимости, как бы напевами-формулами, первоначально возникшими из наблюдения над повадками, зачатками темперамента, походкой детей, первыми произнесёнными ими звуками и словами. В дальнейшем напевы-формулы могли наполниться каким-либо содержанием (Dobzhanskaya, Kosterkina 1995, 8).
37Н.Т. Костеркина считает, что эти именные песни ранее имели функцию магического оберега, но также являлись игрушками, забавами детей, примерами для их музыкального воспитания (ibid., 8).
38Как пример нюо бәлы, хотелось бы привести детскую песню Деркуптиэ, записанную в 1990 г. в поселке Волочанка от Валентины Бинталеевны Костеркиной (Образец 5). Текст песни, записанный и переведенный Н.Т. Костеркиной, является как бы прямой речью ребенка, озвученной устами его матери. Лежащий в колыбели младенец Деркуптиэ обращается к присутствующим:
Зачем вокруг меня вы собрались, скучились? … Я просто так живу (радуюсь), поэтому мне вы не мешайте.
39Шутливость содержания этой песни является важной чертой, типичной для жанра в целом. Она проявляется в манере исполнения (пение с улыбкой, смехом), выборе лексических средств (певец имитирует милое несовершенство речи ребенка, вставляет особые звуки и специальные детские слова, характерные для периода начала говорения), сюжете песни, описывающем ребенка в процессе обаятельных детских занятий, игр и т.д.
40Мелодия песни Деркуптиэ (Нотный образец 5), как нам видится, испытывает влияние колыбельных укачиваний с их устойчивым повторяющимся ритмом. Это проявляется в 2-дольной ритмической организации и наличии ритмических формул, для появления которых певица специально вводит в песенную строку дополнительные (несмысловые) слоги ә–вә–ә–вә, ә–хә–ә–хә, ху–у–ху и др. Эти дополнительные слоги легко увидеть в подтекстовке к нотной записи (они заключены в круглые скобки).
41Нганасаны очень любят своих детей, колыбельные могут петь либо отец, либо мать, либо другие родственники ребенка. Колыбельные песни нганасан называются нюо ляндырсибся («ребенка укачивать»), и не являются собственно песнями, так как не обладают развитым текстом или сюжетом. Скорее, это песенное интонирование на определенные слова или слоги. Типичным является ритмическое напевание на слоги кэхэй–кэхэй, кэхэй–ка – кэхэй–ка, кунтуди–кунтуди, олёу–олёу и комбинации этих слогов, сопровождающееся покачиванием колыбели на коленях родителя. В такт покачиванию тихонько бренчат металлические и костяные подвески-погремушки, подвешенные на дуге колыбели. Иногда родитель проводит взад-вперед по зубчатой дуге колыбели палочкой, издавая звук скрежетания.
42Помимо песенного интонирования, для усыпления младенца нганасаны используют и непесенные формы звукового поведения. Опишем его: язык быстро движется в горизонтальном направлении между округленными губами, положение ротового аппарата как при артикуляции звука «о». Этот тип звукоизвлечения, который можно определить как лабиалингвальный, применяется наряду с традиционными колыбельными напевами или вместо них. Пример подобного звукоизвлечения, записанный от Валентины Бинталеевны Костеркиной в 1990 году в поселке Волочанка, представлен в Нотном образце 6.
43Публикация собрания ярких и образных текстов, уникальных и неповторимых мелодий не являются гарантией сохранения песен в культуре нганасан. Для современных нганасан, стремящихся исполнить традиционную песню, часто проблемой является воспроизведение особого тембра, характерного для нганасанских песен. Специфическая манера интонирования, свойственная нганасанскому пению, заключается в чередовании назализованных и фарингализованных тембров, использовании приемов вибрато, ритмической пульсации, глиссандо и других интонационных средств, которые только в самом приблизительном виде могут быть зафиксированы в нотной записи (изначально предназначенной для мелодики европейского типа). Это означает, что для адекватного воспроизведения нганасанских песен современному исполнителю необходимо учить не только тексты и мелодии песен, но специально овладевать тембровыми приемами. Для этого певцам необходимо многократно прослушивать звукозаписи песен, стремясь точно воспроизводить звучание голосов традиционных исполнителей. Ведь без воспроизведения тембровой точности феномен нганасанского пения не может быть сохранен.
44В целом, проблема сохранения нганасанской традиционной песни и – шире – музыкальной культуры этого народа весьма сложна, и имеет комплексный характер. Она включает, в первую очередь, мероприятия по обеспечению источниковой и методической базой для обучения пению (издание соответствующих сборников и специализированной литературы, во вторых – организацию специальных кружков или студий традиционного нганасанского пения в Домах культуры или учебных заведениях). Кроме того, важное значение имеет проблема создания дружественной мультикультурной среды для развития этого вида народного творчества. Эта проблема должна решаться путем организации мероприятий, концертов, мастер-классов и других форм популяризации уникального музыкального творчества малочисленного северного народа в многонациональной культуре России.
45В современной культуре нганасан песня сохраняется в основном благодаря деятельности учреждений культуры (сельских домов культуры в поселках Волочанка, Усть-Авам, Городского Центра народного творчества и Таймырского Дома народного творчества в г. Дудинка). Кружок нганасанской песни «Хендир» (руководитель С.М. Кудрякова) и ансамбль «Дентадиэ» (руководитель С.Н. Жорницкая) пропагандируют музыкальное творчество нганасан, хотя преобладающими являются инновационные формы: пение на нганасанском языке в сопровождении фонограмм, сценические постановки. Традиционное песенное творчество сохраняется только в репертуаре живущих ныне нганасан старшего поколения.
7 лучших колыбельных – SheKnows
7 лучших колыбельных – SheKnows Перейти к основному содержанию Перейти к навигации по заголовкупо Мишель Маффеи
Самые свежие истории Мишель
Пение ребенка колыбельными для сна – вторая натура для большинства родителей, но что делать, если вы не знаете слов к песням, которые отправят вашу сладкую горошину в страну грез? Перед тем, как сочинить еще один стих, выучите слова к семи лучшим колыбельным.
Связанная история Мягкие детские муслиновые одеяла для сна
Колыбельная Брамса (Колыбельная и спокойной ночи) Колыбельная и спокойной ночи, с розами ночлег Колыбельная и спокойной ночи, радость твоей матери |
Рок-а-бай, детка Прощай, малыш, на верхушке дерева Когда сучок сломается, колыбель упадет |
Мерцание, Мерцание Маленькая звезда Мерцай, мерцай, звездочка Так высоко над миром Мерцай, мерцай, звездочка |
Тише, малышка Тише, малышка, не говори ни слова. А если этот пересмешник не будет петь, А если кольцо с бриллиантом станет латунным, И если это зеркало разобьется, А если козел не потянет, И если эта телега и бык упадут, |
Детская шахта Детка, моя, не плачь Маленький, когда ты играешь Если бы они знали о тебе все От головы до кончиков пальцев |
Где-то за радугой Где-то над радугой, высоко наверху Когда-нибудь я пожелаю звезду Где-то над радугой летают синие птицы |
Toora Loora Loora Текст песни В Килларни, много лет назад Простая маленькая частушка Too-ra-loo-ra-loo-ral, Too-ra-loo-ra-li, Часто во сне я снова брожу И я слышу ее голос a-hummin ’ Too-ra-loo-ra-loo-ral, Too-ra-loo-ra-li, |
Подробнее об уходе за младенцами
Уход за чувствительной кожей ребенка
Уход за попкой вашего ребенка
Уход за кожей новорожденного
Никогда не пропустите ничего
Рассказы, которые вам небезразличны, доставляются ежедневно.
объявление
{{result.published_at | date: “% h% d,% Y”}}
8 великих поп-песен, из которых получаются совершенно уникальные колыбельные
Если вы поете своих малышей, чтобы они уснули, вы, вероятно, поняли, что хорошая колыбельная так же важна для родителей, как и для ребенка, который мягко уводит в страну грез. Шептание знакомой песни в темноте – хороший ритуал для завершения дня для вас обоих.
Многие люди возвращаются к большой резервной “рок-а-пока”.”Да, это просто и мило, но в основном это о младенце, ужасающем выпадающем с дерева, и также относится к 17 или 18 векам. Пришло время выбрать несколько более новых хитов.
Так что же делает хорошую современную колыбельную?
Вот восемь советов, которые помогут вам начать работу.
Красивый мальчик – Джон Леннон,
«Закрой глаза, не бойся / Монстр ушел, он в бегах, а твой папа здесь…» Подарок Джона Леннона своему сыну Шону лирически точен (и, действительно, нетрудно заменить «девушка» на « мальчик »в припеве, если ты так склонен.Конечно, есть тонны песен Beatles и связанных с ними песен, которые хорошо работают в качестве колыбельных. «Золотые сны» – очевидный выбор, но если ваш ребенок не хочет падать, а вы находитесь в темном месте (мысленно и буквально), выберите вариант «Я так устал».
Не могу оторвать глаз от тебя – Лорин Хилл
Написанная Бобом Крю и Гаудио, эта частушка впервые стала известной при Фрэнки Валли в 1967 году, но мы действительно думаем о обложке Лорин Хилл 1998 года.Учитывая, насколько красиво она это исполняет, вероятно, сейчас самое время напомнить вам, что певческие способности не имеют значения, когда вы и сонный двухлетний ребенок. Они думают, что ты и твой небрежный голос идеальны. Только не пытайтесь делать это перед бодрствующими взрослыми, если вы действительно не знаете, что делаете.
Радужная связь – Кермит
Да, песня, которую поет лягушка Кермит. Продолжать. Попробуйте снять это без слез.Мы смеем вас.
Над радугой – Израиль «Из» Каанои Камакавивооле
Две радужные песни в одном списке! Конечно, версия Джуди Гарланд относится к 1939 году, так что она уже кажется такой же древней, как Hush, Little Baby, , но мы действительно думаем о версии 1993 года, написанной покойной гавайской легендой Израилем «Из» Кааной Камакавивооле. Это успокаивающая, вдохновляющая, красивая и все остальное, чем должна быть колыбельная.
Нежный – Размытие
В Канаде многие люди ассоциируют Blur с «Песней 2», которая была бы ужасной колыбельной.Однако они также исполнили эту песню, которая одновременно жизнеутверждающая и душераздирающая. Евангелие брит-попа о попытках найти любовь после потери не должно работать как способ петь детям перед сном, но это действительно так. Все дело в этих повторениях, этих паузах, в том, как вы раскачиваетесь, когда поете, в тех «о, мой ребенок» и в том, как вы заменяете «спокойной ночи» или «не плачь» на «о, почему»
Три птички – Боб Марли
Хит Боба Марли 1980 года – такая замечательная песня для детей.Это очень приятно, когда ты слышишь, как твоя мама, папа или великий поют, прежде чем ты погрузишься в сон, «ни о чем не беспокойся, потому что все будет в порядке». И отскок песни настолько повторяющийся, что вы можете просто продолжать бесконечную петлю припева, пока они, наконец, не отключатся, если это займет больше времени, чем обычно.
Мы собираемся дружить – белые полосы
Для такой короткой песни нужно запомнить много слов.Но оно того стоит. Акустическая ода White Stripes в школьные годы идет от «новостной обуви и прогулочного блюза» к «числам, буквам, научиться произносить слова / существительные, книги, показать и рассказать». Джек Уайт на самом деле поет ее, как для дошкольников, так что вам даже не придется слишком сильно приспосабливаться. Он заканчивается словами: «Сегодня мне приснится, пока я в постели / когда глупые мысли приходят мне в голову / о жуках и алфавите / и когда я проснусь завтра, готов поспорить / что мы с тобой снова будем гулять вместе / Я могу сказать, что мы будем друзьями.” Идеальный.
Сладкое дитя мое – Guns n ‘Roses
да. Мы знаем. Appetite for Destruction, У. Эксл Роуз, хард-рок конца 1980-х – послушайте, Guns n ‘Roses не обязательно сразу вызывают образы воркования вашего маленького ангелочка перед сном, но некоторые легкие словесные обработки текстов этой песни, и это действительно хорошо получается. . Как вы хотите это исполнить, полностью зависит от вас, но помните три (!) Гитарных соло и «Где нам теперь делать?» Outro не являются обязательными.
Колыбельных и память о боли: воспоминания армянских женщин о прошлом в Турции
«Песня побеждает ребенка у турка: решение, подобное решению Соломона, когда армянская мать напевает колыбельные украденному ребенку». Бюллетень Красного Креста (18 августа 1919 г.) 3/34: 1 и 4.
Адорно, Теодор В. 2005. Значение работы через прошлое. В Критические модели: вмешательства и словечки , 89–103.Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета.
Google Scholar
Ахмед, Сара. 2004. Культурная политика эмоций . Нью-Йорк: Рутледж.
Google Scholar
Акчам, Танер. 2006. Позорный акт: Геноцид армян и вопрос об ответственности Турции . Нью-Йорк: Метрополитен Букс.
Алтынай, Айше Гюль и Фетхие Четин.2009. Torunlar . Стамбул: Метис Яйынлары.
Google Scholar
Азнавур, Х. М., и Парсегян, О. 1909. Нор йеркаран ге барунаге хин йев нор азкаин йеркер инбес наев Осм [анян] сахманатрутян артив крвадз Тркапарпар йеркер . Константинополь: Х. М. Азнавур и О. Парсегян.
Баланкар, Ферда, изд. 2012a. Sessizliğin sesi I: Türkiyeli Ermeniler konuşuyor . Стамбул: Грант Динк Вакфи Яйынлары.
Баланкар, Ферда, изд. 2012b. Sessizliğin sesi II: Diyarbakırlı Ermeniler konuşuyor . Стамбул: Грант Динк Вакфи Яйынлары.
Баланкар, Ферда, изд. 2013. Sessizliğin sesi III: Ankaralı Ermeniler konuşuyor . Стамбул: Грант Динк Вакфи Яйынлары.
Баланкар, Ферда, изд. 2015. Sessizliğin Sesi IV: İzmitli Ermeniler konuşuyor . Стамбул: Грант Динк Вакфи Яйынлары.
Google Scholar
Бали, Рифат.2008. Yirmi kur’a nafıa askerleri: II. dünya savaşında gayrimüslimlerin askerlik serüveni . Стамбул: Китабеви Яйынлары.
Google Scholar
Башлангич, Джелал. 2004. Sarkis’in anlatmadığı göç ‘masal’ı. Radikal , 17 мая.
Берлант, Лорен. 2011. Жестокий оптимизм . Дарем: издательство Duke University Press.
Книга Google Scholar
Билал, Мелисса.2004. Потерянная колыбельная и другие рассказы о том, как быть армянином в Турции. Неопубликованная кандидатская диссертация, Университет Богазичи.
Билал, Мелисса. 2005. Türkiyeli Ermenileri hatırlamak. Бириким Айлик Сосялист Кюлтур Дергиси 193–194 (2005): 122–125.
Билал, Мелисса. 2006a. Утерянная колыбельная и другие рассказы о том, как быть армянином в Турции. Новые взгляды на Турцию 34: 67–92.
Артикул Google Scholar
Билал, Мелисса.2006b. Тоска по дому дома: армяне в Стамбуле. Диаспора и память. Фигуры смещения в современной литературе, искусстве и политике, Thamyris / Intersecting Diaspora & Memory 13: 55–66.
Билал, Мелисса. 2013. Тебе не нужно плакать, потому что я плакал изо всех сил: эмоциональная генеалогия армянской колыбельной в Турции. Неопубликованная кандидатская диссертация. Диссертация, Чикагский университет.
Бьёрнлунд, Маттиас. 2009. «Судьба хуже смерти»: сексуальное насилие во время Геноцида армян.В Жестокость и желание: война и сексуальность в Европе двадцатого века , изд. Дагмар Херцог, 16–58. Нью-Йорк: Пэлгрейв Макмиллан.
Блох, Морис Э.Ф. 1998. Как мы думаем, они думают: антропологические подходы к познанию, памяти и грамотности . Боулдер: Westview Press.
Google Scholar
Бреннан, Тереза. 2004. Передача аффекта . Итака: Издательство Корнельского университета.
Google Scholar
Батлер, Джудит. 1993. Тела, которые имеют значение: о дискурсивных границах «секса» . Нью-Йорк: Рутледж.
Google Scholar
Карут, Кэти. 1996. Невостребованный опыт: травмы, рассказ и история . Балтимор: Издательство Университета Джона Хопкинса.
Google Scholar
Култхард, Глен.2014. Красная кожа, белые маски: отказ от колониальной политики признания . Миннеаполис: Университет Миннесоты Press.
Геркезян, Саркис. 2003. Bu dünya hepimize yeter , ed. Ясемин Гедик. Стамбул: Belge Yayınları.
Google Scholar
Дадриан, Ваакн. 2003. Дети как жертвы геноцида: Дело Армении. Журнал исследований геноцида 5 (3): 421–438.
Артикул Google Scholar
Дадрян, Ваакн.2004. История Геноцида армян: этнический конфликт от Балкан до Анатолии и Кавказа . Нью-Йорк: Книги Бергана.
Дас, Вина. 1996. Язык и тело: трансакции в конструкции боли. Дедал 125: 67–91.
Google Scholar
Делёз, Жиль и Феликс Гваттари. 1987. Тысяча плато: капитализм и шизофрения (пер .: Massumi B.). Миннеаполис: Университет Миннесоты Press.
Дердериан, Кэтрин. 2005. Общая судьба, разный опыт: гендерные аспекты Геноцида армян 1915-1917 гг. Исследования Холокоста и геноцида 19 (1): 1–25.
Артикул Google Scholar
Экмекчиоглу, Лерна. 2013. Климат для похищения, климат для искупления: политика включения во время и после Геноцида армян. Сравнительные исследования в обществе и истории 55 (3): 522–53.
Экмекчиоглу, Лерна. 2014. Парадоксальная республика: лига наций, режим защиты меньшинств и новые приемные граждане Турции. Международный журнал исследований Ближнего Востока 46: 657–679.
Артикул Google Scholar
Экмекчиоглу, Лерна. 2015. Стипендия по Геноциду армян как гендерному событию и процессу. Новые взгляды на Турцию 53: 185–190.
Экмекчиоглу, Лерна. 2016. Возвращая Армению: пределы принадлежности к Турции после геноцида . Стэнфорд: Издательство Стэнфордского университета.
Google Scholar
Финнеган, Рут. 1970. Заметка об устной традиции и исторических свидетельствах. История и теория 9 (2): 195–201.
Артикул Google Scholar
Финнеган, Рут.2003. Музыка, опыт и антропология эмоций. В Культурология музыки: критическое введение , изд. Мартин Клейтон, Тревор Герберт и Ричард Миддлтон, 181–192. Нью-Йорк: Рутледж.
Google Scholar
Хирш, Марианна. 2008. Поколение пост-памяти. Поэтика сегодня 29 (1): 103–128.
Артикул Google Scholar
Хирш, Марианна (с Лео Спитцером).2012. Свидетельские объекты. В г. Поколение пост-памяти: письмо и визуальная культура после Холокоста , изд. Марианна Хирш, 177–199. Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета.
Ованнисян Ричард Г., изд. 1999. Воспоминание и отрицание: случай Геноцида армян . Детройт: Издательство Государственного университета Уэйна.
Карапетян, Самвел. 2016. Очередной геноцид после геноцида . Ереван: Издательство Бюракн.
Google Scholar
Кеворкян, Раймонд Х. 2011. Геноцид армян: полная история . Нью-Йорк: И. Тавриды.
Кеворкян, Раймонд Х. и Пол Б. Пабуджян. 2012. 1915 öncesinde Osmanlı İmparatorluu’nda Ermeniler . Стамбул: Арас Яйынджылык.
Кочоглу, Яхья. 2003. Hatırlıyorum: Türkiye’de gayrımüslim hayatlar . Стамбул: Метис Яйынлары.
Кёкер, Осман. 2005. армян в Турции 100 лет назад: с открытками из коллекции Орландо Карло Калумено (пер .: Ахмет Фетхи). Стамбул: Бирзаманлар Яйынджылык.
Крикорян, Роза. 1970. Ай жоховртаган ороротсаин ев мангаган еркер . Ереван: Айгаган СШ КА Градарагчутюн.
Küçükkırca, İclal Ayşe. 2018. Sessizliğin sesi V: Kayserili Ermeniler konuşuyor . Стамбул: Грант Динк Вакфи Яйынлары.
Лутц, Кэтрин А. и Лила Абу-Луход. 1990. Язык и политика эмоций . Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.
Google Scholar
Массуми, Брайан. 2002. Притчи для виртуального: движение, аффект, ощущение . Дарем: издательство Duke University Press.
Книга Google Scholar
Мазлмян, Кохар А.1931. Анцяле. Hay Gin 1/12 (1 января): 4254.
Google Scholar
Мазлум, Валантин. 1993. Еразинман . Стамбул.
Миансарянц, Микаел Месробян. 1868. Кнар хайгаган . Санкт-Петербург.
Миллер, Дональд Э. и Лорна Турьян Миллер. 1993. Опыт женщин и детей. In Выжившие: устная история Геноцида армян , 94–117.Беркли и Лос-Анджелес: Калифорнийский университет Press.
Google Scholar
Нейзи, Лейла и Грануш Харатян-Аракелян. 2010. Общаясь друг с другом: личные воспоминания о прошлом в Армении и Турции . Бонн: dvv International.
Google Scholar
Нора, Пьер. 1989. Между памятью и историей: Les Lieux de Mémoire. Представления 26: 7–24.
Артикул Google Scholar
Оккенхауг, Ингер Мари. 2015. Религия, помощь и гуманитарная работа среди армянских женщин-беженцев в обязательной Сирии, 1927–1934. Скандинавский исторический журнал 40 (3): 432–454.
Артикул Google Scholar
Перумян, Рубина. 2012. Женщины и Геноцид армян: жертва, живой мученик. В Бедственное положение и судьба женщин во время и после геноцида , изд.Сэмюэл Тоттен, 7–24. Нью-Брансуик: Издатели транзакций.
Радстон, Сюзанна и Кэтрин Ходжкин. 2003. Режимы памяти: введение. В Режимы памяти , изд. Сюзанна Рэдстон и Кэтрин Ходжкин, 1–22. Нью-Йорк: Рутледж.
Google Scholar
Рансьер, Жак. 2006. Политика эстетики: распределение разумного . Нью-Йорк: Континуум.
Google Scholar
Роу, Виктория.2011. Армянские женщины-беженцы на краю империи: стратегии выживания. Беженцы и конец империи: крах империи и вынужденная миграция в ХХ веке , изд. Паникос Панайи и Пипа Вирди, 152–172. Нью-Йорк: Пэлгрейв Макмиллан.
Санасарян, Елиз. 1989. Гендерное различие в процессе геноцида: предварительное исследование армянского дела. Исследования Холокоста и геноцида 4 (4): 449–461.
Артикул Google Scholar
Сарафян, Ара.2001. Поглощение армянских женщин и детей мусульманскими семьями как структурный компонент Геноцида армян. В имя Бога: геноцид и религия в ХХ веке , изд. Омер Бартов и Филлис Мак, 209–221. Нью-Йорк: Книги Бергана.
Сарис, Майда. 2011. Последний оставшийся арапгирци: Varsen Oruncakcıel , ed. Осман Кёкер (перевод: Сильвия Зейбекоглу). Стамбул: Бирзаманлар Яйынджылык.
Сереметакис, К.Надя. 1996a. Память чувств, часть I: знаки преходящего. В Чувства еще: Восприятие и память как материальная культура в современности , изд. К. Надя Сереметакис, 1–18. Чикаго: Издательство Чикагского университета.
Google Scholar
Сереметакис, К. Надя. 1996b. Память чувств, часть II: все еще действует. В Чувства еще: восприятие и память как материальная культура в современности , изд.К. Надя Сереметакис, 23–43. Чикаго: Издательство Чикагского университета.
Шахбаз, С [депан]. 1931. Намаг мне. Hay Gin 1/12 (1 января): 4258.
Google Scholar
Сильверман, Кая. 1988. Акустическое зеркало: женский голос в психоанализе и кино . Блумингтон: Издательство Индианского университета.
Google Scholar
Spinoza, Benedictus de.1994. Читатель Спинозы: этика и другие труды , изд. Эдвин Керли. Принстон: Издательство Принстонского университета.
Сучян, Талин. 2016. Армяне в современной Турции: постгеноцидное общество, политика и история . Нью-Йорк: И. Б. Таурис.
Google Scholar
Суни, Рональд Григор. 2015. Они могут жить в пустыне, но больше нигде: история Геноцида армян .Принстон, Нью-Джерси: Издательство Принстонского университета.
Суни, Рональд Григор, Фатьма Мюге Гёчек и Норман М. Наймарк. 2011. Вопрос о геноциде: армяне и турки в конце Османской империи . Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.
Книга Google Scholar
Свазлян, Вержине. 2000a. Айоц цегасбанутюн: Aganades verabroghneri vgayutyunner / Геноцид армян: свидетельства очевидцев .Ереван: Издательство «Гитутюн» НАН РА.
Свазлян, Вержине. 2000b. Болсахайоц панахиусутюнэ / Фольклор армян Константинополя . Ереван: Издательство «Гитутюн» НАН РА.
Тачжян, Вахэ. 2009. Гендер, национализм, изоляция: процесс реинтеграции женщин, переживших Геноцид армян. Нации и национализм 15 (1): 60–80.
Тачьян, Ваэ и Раймонд Кеворкян.2006. Восстановление нации с женщинами и детьми, похищенными во время геноцида. Арарат 45 (185): 4–16.
Google Scholar
Тринь, Т. Минь-ха. 1989. Бабушкин рассказ. В Женщина, коренная, другой: написание постколониальности и феминизма , 119–151. Блумингтон и Индианаполис: Издательство Индианского университета.
Труйо, Мишель Рольф. 1995. Умалчивая прошлое: сила и производство истории .Бостон: Beacon Press.
Вансина, январь 1985 г. Устные традиции как история . Мэдисон: Висконсинский университет Press.
Google Scholar
Уолл, Шерил А. 2005. Тревожная черта: чернокожие писательницы, родословная и литературные традиции . Чапел-Хилл: Университет Северной Каролины Press.
Ватенпо, Кейт Дэвид. 2010. Лига народов, спасающих переживших Геноцид армян, и становление современного гуманизма, 1920–1927 гг. Американский исторический обзор 115 (5): 1315–1339.
Вулф, Патрик. 2006. Поселенческий колониализм и уничтожение туземцев. Журнал исследований геноцида 8 (4): 387–409.
Артикул Google Scholar
Колыбельные для рабов | Три рабских колыбельные | Проект FSE
Колыбельные «Три раба»
До свидания! Иди спать!
My Little Colored Chile
Go To Sleepy / All the Pretty Little Horses
Другие песни от The Slave Narratives
“Bye-o-Baby!”
Мама Луиза Браун из Уэйверли Хиллз, С.К., вспомнил, что все сочиняли песни, чтобы помочь детям на плантации уснуть, и у каждого была своя песня, которую они пели. Это то, что она поделила:
До свидания, детка!
Иди спать!
До свидания, детка!
Иди спать!
Какой большой аллигатор
Идет поймать
Один мальчик!
Дисс сюда, мальчик Ватсон!
Пока-детка, иди спать!
Какой большой аллигатор Идет поймать этого мальчика!
«Мой маленький цветной Чили»
Кэти Саттон, из Эвансвилля, штат Индиана, описала материнский опыт своей матери как конфликт между общественными и частными обязанностями.«Когда я была маленькой девочкой, – вспоминала Кэти Саттон, – я жила с мамой в старой бревенчатой хижине. Моя мама хорошо относилась ко мне, но ей приходилось тратить столько времени на то, чтобы подшучивать над белыми младенцами и заботиться о них, что ей почти никогда не удавалось даже спеть собственных детей “. Песня, которую запомнила Кэти Саттон, рассказывает просто нарисованную, но звучную историю жизни в доме хозяина по сравнению с жизнью в хижине раба. Песня выросла из легенды о том, что белые женщины плантации рассказали детям-рабам, что белый аист принес белых младенцев, а младенцы-рабы вылупились из яиц канюков или стервятников, птиц, имеющих важное значение в афроамериканском фольклоре.Для этой пронзительной лирики не найдено ни одной мелодии.
«Колыбельная рабыни мамочки» (название предоставлено интервьюером)
Белоснежный аист слетел с неба,
Прощай, малышка, пока;
Чтобы взять девочку, такую прекрасную,
Для молодой госпожи, жди там;
Когда все было тихо, как мышка,
В большом красивом доме оле массы.
Рефрен:
Эта маленькая девочка родилась богатой и свободной.
Она – сок из дерева сугах;
Но ты мне так мил;
Мой маленький цветной чили.
Джес положил голову мне на грудь;
An res, an res, an res, an res,
Мой маленький цветной чили.
В хижину в лесном унынии,
Ты пришел порадоваться сердцем мамочки;
В хижине этого старого раба.
Твои руки мои сердечные струны хватают;
Джес положи голову на мою грудь,
Джес прижмись к моей груди,
Мой маленький цветной чили. (Повторить рефрен)
Йо, папа пашет кукурузу оле массы.
Мамочка готовит;
Она накормит свой голодный чили,
Когда никто не смотрит;
Не стыдись, мой чили, умоляю,
На случай, если ты вылупился из яиц сардины,
Мой маленький цветной чили.(Повторить припев)
«Go to Sleepy»
Вот три версии этой песни, которая фигурирует в традиции белой народной музыки как «Все милые маленькие лошади».
Энни Литтл, , родившаяся в рабстве в Миссури в 1856 году и выросшая на плантации в Миссисипи, родила 10 детей и спела их всех, чтобы уснуть этой запоминающейся песней утешения и покинутости:
Мамочка ушла – она велит мне остаться,И позаботься о ребенке.
Она велела мне остаться и спеть неодобрительно.
О, иди спать, малышка.
Закрой глаза и не плачь,
Иди спать, малышка.
‘Вызвать маменькин сынок’
О, иди спать, малышка.
Мы заделаем трещины и зашьем швы,
De booger man никогда тебя не уложит.
О, ложись спать и мечтай сладких снов,
Де бугеры никогда тебя не уложат.
Река широкая, река глубокая,
О, пока, сладкая малышка.
Эта лодка качается медленно, она убаюкивает тебя,
О, пока, милая малышка.
Припев: О, иди в сонный, сонный, маленький ребенок.
Потому что, когда ты проснешься, ты найдешь немного торта,
И покатаешься на маленькой белой виске.
О, маленькая бабочка, он украл пирог,
Иди спать, малышка.
И взлетел так высоко, что выколол себе глаз.
О, иди спать, малышка.
Версия этой колыбельной, созданная Лаурой М. Кромарти , , обещает сонному ребенку наслаждение материальными благами, а не безопасность, о которой говорится в песне Энни Литтл:
Тише и не плачь,
«иди спать, малышка;
Когда проснешься, у тебя будет пирожное.
Иди хорошенькая лошадка.
У тебя будет небольшое каноэ
А немного весла;
У тебя будет маленький красный мул.
Ань маленькое седло.
Черный и гнедой, щавель и серый,
Все принадлежит моему ребенку.
Так что тише и не плачь
Иди спать, малышка.
Джоанна Томпсон Исом, родившаяся незадолго до Гражданской войны на плантации в Миссисипи, рассказала такую историю: «Я была акушеркой и прачкой; когда я училась, моя бабушка научила меня некоторым старым песням рабов. Эта она использовалась для пения младенцев перед сном с тех пор, как она взяла чили.Я пел ее:
Маленькая паршивая овца, где ты, лам ‘
Вон там, в медо’
Пчелы и бабочки
Плевать глаза
Бедная паршивая овца
Плачу Ма–, » aa-my. “
Составлено по
Джудит Тик
Старший аналитик, Проект феминистской сексуальной этики
Мелисса Дж. Де Грааф
Аналитик-исследователь, Проект феминистской сексуальной этики
Неожиданные колыбельные: 20 песен, которые вы не возражаете, петь каждую ночь
Спокойной ночи, Луна Уилла Кимбро : Ничего общего с классической книгой «Спокойной ночи, Луна »- это песня, которую я нашел в музыкальном сборнике много лет назад, и я всегда любил ее образность (« Спокойной ночи, луна, спокойной ночи, звезды, доброй ночи, старые сломанные машины ») и простоту.Это наша особенная песня.
2. Your Song Элтона Джона : Это всегда была моя «резервная» песня, и я думаю, что я выберу ее как колыбельную Future Mini Artsplorer # 2, если я смогу удержаться от слез, когда пою «ваши» самые сладкие глаза, которые я когда-либо видел ».
3. Ring of Fire от Джонни Кэша : Бьянка делится, что невероятно, «Ring of Fire» – единственная песня, которая успокаивает ее 15-месячный возраст! Но уберите мексиканские рожки, и эта классика кантри, написанная Джун Картер Кэш, звучит так – оригинальная запись невестки Джонни, Аниты Картер.На самом деле неудивительно, что получается красивая колыбельная.
4. Dreamland Мэри Чапин Карпентер : Для очень традиционного звука колыбельной, который не так хорошо протоптан, как «Twinkle Twinkle Little Star», Брид предлагает «Dreamland». Это похоже на то, что пели наши прабабушки.
5. Джерри и кардиостимуляторы «Ты никогда не пойдешь один» : Шеннон из Oh Creative Day делится, что ее муж поет «Ты никогда не пойдешь один», потому что он хочет, чтобы их дети были постоянными болельщиками футбольного клуба «Ливерпуль».Честно говоря, где бы вы ни находились, это неплохой выбор песни!
6. “Иисус Христос” Суперзвезда все в порядке. : Шоу мелодии составили довольно много предложений среди тех, о которых я спрашивал. Трейси поет своим детям «Все в порядке», что особенно обнадеживает и мелодично. Однако она говорит, что опускает несколько стихов!
7. Может быть, от Энни : “Может быть” получила кивок от Эшли. Лирика словно пришла из сна и написана с детской точки зрения.Какая прекрасная песня.
8. Бушель и Клевок из «Парней и кукол»: Кэти говорит, что ее мать пела ей «Бушель и Клевок», и она была «ОЧЕНЬ смущена, когда впервые увидела шоу и Hot Box Girls пели мою колыбельную! »
9. Инанай : «Инанай» – это колыбельная австралийских аборигенов на языке йорта-йорта, и Кэтрин говорит, что она пела ее своим детям, когда они были маленькими.Этот был для меня в новинку, и я считаю, что он прекрасен.
10. Я пойду за тобой в темноту на Death Cab для Cutie: Насколько хороша эта мелодия? Дана говорит, что это одно из ее любимых. Взрослые могут найти тему темной, но я думаю, что для детей тексты песен напоминают, что мама и папа всегда будут с ними. «Если рядом с тобой не будет никого, когда твоя душа отправится в путь, я пойду за тобой в темноту».
11. Black Hole Sun by Soundgarden : Да, Soundgarden может быть не первым местом, куда вы думаете, когда кто-то упоминает колыбельные, но когда Натали сказала, что ее муж сказал поет «Black Hole Sun», я подумала: «Ага, Я это прекрасно вижу! ” Возьмите парящую гитару 90-х, и вы получите действительно успокаивающую мелодию.
12. Sweet Child of Mine от Guns N Roses : Как и в Soundgarden, вы можете не просто сразу сказать «сонная песня», когда я говорю Эксла и Слэша, но избавьтесь от наркотиков и гитарных соло, и вы отлично проведете время перед сном. песня, которую по запросу может спеть практически любой родитель, выросший в 80-х.
13. Колыбельная (Спокойной ночи, мой ангел) Билли Джоэла : Вы не можете пройти мимо этой современной классики, и Джул говорит, что это любимая песня в ее доме перед сном.Просто постарайся не плакать, когда поешь ее, потому что, чувак, эти тексты действительно могут помочь родителям понять чувства!
14. «Не оставил никого, кроме ребенка» в исполнении Эммилу Харрис, Элисон Краусс и Джиллиан Уэлч. Саундтрек Brother Where Art Thou очень популярен здесь. Мне особенно это нравится, потому что многие из этих традиционных песен так много, что их может петь кто угодно.Хорошо, вы можете звучать не совсем так, как эти три певчие птицы, когда поете эту, но для вашего ребенка это обязательно будет звучать как совершенство.
15. Мяч для разрушения, Эммилу Харрис : И пока мы говорим о божественной Эммилу Харрис, Кэтрин предложила свой “Мяч для разрушения”. Действительно, весь этот альбом полон песен, которые можно превратить в колыбельные.
16. Let It Beatles : Большое количество голосов за The Beatles от семей, от которых я слышал, и это неудивительно.Помимо упомянутых, я могу придумать еще как минимум полдюжины, из которых получились бы отличные колыбельные. Но я должен признать, что «Let it Be», вероятно, было бы моим выбором , как предложила Меган.
17. Битлз «Я хочу держать тебя за руку» : Лорен предложила «Я хочу держать тебя за руку» в качестве фаворита в своем доме, и я не думаю, что мне пришло в голову превратить эту песню в колыбельная, но помедленнее всего лишь прикосновением, и у вас будет прекрасная ода родителям и детям в ранние годы.Что может быть более особенным, чем чувство безопасности и близости с ребенком, который все еще позволяет вам держать его за руку?
18. Blackbird by the Beatles : Еще одна часть совершенства Beatles, предложенная Эшли. Сладкие, просто стихи.
19. Первый раз, когда я увидел твое лицо Роберта Флэка : Ни один родитель никогда не забудет, когда впервые увидел лицо своего ребенка, и вы не можете не вспомнить этот момент, когда слышите эту восхитительную песню, созданную известный Робертой Флэк.
20. Вы были рождены Облачным культом : Я узнал об этом от Тори из Minted Rogue. Она говорит: «Я чувствую, что текст этой песни в значительной степени отражает родительский опыт. Все дело в любви и переменах, и это просто супер красиво ». Это действительно так!
У Тори есть собственный список любимых колыбельных, «которые не сведут вас с ума» в своем блоге, поэтому, если вы хотите еще больше вдохновения, прыгайте туда !.
Ты любишь колыбельную так же сильно, как и я? Что вы поете своим малышам по ночам?
Как насчет того, чтобы уложить детей спать сказкой на ночь? Вот как.
Что колыбельные, которые мы поем нашим детям, раскрывают о нас
Эта история опубликована в декабрьском выпуске журнала National Geographic за 2020 год. Некоммерческое Национальное географическое общество помогло финансировать эту статью.Песня оживает с наступлением ночи. Слушайте, как она скручивается под одеялом, скользит между складками объятий в комнатах по всему миру. Для детской аудитории скрытый хор воспитателей наполняет ночь песней. Поют колыбельные.
Для Хадиджи аль-Мохаммад ночь всегда была временем тишины, комфорта и утихомиривания дневных шумов.Когда ее старший сын, Мухаммед, родился 19 лет назад, за десять лет до сирийской гражданской войны, она пела сладкие колыбельные – песни, переданные ее матерью и бабушкой, песни о наследии и месте.
По мере обострения конфликта ее семья покинула свой дом в Кафр-Нубле в 2013 году и неохотно перебралась в Турцию, где родился ее младший ребенок, трехлетний Ахмад.
Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.
Пожалуйста, соблюдайте авторские права.Несанкционированное использование запрещено.
Слева : Хадиджа аль-Мохаммад укладывает трехлетнего сына Ахмада в свой дом в Шанлыурфе. Семья Хадиджи бежала из Сирии в 2013 году. Она вспоминает, как ее колыбельные превратились из сладких традиционных песен, которые она пела своим старшим детям, в сегодняшние колыбельные о войне и миграции.
Справа : Сирийский ребенок играет в сумерках в лагере беженцев Бойнуйогун. Сразу за колючей проволокой находится Сирия. На детской площадке часто бывает много людей перед сном, когда садится солнце.
Колыбельные Хадиджи изменились с ее путешествием. Школьная учительница и мать пятерых детей, она входит в число 12 миллионов перемещенных лиц из Сирии с 2011 года в результате конфликта, в результате которого погибло, вероятно, более полумиллиона человек.
Хадиджа, ныне гражданка Турции, похожа на многих матерей во всем мире, воспитывая детей и успокаивая их колыбельными в обстановке, чреватой опасностями. Эти песни, исполняемые в наших самых интимных местах по мере того, как наши дни подходят к концу, имеют гораздо большее, чем их функция.По мере изменения ситуации колыбельные помогают создать безопасное пространство для детей. Сегодня, в условиях радикальных изменений, вызванных пандемией COVID-19, колыбельные остаются особенно важным способом сохранить нежные моменты между родителями и их маленькими детьми. (Прочтите о ритуалах перед сном во время пандемии.)
Воспетые в разных культурах, колыбельных перекликаются с историями тех, кто их поет. Колыбельные Хадиджи превратились в песни о войне. «Мои дети знали о моих чувствах», – размышляет она.От палатки в лагере для переселенцев до дома в квартире в Шанлыурфе Хадиджу преследовали кошмары. Ей снятся вертолеты и сирийская армия, преследующая ее, и она просыпается, беспокоясь о своих детях. Они сбиваются в кучу вокруг нее, когда видят ее в слезах. У матраса на полу она осторожно кладет Ахмада на ноги, медленно покачивает его и поет.
«Ой, самолет, летай в небе и не бей детей на улице. Будьте ласковыми и добрыми к этим детям.
На глиняной табличке была найдена вавилонская колыбельная, возраст которой около 4000 лет. Колыбельные по-прежнему очаровывают детей, когда они засыпают при свете телефона или под шум города. Мы наследуем их и передаем. Мы переносим колыбельные через границы и по пути создаем новые. Они содержат следы тех, кто был до нас, и они будут нести наши следы еще долго после того, как мы уйдем. В этих песнях мы выразили не только наши самые большие страхи, но и наши надежды и молитвы.Они, вероятно, будут первыми песнями о любви, которые услышат дети.
Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.
Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.
Слева : Седиль аль-Мохаммад, 12 лет, смотрит с крыши своего дома и часто спрашивает свою мать Хадиджу о жизни в Сирии. Хадиджа говорит, что поет песни из Сирии, чтобы дать детям почувствовать свою родину.
Справа : Сирийские девушки играют в куклы перед сном в лагере беженцев Бойнуйогун в провинции Хатай.Днем играть на улице слишком жарко, поэтому девочки днем спят, а вечером уходят на игровую площадку.
Как и многие колыбельные по всему миру, песня Хадиджи является ответом на давление дня. И хотя колыбельные звучат успокаивающе и обнадеживающе, их тексты часто мрачны и далеко не утешительны – они являются окном в наши страхи. Исландскую колыбельную «Bíum, Bíum, Bambaló» преследует лицо у окна. Российская «Баю Баюшки Баю» предупреждает: держитесь подальше от края кровати, иначе серый волчонок утащит малыша в лес и под ивовый куст.
Поскольку колыбельные содержат наши страхи перед миром, который часто бывает неумолимым и жестоким, эти песни не всегда защищают нас от него. «Rock-a-Bye, Baby», одна из самых известных англоязычных колыбельных, – это, в конце концов, песня о падении колыбели с верхушки дерева, о младенце и всем остальном.
Менее известны тексты современных, более длинных версий. «Прощай, детка / не бойся / Не бери в голову, детка / мама рядом». начинает последнюю строфу. Колыбельные раскрывают наши страхи, но, что еще более важно, они отражают наши заверения. «Теперь крепко спите / до рассвета», – заключает .
В Японии «Itsuki no Komoriuta» или «Колыбельные Ицуки» – это песни молодых девушек, которых за столетие до Второй мировой войны отправили работать нянями с проживанием в более богатые семьи в деревне Ицуки. «Никто не будет плакать, когда я умру. Только цикады на хурме будут плакать ». – это слова из известной колыбельной песни Itsuki.
Несколько лет назад на Филиппинах я впервые спел колыбельную своему пасынку, которому тогда было четыре года.Квартира, в которую мы с мужем переехали в деловом районе Манилы, была для него новой и утомительной поездкой на лодке от его матери и его дома на берегу моря на острове Миндоро. Он испугался, когда погас свет. Когда он заплакал, я была уверена, что делаю все ужасно неправильно, разрушая отношения, которые для меня дороги и нежны. В панике я понес его и запел «Ты мое солнце». В ту теплую летнюю ночь он заснул, его слезы высохли под гудение вентилятора.Но чьи опасения я успокаивал?
Растет число тел исследований о том, как колыбельные помогают успокоить и опекуна, и ребенка. Лаура Чирелли, профессор психологии развития Университета Торонто, изучает науку о материнской песне. Она обнаружила, что когда матери поют колыбельные, уровень стресса снижается не только для ребенка, но и для матерей. В своей последней работе она обнаружила, что знакомые песни успокаивают младенцев больше, чем говорение или слушание незнакомых песен.
Сама молодая мать, Чирелли рассматривает пение колыбельных как «мультимодальный опыт», которым поделились мать и ребенок. «Дело не только в том, что ребенок слушает музыку», – говорит она. «Речь идет о том, чтобы мама обнимала ее, ее лицо было очень близко, и она чувствовала ее теплые, нежные качания»
Любимые чучела животных выставлены в детских спальнях, которые фотограф Ханна Рейес Моралес посетила по всему миру. Некоторые дети пели колыбельные своим мягким игрушкам.
Пожалуйста, соблюдайте авторские права.Несанкционированное использование запрещено.
От культуры к культуре, колыбельные «обычно имеют набор свойств, которые делают их успокаивающими или успокаивающими», – говорит Самуэль Мехр, директор Музыкальной лаборатории Гарвардского университета, изучающей, как музыка работает и почему она существует. Проект лаборатории «Естественная история песни» показал, что люди могут слышать универсальные черты музыки, даже когда они слушают песни из других культур. Проект попросил 29 000 участников послушать 118 песен и определить, была ли это песня исцеления, танцевальная песня, песня о любви или колыбельная.«По статистике, люди наиболее последовательно определяют колыбельные», – говорит он.
В отдельном исследовании лаборатория Мера обнаружила, что даже когда младенцы слушали колыбельные, которые не пели их родители или не принадлежали к их культуре, они все равно успокаивались. «Кажется, существует какая-то связь между воспитанием и музыкой, которая одновременно универсальна во всем мире, но также старая, своего рода древняя. Это то, чем мы занимаемся очень давно ».
Самая ранняя полная запись колыбельной начинается так: «Младенец в темном доме.В нем рассказывается о «домашнем боге», который, обеспокоенный криком ребенка, мрачно зовет ребенка.
«Они были довольно жестокими по отношению к этому, – говорит Ричард Дамбрилл, директор Международного совета ближневосточной археомузыкологии при Лондонском университете, который перевел табличку возрастом 4000 лет с аккадского алфавита. «И действительно, помните, это были тяжелые времена. Человеческая жизнь стоила очень и очень дешево. Вполне возможно, что, воспитывая в своих младенцах страх, это приведет их к взрослой жизни с защитными рефлексами.
Колыбельная как поучительная сказка – во сне или иначе – распространена в разных культурах. Множество и зловещих зверей, похищающих и перекусывающих детей, поджидают тех, кто сопротивляется сну. Ужас в этих видениях обходит стороной тех, кто слишком молод, чтобы понять. Но для детей старшего возраста, в том числе тех, кто спит в одной постели, колыбельные, как и другие формы фольклора, являются важным средством передачи картины мира.
ЛИБЕРИЯ
Принцесса Харрис, 17 лет, спит с сыном Помазанником в Вест-Пойнте.Она назвала его Помазанником, чтобы он был благословлен после того, как ее мать отослала ее, а отец ребенка отказался признать ребенка своим. Принцесса мечтает вернуться в школу и стать юристом по правам человека, чтобы бороться за права женщин и детей. Она поет помазанные колыбельные о своих надеждах на будущее.
Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.
ЛИБЕРИЯ
Аарон Блама (в центре) держит Рафаэля, сына друга, возле своего дома в Вест-Пойнте.Родом из Сьерра-Леоне, он не биологический отец Рафаэля, но заботится о Рафаэле, когда его матери нужна поддержка.
Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.
«Я пою, чтобы забыть папу ребенка», – говорит Пейшенс Брукс с улыбкой, уложив спать свою восьмимесячную дочь Марту. Время отхода ко сну в доме Пейшенс в Монровии, Либерия, – это оживленное мероприятие. Район Мамба-Пойнт наполнен музыкой, шумом обеда и разговорами.Ее ночные мелодии представляют собой смесь песни, ската и битбокса, известную в местном масштабе как «ложь-ложь». Лживые песни – это творческие выражения, придуманные воспитателями младенцев, чтобы они не плакали, уложили их спать или развлекали. Терпение барабанит по спине Марты, когда пара толкает и раскачивается, и девочка засыпает под танец своей матери.
Сон, детка, спи / Спи, детка, спи / Мама хочет видеть тебя сонным / А потом, когда ты сонный / Мама так хорошо себя чувствует / Мама так хорошо / Так спи, спи / Спи, детка, спи
Для Пейшенс, матери двоих детей, родившей свою первую дочь в 13 лет, материнство представляет проблемы, знакомые примерно трем из 10 либерийских подростков, родивших или беременных в возрасте от 15 до 19 лет.
Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.
Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.
Влево : После многих лет бездомности Кристиана Гмах поет хвалебные песни своей дочери Оринне в ее доме в поселке Вест-Пойнт в Монровии. Ее родители отправили ее, когда она забеременела в 13 лет своей первой дочерью Джорджиной. Сегодня она продает по ночам чай и хлеб, чтобы прокормить дочерей.
Справа : Сумерки опускаются на поселок на берегу Атлантического океана.Обнищавшая община за пределами центра Монровии переполнена и не имеет надлежащих коммунальных услуг и элементарной санитарии.
В этом районе внешние пространства превращаются в общие жилые комнаты, поскольку соседи помогают с повседневными задачами по уходу за детьми. Женщины по очереди наблюдают за десятками детей, которые играют и делятся друг с другом, позволяя матерям готовить обеды для своих семей и проводить время дома вечером после рабочего дня.
«Жили-были …» Терпение начинается, и дети слушают.Они по очереди сочиняют сказки и вместе поют песни. Крошечное пространство наполнено преданиями королей и королев. С наступлением темноты воздух наполняется музыкальными припевами волшебных существ и лесных приключений.
Исследование Сирелли показало, что дети, которые делятся синхронным музыкальным опытом с другими людьми, с большей вероятностью предложат им поддержку. «Если вы поете те же песни, что и члены вашего сообщества, – говорит Сирелли, – это признак родства и членства в группе».
Перед сном и колыбельные так же разнообразны, как и наш мир.Для 10-летнего Зайджана Вильяруэля, который живет на Филиппинах, сон зависит от морских приливов и потребностей его семьи. Ночью он ловит рыбу вместе со своим отцом и старшими братьями и засыпает под шум волн и мотор катера по дороге домой.
Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.
Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.
Слева : Зайджан Вильяруэль спит после рыбалки со своим отцом, Умбингом.Несмотря на сокращение улова, Зайджан занялся рыбалкой во время пандемии COVID-19, чтобы помочь своей семье, и Умбинг гордится тем, что его сын научился чему-то полезному в трудные времена.
Справа : Эми Вильяруэль укладывает детей спать в их доме в Батаане. Они часто ловят рыбу по ночам, и она ценит вечера, когда ее мальчики и муж дома.
Филиппины являются частью Кораллового треугольника, где обитает больше видов морских обитателей, чем где-либо еще на Земле. Рыболовные сообщества, подобные тому, в котором живут Зайджан и его отец, Умбинг Вильяруэль, полагаются на море как источник средств к существованию и несут на себе самую большую тяжесть изменения климата.
Умбинг не хочет, чтобы его сыновья стали рыбаками; уловы резко сократились за последнее десятилетие из-за перелова. Но из-за изоляции во время пандемии Зайджан научился ловить рыбу, чтобы обеспечить свою семью. «Он научился выживать во времена утраты», – говорит Умбинг.
Днем Зайджан поет песни, которые он выучил из караоке, своей двухлетней младшей сестре Джаззи в их доме в провинции Батаан. Он нежно раскачивает ее взад и вперед, и она засыпает под песню о мальчике, который надеется, что слезы девушки высохнут.
На Филиппинах, откуда я родом, слова «Tahan na» произносятся между колыбельными. Часто говорят, что эти слова успокаивают плачущего человека и переводятся как «перестань плакать». Но сказать «tahan na» – значит также сказать «чувствовать себя в безопасности», «чувствовать себя спокойно» и «чувствовать себя спокойно». Tahanan, слово «дом» на филиппинском языке – это место, где утихают слезы.
Карнеги-холл, историческая музыкальная площадка в Нью-Йорке, разработал проект «Колыбельная» в 2011 году. Основываясь на исследованиях, которые показывают, что колыбельные приносят пользу материнскому здоровью, укрепляют связи между родителями и ребенком и помогают развитию ребенка, проект способствует сотрудничеству между профессионалами. музыканты и молодые родители сочинят для своих малышей персональные колыбельные.С момента своего создания проект помог создать тысячи колыбельных в разных странах, которые достигли матерей и отцов через больницы, приюты для бездомных, программы для молодых матерей и исправительные учреждения. «Мы, по сути, думаем о колыбельных как о якоре, очень простым языком, с помощью которого родители могут выразить свои личные надежды, мечты и пожелания для своих детей и для себя», – говорит директор программ раннего детства Тиффани Ортис, курирующая проект «Колыбельная» .
«Многие матери будут активно говорить об использовании колыбельных песен и песнопений как о способе восстановления дома», – говорит Денни Палмер Вольф, консультант по исследованиям проекта «Колыбельная».Семьи мигрантов в Греции участвовали в проекте Карнеги, и местные сотрудники описывают свои колыбельные как «переносные убежища».
«Как молитвы или традиционные сказки, вы можете носить их с собой куда угодно», – говорит Палмер Вольф. «Они не занимают места в вашем рюкзаке; вы всегда можете упаковать их. Это способ установить преемственность там, где ее почти нет ».
МОНГОЛИЯ
Воспитанники детского сада из общины возле свалки дремлют в детском саду в Улан-Баторе.Электростанции и дома, отапливаемые углем, приводят к тому, что загрязнение воздуха достигает опасного уровня. В этих комнатах есть очистители воздуха, которых нет в большинстве домов.
Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.
МОНГОЛИЯ
Деджид Баярбаатар и Тодгерел Лхамджав готовят своих младших детей ко сну в своем доме в Налайхском районе. В этом районе до сих пор добывают необработанный уголь, хотя правительство Улан-Батора начало запрещать использование угля в других районах Улан-Батора.
Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.
Колыбельные отражают настоящее, но часто уходят корнями в прошлое.
В Монголии колыбельную buuvei поют кочевники из поколения в поколение. Его припев «буувей» означает «не бойся». «Любовь – это самое важное, она передается как наследие», – говорит нам Баяртай Генден, традиционная монгольская певица и танцовщица и бабушка 13 лет, описывая «магию любви к ребенку с помощью мелодий.
Баяртай оплакивает смог, который покрывает столицу Монголии Улан-Батор, преграду между ней и ее предками. «Наши предки с голубого неба, должно быть, плачут из-за загрязнения воздуха», – говорит она. «Раньше небо было голубым». Баяртай поет своему новорожденному внуку колыбельную. На заднем плане гудит очиститель воздуха.
МОНГОЛИЯ
Облако смога нависает над Улан-Батором. Загрязнение воздуха в результате сжигания угля в зимние месяцы является одним из самых серьезных в мире, что побудило ЮНИСЕФ объявить о кризисе со здоровьем детей из-за учащения респираторных инфекций и более низкой емкости легких, чем у детей за пределами города.
Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.
Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.
Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.
Слева : Бадамгарав Наран поет своему младшему из трех, Ханхаридаг, колыбельную в своем доме в Улан-Баторе. Бадамгарав – мать-одиночка, которая не может позволить себе поездку на автобусе, чтобы отвезти своих детей в районы, где они могут дышать более свежим воздухом, поэтому она редко вывозит их на улицу зимой, когда уровень загрязнения воздуха в ее районе высок.«Когда я пою колыбельную, я чувствую, что могу дать своим детям вдвое больше любви», – говорит она.
Справа : Оюнчимег Буянхуу и ее дочери Ууганцэцэг и Болормаа подышают свежим воздухом за пределами своего дома в провинции Селенге, Монголия. Оюнчимег перевезла свою семью в сельский район к северу от Улан-Батора, потому что загрязнение воздуха в районе, где они жили, достигло опасного уровня.
В Улан-Баторе, одной из самых холодных столиц мира, зима отмечена не только температурами, достигающими минус 20 градусов по Фаренгейту, но и токсичным воздухом.Электростанции, работающие на угле, и семьи, использующие уголь для обогрева своих домов, вызывают опасные уровни загрязнения воздуха, иногда более чем в сто раз превышающие безопасный предел, установленный Всемирной организацией здравоохранения для мелких твердых частиц.
Поскольку более половины детей Монголии проживают в Улан-Баторе, где пневмония является второй по значимости причиной смерти детей в возрасте до пяти лет, ЮНИСЕФ заявил, что загрязнение воздуха в городе стало серьезной проблемой для здоровья детей.
«Я использую эти слова, чтобы защитить своих детей.Они помогают моим детям выздоравливать », – говорит Оюнчимег Буянхуу о колыбельных, которые она пела, когда ее две дочери часто страдали от загрязнения. Ее семья переехала из города, чтобы ее дети могли дышать свежим воздухом. Оюнчимег поет традиционную колыбельную буувэй, но в перерывах между припевами она шепчет исцеляющие слова, изменяя форму давно устоявшейся песни.
СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ
Шестилетний Ксавьер Закрайсек обнимает свою куклу с игрушечными слуховыми имплантатами в Айере, Массачусетс. Ксавье глухой и использует кохлеарные имплантаты, чтобы помочь ему слышать.Спев колыбельную, его мать, Джессика, каждую ночь вслух произносит «Я люблю тебя» на случай, если имплантаты выйдут из строя. «Я обязательно скажу ему, если это последнее, что он слышит».
Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.
В неспокойные времена нас объединяют историй. Когда пандемия COVID-19 начала изменять жизнь во всем мире, физическое дистанцирование радикально изменило способ общения. Женщины составляют почти 70 процентов работников здравоохранения и социальных служб во всем мире.Для матерей, работающих на переднем крае пандемии, рискуя заботиться о своих общинах, приходится решать, как лучше заботиться о своих семьях.
Элизабет Стритер, медсестра из Массачусетса, работает на этаже COVID-19 своей больницы. По мере обострения пандемии она приняла трудное решение изолироваться от своих четырех мальчиков в начале апреля, чтобы избежать заражения их вирусом. Она оставалась в доме на колесах за пределами дома своих родителей в течение месяца, а ее муж остался дома, чтобы заботиться о своих детях.По вечерам Элизабет общалась со своей семьей по телефону. Она пела любимую колыбельную своего трехлетнего сына, борясь со слезами, не зная, когда ей снова удастся его обнять.
«Нет слов, чтобы разделить такую священную связь между матерью и ребенком», – написала она в своем журнале на Facebook. Для Элизабет обезопасить своих детей означало физическое присутствие. Но чтобы служить своему сообществу во время пандемии, все изменилось. В наши дни жизнь вдали от детей стала для нее способом обезопасить их.«Это выглядит совсем не так, как я всегда думал, что защита».
Эллисон Конлон, медсестра из Бриджуотера, штат Массачусетс, работающая в отделении интенсивной терапии больницы, также разлучена со своей семьей. Ночью она позвала Лукаса, двух лет, почитать ему и спеть «Колеса в автобусе» и «Itsy-Bitsy Spider», прежде чем он отправится спать. По воскресеньям она приходила в дом своей семьи, но не входила, а вместо этого читала ему сказки через стеклянную дверь. Со своей стороны стакана Эллисон дала своему сыну пять и поцеловала.«Мой сын был таким стойким и очень хорошо адаптировался к переменам, и за это я очень благодарна», – говорит она.
Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.
Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.
Слева : Эллисон Конлон, медсестра, ухаживающая за пациентами с COVID-19, навещает своего двухлетнего сына Лукаса через стеклянную дверь в их доме в Бриджуотере, штат Массачусетс. Здесь в выходной она читает сказки Лукаса, прежде чем он вздремнет.Эллисон говорит, что «ежедневное чтение ему помогло сохранить чувство нормальной жизни».
Справа : Алисия Портер держит своего новорожденного сына Эллиса в своем доме в Мэттапойзетте, штат Массачусетс. Алисия решила рожать дома, потому что это должно было произойти во время пика вспышки COVID-19 в Массачусетсе в апреле. «Мы не хотели иметь негативный опыт родов и рисковать, что мой муж не сможет присутствовать», – говорит она.
Врач Молли Томас звонит своей жене Ханне Лесли и их дочерям Аде и Делани (внизу) из Массачусетской больницы общего профиля в Бостоне, поет девочкам колыбельную и желает им спокойной ночи после работы.Молли изолирована от своей семьи в то время, когда она работала с пациентами с COVID-19.
Спеть кому-то колыбельную – значит установить связь. Песни связывают воспитателя с ребенком, но, возможно, менее заметно, они также рассказывают истории, которые связывают нас с нашим прошлым и друг с другом. Баяртай Генден описывает колыбельную как «обмен двух душ».
Колыбельные – это часть ткани, из которой воспитатели создают безопасные пространства, необходимые для воплощения мечты. Хадиджа аль-Мохаммад говорит, что Ахмад тянется к ее колыбельным «не только для того, чтобы уснуть, но и для того, чтобы почувствовать мою нежность.Эти песни напоминают нам, что мы не одни, и в темноте ночи они, кажется, содержат обещание, которое с другой стороны ждет утреннего света.
Ханна Рейес Моралес – исследователь National Geographic, чья работа сосредоточена на устойчивости и связях с людьми. Руперт Компстон, музыкант и звукооператор, подготовил репортаж и подготовил аудиозаписи для этой истории.
Меланхолическая тайна колыбельных
Колыбельную, которую мой отец чаще всего пел мне, была «Спокойной ночи, Ирэн.Он пел припев, но тогда он не совсем знал куплет, как мне казалось, потому что схема рифм была отключена. («Иногда я живу в городе, иногда я живу в деревне», – пел он, а затем повторял припев.) Я хорошо помню его немелодичный голос – часть того, что меня так трогает в колыбельных песнях. в том, что их обычно поют люди, которые “не умеют петь” – и я помню, что иногда я просто притворялся спящим, потому что чувствовал себя виноватым, зная, что я далеко не сплю, и что он пытался мне помочь.
Только когда я был подростком, я услышал записанную версию «Спокойной ночи, Ирэн». Ее спел Нат Кинг Коул, и припев был таким, каким я его запомнил, но с другими стихами. И все же я узнал, какой куплет мой отец пел неточно: «Иногда я живу в деревне / Иногда я живу в городе / Иногда у меня есть отличная идея / Прыгнуть в реку и утонуть». отец регулярно думал о том, чтобы прыгнуть в реку и утонуть. Я также не думаю, что он сознательно искажал песню, чтобы сделать ее более «подходящей» для меня.Теперь, когда я стал старше, я подозреваю, что во время пения мне колыбельной он, должно быть, иногда пел сам с собой, или мечтал, или играл весь день в своей голове, или воспроизводил аргумент с работы. Иногда пение, должно быть, даже функционировало для него как своего рода свист в темноте, несмотря на то, что его беспокоило. И в этом смысле скрытая тьма песни, которую, должно быть, уловила какая-то его часть, вероятно, помогла ему, как это может говорить мрачное чувство.Пару раз я пел своей дочери «Спокойной ночи, Ирэн», и сначала у нее задрожали губы, а потом она начала рыдать. Я часто думал, что колыбельные, какими бы они ни были, в основном просто передают: «Я люблю тебя». Но после моих попыток «Спокойной ночи, Ирэн» я начал думать, что независимо от того, что мы пытаемся скрыть или показать в колыбельная, другие значения пробиваются сами собой.
Если основная функция колыбельных – убаюкивать ребенка, другая функция – дать певцу возможность заговорить.Может быть, это одна из причин, по которой лирика колыбельных часто бывает такой тревожной и мрачной. Один из способов, которым мать может сблизиться с новорожденным, – это поделиться своей радостью; другой способ – поделиться своим горем или разочарованием. Мы видим это в песнях во времени. Арабская колыбельная 200-летней давности, которую поют до сих пор, звучит так:
Я чужой, и мои соседи чужие;
У меня нет друзей в этом мире.
Зимняя ночь и муж отсутствует.
И старая испанская колыбельная из Астурии, записанная поэтом Федерико Гарсиа Лорка, идет:
Этот маленький мальчик цепляется так
От любовника Виторио,
Да благословит Бог, Который дал мне конец моему горю,
Возьмите этого Виторио, цепляясь так.
Мы предполагаем, что эти песни звучат сладко, поскольку ни одна колыбельная не может длиться без того, чтобы усыпить детей. Подумайте о «Rock-a-bye Baby», как нежно он описывает младенца и его колыбель, падающую на землю: певец говорит со страхом, ребенок отдыхает; певица пытается приспособиться к возможной утрате, которая на протяжении большей части истории человечества была относительно обычным явлением, и ребенок получает внимательный уход. В арабских и испанских колыбельных певцы могут что-то сказать одному существу – своему новому бремени, своей новой любви, – которое не может и не будет осуждать или наказывать их за это.Когда даже относительно счастливые, хорошо поддерживаемые люди становятся основными опекунами очень маленького человека, они, как правило, оказываются в стороне от мира взрослых. Они никогда не бывают одиноки – всегда есть этот крошечный человек – и все же они часто одиноки. Старые песни позволяют нам почувствовать общение этих других людей в пространстве и времени, которые также держат младенцев в темных комнатах. В 1928 году, когда Лорка читал в Мадриде лекцию об испанских колыбельных, которые он собирал в течение многих лет, он говорил о женщине, которую он слышал, поющей грустную колыбельную, говоря, что «живая традиция действовала в ней, и она честно исполняла ее приказывает, словно прислушиваясь к древним властным голосам, эхом раздающимся в ее крови.Он сказал, что после того, как она поет, он «попытался собрать колыбельные со всех уголков Испании; желая знать, как мои соотечественницы убаюкивают своих детей, и через некоторое время у меня сложилось впечатление, что Испания использует свои самые грустные мелодии и самые меланхоличные тексты, чтобы придать оттенку первому сну своих детей ”. Он также отметил, что женщина, которую он слышал, поет грустные песня, при приближении, выглядела счастливой.
Большинство американских колыбельных, дошедших до нас на протяжении многих лет, также грустны.Сучок сломался; дорогая Клементина потеряна; даже мой солнечный свет, мой единственный солнечный свет есть, вы узнаете, если вы выйдете из припева и войдете в следующий куплет, уйдя прочь. (Моя дочь поет “You Are My Sunshine” с индивидуальной лирикой “когда небеса великолепны”, и я не могу петь ей главные куплеты, не плача, и поэтому, естественно, я их вообще не пою .) Печаль в этих традиционных песнях, однажды замеченная, почти невыносима, и, возможно, именно поэтому так много людей просто поют припевы, оставляя «главное чувство» забытым.Тем не менее, может показаться странным, что это те песни, которые мы так много лет хотели, чтобы петь друг другу. Это похоже на то, как если бы песни пытались сотворить какое-то волшебство – как будто, поем, мы говорим: «Печаль уже коснулась этого дома, не нужно возвращаться».